– Он постарается, – пообещала Михеева, подхватив своего клиента под руку. – Всего хорошего.
На улице накрапывал дождь. Небо затянуло мутной серой пеленой. Ветви редких деревьев вздрагивали от порывов ветра, роняя на пятнистый асфальт раннюю листву. Небольшой дворик перед зданием УВД, утыканный сине-белыми машинами с проблесковыми маячками, кишел галдящими людьми. Разбитые на группы, они толпились перед центральным входом в ожидании то ли экскурсии, то ли участия в массовке какого-нибудь милицейского сериала. На ступеньках крыльца стояла полная женщина в брючном костюме и, раскрыв картонную папку, похожую на ту, что приносили вчера Пал Палычу, выкрикивала фамилии.
– Этот рыжий тебя не оставит в покое, – сказала Татьяна, когда они, миновав толпу, вышли со двора на улицу через крохотную стеклянную проходную. – Его аж трясет от злости. А ты еще масла в огонь подливаешь.
– Неудачник! – скривился Максим. – Закомплексованный тип, вероятно, терпящий бедствие в постели.
– Тебе не о его постели думать надо, а о своей свободе, – назидательно сказала Михеева.
– Моя свобода спасена! – Танкован остановился и взял адвокатессу за руки. – Ты у меня просто чудо! Необыкновенная женщина!
– Хорошо, что ты это заметил, – улыбнулась она. – Но я бы не торопилась с выводами.
– Что ты хочешь сказать?
– Понимаешь, – Татьяна подхватила его под локоть и продолжила путь, – они будут дальше копать под тебя и не успокоятся, пока не найдут какой-нибудь ничтожный повод для обвинения. Я же говорю: они ищут там, где светло.
– Но я же невиновен! – возразил Максим. – А значит, им ничего против меня не найти!
– Вот то-то и оно. – Адвокатесса цокнула языком. – Если все происшедшее с тобой – нелепая случайность, фатальное совпадение, тогда, может, и не найдут ничего. – Она поправила очки и покачала головой: – А если – нет?
– Я не понимаю. – Танкован опять остановился. – Что ты имеешь в виду? Что это я убил неизвестного мне человека и сопливую девчонку-студентку? – Он закатил глаза. – А заодно – и Кушева кастрировал? Ты считаешь, что…
– Я считаю, – перебила Михеева, – что и убийства, и случай с Русланом как-то связаны с тобой, имеют к тебе прямое отношение. Все это не просто так. Не случайно, понимаешь? Не по совпадению.
– Продолжай. – Максим сложил руки на груди.
Они стояли посреди тротуара под моросящим дождем, их толкали спешащие по своим делам прохожие, но им было на это наплевать.
– Посмотри на все со стороны, – предложила Татьяна. – Логика непременно приведет тебя к одному из двух вариантов: либо убийца – ты сам…
Танкован резко опустил руки.
– Ну… – Михеева виновато заморгала. – Мы-то знаем, что это не так. Я говорю – со стороны!
– Либо? – Он жестом попросил ее продолжать.
– Либо убийца – настоящий убийца – очень хочет, чтобы подозрение пало на тебя, – закончила адвокатесса и развела руками: – Третьего не дано.
– Какая-то куцая логика! – воскликнул Максим. – Почему не дано третьего или даже четвертого? Почему ты напрочь отвергаешь совпадения? Ведь даже по теории вероятности…
– Таких совпадений не бывает, – мотнула головой Татьяна. – Подсчитай сам их вероятность, и ты получишь величину, которой, как говорят математики, можно пренебречь.
«Это тебе наука, фон Штыц, – сказал сам себе Максим. – Никогда не разговаривай с блондинкой на ее языке, потому что она может неожиданно заговорить с тобой на твоем».
– Ты знаешь, как считать? – усмехнулся он. – Нашла коррелят?
– Да, – спокойно ответила Михеева. – Его и искать не надо. Это – Сырой Яр. – Она сняла очки и протерла их платком. – Сырой Яр так или иначе имеет отношение ко всем трем происшествиям, а ты, в свою очередь, имеешь отношение не только к Сырому Яру, но и к потерпевшим.
– Я думал об этом, – кивнул Танкован и вздохнул. – Похоже, ты права, Таня.
– Помнится, ты говорил мне, что догадываешься, кто может желать тебе зла. – Она прищурилась. – Скажи, этот человек – из Сырого Яра?
– Это оперуполномоченный Корж. – Максим зло сплюнул. – Тот самый, что прислал следователю доказательства моей якобы причастности к убийствам.
– Ясно… Значит, все-таки, Сырой Яр… – Михеева подняла голову. Казалось, она только сейчас заметила, что моросит дождь. – Мы промокли до нитки, Максимка!
– Знаешь что? – Он огляделся по сторонам и схватил ее руку. – Пойдем в ресторан!
– В ресторан? – улыбнулась она. – По какому случаю?
– Ну, ты-то ходишь по «Ланселотам» без всякого повода. – Танкован подмигнул. – А у меня, возможно, найдется сегодня один, и очень важный. Пошли! – И он потянул адвокатессу за собой – через дорогу, к двухэтажному белому особнячку с круглым, как у планетария, куполом, витражами и сверкающей огнями вывеской «Аста Маньяна».
В зале, больше похожем на винный погреб, чем на ресторацию, причудливо подсвеченном фонарями сквозь витражи, играл гитарист в сомбреро. Рядом, разодетая, как цыганка, молодая особа азартно подыгрывала ему на кастаньетах. Украшенные ивовыми прутьями стены, в тех местах, где их доставал тусклый свет факельных бра, казались влажными от сырости. Столики, покрытые длинными, почти до пола, узорчатыми скатертями и хаотично расставленные по всему периметру зала, печально помаргивали горящими фитилями в крохотных розетках.
Ресторан был пуст. Музыкальный костюмированный дуэт развлекал сам себя. Завидев вошедших, девица выплыла на середину погреба и принялась отплясывать хоту[7], зазывно сверкая глазищами.
– Смотри-ка, – удивилась Татьяна. – Из посетителей никого нет. Мы здесь одни.
– Неудивительно, – хмыкнул Максим. – «Аста маньяна» означает «до завтра». Это все равно как повесить на двери табличку «Мест нет. Спасибо за понимание».
И они дружно рассмеялись.
– Знаешь, – признался он, усадив свою спутницу за столик и расположившись напротив, – когда я с тобой, мне не хочется думать ни о Корже, ни об убийствах, ни об опасности. Окружающего мира не существует. Нет никого вокруг. Пусто, как в этом зале. Есть только ты… и я…
– Я и ты… – улыбнулась Михеева.
Она сняла очки и теперь, в лучах света, процеженного сквозь витражное стекло, казалась Максиму нарисованной мягкими цветными карандашами.
Проворный официант разложил перед ними меню и винную карту. Танкован наугад заказал холодный суп-пюре гаспаччо, блюдо из риса «паэлья валенсиана», турнедо из говядины и бутылку красного вина «Оливо Миленарьо».
– Эстетствующий чревоугодник! – рассмеялась Татьяна.
Он мягко накрыл ладонью ее руку и загадочно вздохнул.
– Милая моя… Самая лучшая на свете Танечка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});