Через несколько дней пригородный зверинец начал функционировать. Он представлял собой весьма странное зрелище. Вот что пишет о нем сам Даррелл:
«Любой, кто заглянул бы на задний двор дома моей сестры, был бы вынужден признать, что выглядит он, по меньшей мере, нетрадиционно; В углу был натянут огромный тент, из-под которого раздавались разнообразные крики, свист, ворчание и урчание. Вдоль тента выстроилась череда клеток, где сидели орлы, стервятники, совы и ястребы. Рядом стояла клетка шимпанзе Минни. На остатках того, что раньше считалось газоном, резвились и играли четырнадцать обезьянок на длинных поводках. В гараже квакали лягушки, гортанно кричали турако, щебетали белки. Весь день несчастные соседи, трепеща, наблюдали за жизнью нашего дома из-за кружевных занавесок, а я, моя мама, Маргарет, Софи и Джеки сновали туда и сюда по садику, разнося миски с хлебом и молоком, тарелочки с нарезанными фруктами или, что пугало наших соседей больше всего, с окровавленными кусками мяса или дохлыми крысами… Прошло немного времени, соседи собрались с силами и стали жаловаться».
Больше всего неприятностей причиняла Минни, которая весь день громко кричала. В конце концов ее пришлось отправить в Пейтонский зоопарк, которым руководил Кен Смит. Следом за Минни туда же были отправлены и наиболее прихотливые животные, в том числе и все рептилии. В зоопарке их можно было содержать в тепле, а дом Маргарет к такому оказался неприспособлен. Чалмондейли остался в доме на положении почетного гостя. Журналист из «Вуменз санди миррор», посетивший необычный зверинец, так описывал свое посещение:
«Сначала я подумал, что ослышался, но она повторила: «…Я мама шимпанзе. Войдите и посмотрите сами». Так я познакомился с Чалмондейли. Шимпанзе в розовом жакете играл на ковре в столовой самого обычного дома по Сент-Олбенс-авеню, как ребенок. Вот почему миссис Джеки Даррелл так необычно представилась. Она относилась в Чалмондейли точно так же, как если бы он был человеческим ребенком — ее собственным ребенком. Позже она объяснила: «Я решила никогда не иметь детей — жизнь обычной домохозяйки не для меня. Сейчас я мама Чалмондейли, он поглощает все мое внимание».
Джеки и Джеральд решили провести серьезный эксперимент, писал журналист (опираясь на собственную фантазию, а не на факты). Они хотят посмотреть, можно ли воспитать детеныша шимпанзе, как человека, чтобы он оставался членом семьи и тогда, когда станет взрослым.
«День Чамли проходил очень просто, — писала Джеки. — Он просыпалея, выпивал большую чашку чая с молоком, затем надевал экзотический свитер, который связала для него моя свекровь, «чтобы он не простудился, дорогая». Весь остаток дня он преследовал обитателей дома, пока наконец нам не удавалось уложить его в постель с помощью солидной дозы «Овалтина». Только тогда мы все могли хоть немного передохнуть и перевести дух».
Сначала шимпанзе спал в маминой комнате. Но когда обнаружилось, что она боится зажечь свет, чтобы не разбудить обезьяну, Чамли перевели в маленькую комнатку Джеральда и Джеки. Там он быстро научился зажигать свет, привык к шуму, сигаретному дыму и присутствию многочисленных друзей хозяев. «Любимой игрой Чамли, — вспоминала Джеки, — было залезать на шторы в гостиной и висеть там, к вящей радости всех окрестных ребятишек». Полюбил Чамли играть на площадке для игры в гольф, находящейся в конце улицы. Там он мог залезать на деревья, кувыркаться, гоняться за собаками, пугать игроков и швыряться в прохожих сосновыми шишками. Когда он уставал, то позволял привозить его домой в детском кресле на колесиках.
«За обедом, — писал Джеральд, — Чамли вел себя исключительно воспитанно. Он сидел у меня на коленях и терпеливо ждал, пока я что-нибудь ему дам. Ел он очень деликатно, пододвигал кусочек к краю тарелки указательным пальцем, а затем аккуратно брал его своими длинными хватательными губами. Если подавали что-нибудь вроде зеленого горошка, он тщательно очищал горошины от кожицы, при этом половина оставалась на тарелке, а вторая на моих коленях».
После обеда Чалмондейли любил порезвиться — он обожал прятки, качание на шторах или катание в кресле-качалке, причем раскачивался он с такой энергией, что в конце концов несчастное кресло переворачивалось. Как и любой ребенок, Чамли был очень любопытен и стремился потрогать любой новый для себя предмет. У него было несколько приятелей среди животных — два волнистых попугайчика, один зеленый, а другой желтый, хотя Чамли постоянно считал желтого приятеля каким-то новым видом бананов.
После игр наступало время чая. «Чамли радостно приветствовал появление чайного стоянка, — вспоминал Джеральд. — Он стремился первым усесться за стол и с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как я наливал ему чай в чашку. Затем он осторожно пробовал налиток, окуная в него верхнюю губу. Чамли обожал чай и трепетно к нему относился. Чай должен был быть определенной температуры и определенного цвета — не слишком крепкий, но и не слишком слабый. И никакого сахара. Если чай казался ему чересчур горячим или холодным, если в чае было слишком много молока, он отставлял чашку в сторону и принимался дергать вас за рукав, указывая на чайник или молочник, чтобы вы сделали его налиток приемлемым».
Спал Чамли в большой корзине, рядом с которой ставили бумажный пакет на случай, если ему захочется перекусить. На ночь ему оставляли пару помидоров, яблоко, ветку винограда, кусок черного хлеба, четыре бисквита и пакет картофельных чипсов. «Эта пища, — писал Джеральд, — подкрепляла его в ночные часы, так что от голода он не страдал». А потом наступало утро, утренний чай или, что шимпанзе любил еще больше, четыре кружки какао и сырые яйца.
Чалмондейли стал местной знаменитостью. Соседи отлично знали шимпанзе в футбольных трусах и свитере. Иногда он отправлялся в город вместе с Джеральдом на его мотоцикле. Как-то раз Чамли принял участие в программе Би-би-си, где проверяли уровень его интеллекта. Шимпанзе показал отличные результаты. Уровень его ментального развития соответствовал семилетнему ребенку, хотя по возрасту он был значительно моложе. Когда он заболевал, Джеральд отвозил его к Алану Огдену, который хоть и ворчал, что он не ветеринар, но все же делал ему укол пенициллина, от чего все болезни Чалмондейли обычно проходили. Как-то раз многострадальному Огдену пришлось лечить и карликовую мангусту, которая проглотила солому из своей подстилки.
А тем временем Джеральд искал место для своих животных. Он хотел убедить Борнмутский совет продать или отдать ему в аренду земельный участок, используя зверинец в доме Маргарет в качестве и приманки, и угрозы. Он чувствовал, что город будет рад приобрести новую достопримечательность, которая ему ничего не будет стоить. Сначала совет соглашался и даже предложил два места, каждое из которых оказалось совершенно неподходящим. Но постепенно эта идея перестала привлекать чиновников. Животные представляют опасность, к тому же пахнут, а впрочем, у городе все равно нет свободных земельных участков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});