Читать интересную книгу Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

Мысли мои плыли, как ночной туман над садом. Я всматривался в ночь, в городские огни вдали. Над Городом нависло облако, темнее ночной темноты, огромное и зловещее. И из глубины души у меня поднималось мстительное ликование — совершенно не христианское и не буддийское чувство, — древнее, грозное. Моя подавленность прошла. Вернее, она перешла в мрачную радость. Даже умиротворенное пение монахов не в силах было заглушить ее. «Немезида! Крылатая богиня, /Строгоочита правды дщерь! Жизнь смертных на весы кладуща, /Ты адамантовой своей уздою/ Их бег порывистый умерь!.. Невидимо следящая за нами,/ Смирительница гордых вый…»[8]

Она — древнее божество, она старше остальных. Стихотворение, обращенное к ней, я выучил еще в детстве. Она уже простерла над Городом свои крылья, словно сотканные из мглы, и от них веет ледяной стужей, и пусть озноб бежит по хребтам тех, кто провинился. А мы — Хенрик, Кам, я — мы лишь орудия богини. Она — единственное божество, которому мы и впрямь служим. Она близится. Та, что карает надменных. Та, что вершит правосудие. Та, что мстит за преступления.

Немезида. Богиня возмездия.

Глава восемнадцатая

Изгнание из Рая

Наутро после встречи с Диким Пери проснулась очень рано. Над ней, заслоняя звезды, склонилась темная фигура, и Пери сквозь сон увидела, как существо тянет когтистые лапы к Хьюго. Тварь была грязная, изможденная, Дикая, но Пери сразу поняла, что это Питер — он пришел забрать Хьюго. То есть еще раз его украсть — он ведь украл у нее Хьюго с самого начала, с того момента, как сделал ей ребенка. Она схватила Хьюго и вскочила, давясь криком — и тут услышала женский голос, и кто-то легонько похлопал ее по спине.

— Я, конечно, понимаю, ты имеешь полное право дергаться, — громко сказала Сойка — похоже, ее не заботило, что под навесом мирно спят остальные летатели из «Орлана». — Все имеют право, просто не все еще знают, с чем мы столкнулись. Давай-ка их будить, — бросила она через плечо и стала пробираться среди спящих. Нагнувшись, она потрясла за локоть Латону и рывком поставила ее на ноги, несмотря на протесты. — Нико с Беркутом полночи спорили, как быть. Созывают общее собрание. Начинается в гражданские сумерки, так что шевелите перьями.

Когда все летатели из «Орлана» собрались вокруг потухшего костра, появились Нико и Беркут — они продолжали спорить напряженным полушепотом. В руках у Беркута был самострел, и когда они вышли на середину круга, Беркут тряхнул головой — мол, больше ни слова не скажу, не дождетесь, — и уселся наземь по-турецки. Нико немного постоял, никого не замечая и уставившись в свою инфокарту. Беркут разобрал самострел и стал его чистить, придирчиво осматривая каждую деталь.

Остальные летатели выжидательно глядели на Беркута, кое-кто жевал пастилки. Пери дала Хьюго банан и стала смотреть, как Беркут собирает самострел, старательно запоминая, как именно он прилаживает детали; за спиной у Беркута сидела на своем насесте Шахиня и следила за каждым движением хозяина так же внимательно, как Пери. Недоброе «щелк-щелк» встававших на место деталей было самым громким звуком в предрассветной тиши.

Нико вскинул голову и посмотрел поверх всех на Пери.

— Пожалуйста, расскажи нам как можно подробнее, что ты видела этой ночью, — велел он.

Нико впервые обратился прямо к ней.

Пери постаралась описать, что видела, но сомневалась, что все правильно запомнила — вдруг страх и темнота превратили жалкое существо в жуткое чудовище? И ей не придавало уверенности, что сильнее всего хмурились, слушая ее рассказ, именно старшие, опытные летатели. А младшие, похоже, не очень испугались.

— Да, ты описываешь Дикого, — сказал Нико и посмотрел на каждого летателя по очереди. — Это определенно Дикий. Придется переселяться.

— Что?! — Это был Раф. Молодой и сильный Раф. Он не собирался отдавать территорию без боя.

— Дикие очень опасны, — сказал Нико. — Тут либо-либо: или всерьез воевать с ними, или улетать с Райского кряжа. Лично я не собираюсь рисковать тем, что мы раздобыли во время вылета, ради драки с Дикими.

— Я их не боюсь! — выпалил Раф. — Пусть сами убираются!

— А у тебя никто не спрашивает! — рявкнул Нико. Пери никогда раньше не слышала, чтобы он повышал голос. Раф сморгнул, как будто Нико влепил ему пощечину. По кружку летателей прокатился шелест перьев — все поежились. — Рафаэль, Диким нельзя сказать, чтобы они убирались. Они не идут на переговоры. Или дерутся, или улетают.

Беркут уложил самострел в кобуру, поднял голову, а потом встал лицом к лицу с Нико.

— В том-то и вопрос. Мы не оставим Райский кряж, пока не поймем, какие у Дикого — или у Диких — намерения, драться или улетать.

Нико смотрел на Беркута исподлобья.

— Мы не знаем, сколько их, но если им нужна территория, она им нужна больше, чем нам. У нас есть другие способы прокормиться. У них — нет. Дикие бьются не на жизнь, а на смерть. Запросто могут кого-нибудь убить, и нам придется их убивать, чтобы заставить отступить.

Пери обнаружила, что не она одна при этом прерывисто вздохнула. Она обхватила Хьюго. Когда же Беркут наконец их отпустит?!

Но Беркут смотрел на Нико так, что на его месте Пери испугалась бы. Таким она Беркута еще не видела: это был Беркут-Хищник, опытный солдат, охотник, убийца, который пойдет по трупам, но выживет в любых обстоятельствах, настоящий мутант, существо, предельно далекое от нормального человека («Хуже только Дикий», — напомнила она себе), — и сдавать Райский кряж без боя он не собирался.

— Да пошел ты, — прорычал Беркут, меряя шагами песок. Пери невольно залюбовалась его блестящими темно-коричневыми крыльями: молнии ярко сверкали в косых лучах восходящего солнца. — Условия для полета на кряже оптимальные. Тут тебе и динамики, и термики, и дальние полеты в любую сторону, и места безлюдные. Я в жизни не видел, чтобы где-нибудь так часто бывали стекляшки! — При упоминании стекляшек по кружку летателей пронесся шепоток, кое-кто закивал. — А я согласен с Рафом, — заявил Беркут. Было видно, как оторопел Нико, услышав эти слова. — Глупо удирать только потому, что какой-то одиночка-Дикий украл у нас еду. Кроме того, у нас оружие. А у него — нет.

— Да, про оружие я в курсе, — отозвался Нико, с явным усилием сдерживая гнев. — Но от него есть толк, только если ты готов пустить его в ход. Сколько Диких ты готов убить своими руками, а, Беркут? Тебе, наверное, кажется, что они не люди, но закон считает их людьми. Ты не убийца. — Он умолк, мрачно глядя на Беркута, тот ответил ему тем же. — Можем перебраться на зимние гнездовья, — сказал Нико, помолчав.

— Думаешь, они нас там не найдут? — возразил Беркут.

— Тоже верно, — согласился Нико. — Однако…

— А что за зимние гнездовья? — спросила Пери. Нико огрел ее свирепым взглядом, и она втянула голову в плечи. Просто она ужасно перепугалась — вдруг «Орлан» затащит ее еще дальше от Города, вдруг придется покинуть группу и лететь в Город одной и мало ли что поджидает ее по пути — и вопрос сорвался сам.

— У нас не один лагерь, — пояснил Раф. — Зимние гнездовья дальше к северу…

— Как я уже говорил, — процедил Нико сквозь зубы, — нам следует перебраться на зимние гнездовья, но сначала надо определить стратегию. Мы окружены врагами. Дикие нас ненавидят, хотят захватить наши владения, а городские нас боятся — считают, будто это мы дичаем. Мы считаем, что опередим в мастерстве полета кого угодно, но Дикие тоже кое-что умеют. А делиться с нами своими секретами они не хотят, да и не могут.

— В Городе в Диких никто не верит, — заявил Раф.

— Официально — нет, но, черт побери, поверят, как только Дикие убьют кого-нибудь из их родни! — Нико развернулся к Рафу. — Неужели в этом все и дело? Ты не веришь, что на свете есть Дикие? В этом загвоздка, да?

Раф выпятил подбородок, но ничего не ответил.

Нико посмотрел на остальных.

— Неудивительно, что власти молчат, — никто не знает, отчего летатель становится Диким, каковы первые симптомы и кто в группе риска. Никто не имеет представления, сколько их. И сколько они живут.

— Мне показалось, он не то чтобы в хорошей форме, — робко подала голос Пери.

— Неудивительно. — Нико хмыкнул. — Но мы все равно не можем сделать никаких выводов об их силе и выносливости.

Латона поежилась:

— Они вообще люди или нет?

— Трудно сказать, — ответил Нико. — Говорить они, подозреваю, разучились. Понятия не имею, как они общаются друг с другом, но как-то ведь общаются…

— Если никому ничего не известно, ты-то почему так уверен? — спросил Раф. — Откуда ты столько знаешь?

Нико покосился на Сойку, та еле заметно мотнула головой.

— Да хватит уже! — рявкнул Беркут, по-прежнему шагая туда-сюда. Он уже протоптал в песке темную дорожку. — Давай, Бледнолицый Брат, колись!