Джейк поднес руку ко лбу.
Шими ответил тем же.
Джейк перевел взгляд на Роланда.
— Что ты хочешь?
Роланд не ответил, продолжал спокойно смотреть на вход пещеры, словно его что-то заинтересовало в царящем снаружи вечном сумраке. И Джейк знал, чего хочет стрелок, нисколько в этом не сомневался, словно воспользовался своим даром, чтобы заглянуть в мысли Роланда (этого он, конечно же, не делал). Они вышли к развилке дороги. И именно Джейк высказал мысль о том, что Шими должен подсказать, куда им двигаться дальше. На тот момент мысль казалась дельной, уж непонятно почему. Теперь же, глядя на не отмеченное печатью ума лицо и налитые кровью глаза, Джейк мучался двумя вопросами: что заставило его выйти с таким предложением и почему кто-то из них, скорее всего, Эдди, по-прежнему ставящий во главу угла здравый смысл, несмотря на все переделки, в которых им довелось побывать, не сказал ему, по-доброму, но твердо, что вверять их будущее в руки Стенли Руиса — дурацкая затея. Абсолютно кретинская, как сказали бы его одноклассники в школе Пайпера. И теперь Роланд, который верил, что даже под сенью смерти следовало учиться жизни, хотел, чтобы Джек и задал вопрос, самим Джеком предложенный, и ответ, несомненно, покажет, каким же он стал суеверным и легкомысленным. И однако, почему не задать этот вопрос? Если это эквивалент орла и решки, почему не задать? Джейк пришел, возможно, к концу короткой, но, безусловно, интересной жизни, попал в некое место, где элементами реальности были магические двери, механические дворецкие, телепатия (на которую и он сам, в какой-то степени, оказался способен), вампиры, верспайдеры. Так почему не предоставить право выбора Шими? Им все равно придется пойти по одной из двух лежащих перед ними дорог, и слишком многое выпало на его долю, чтобы он беспокоился из-за того, что предстанет идиотом в глазах своих спутников. «А кроме того, подумал он, — если здесь я не среди друзей, то где тогда мне их искать?».
— Шими, — ужас наполнял его, когда он смотрел в эти налитые кровью глаза, но он заставил себя не отвести взгляд. — Мы кое-что ищем. Это значит, что мы должны довести до конца начатое нами дело. Мы…
— Вы должны спасти Башню, — оборвал его Шими. — И мой давний друг должен войти в нее, подняться на вершину и увидеть то, что можно будет там увидеть. Возможно, возрождение, возможно, смерть, возможно, и первое, и второе вместе. Однажды он был для меня Уиллом Диаборном, ага, был. Уиллом Диаборном.
Джейк глянул на Роланда, сидящего на корточках, уставившегося на вход пещеры. И подумал, что лицо у стрелка стало бледным и отстраненным.
Один из пальцев Роланда вертанулся: продолжай, продолжай.
— Да, мы должны сохранить Темную Башню, — согласился Джейк. И подумал, что, пожалуй, понимает желание Роланда найти Башню и войти в нее, даже если ему придется умереть. Что лежит в центре мирозданья? Мужчина (или мальчик) мог только гадать, задав себе такой вопрос, или захотел бы увидеть?
— Даже если увидеть означало обезуметь?
— Но для того, чтобы сохранить Башню, нам нужно сделать два дела. И одно из них связано с возвращением в наш мир и спасением человека. Одного писателя, который рассказывает нашу историю. О втором деле мы как раз говорим. Мы должны освободить Разрушителей, — честность заставила его добавить. — Во всяком случае, прекратить их работу. Ты понимаешь?
Но на этот раз Шими не ответил. Смотрел туда же, куда и Роланд — в сумрак за входом в пещеру. С таким лицом, будто его загипнотизировали. Джейку все это определенно не нравилось, но он продолжил. В конце концов, он вплотную подошел к вопросу, который хотел задать, так что ему оставалось, кроме как довести дело до логического конца?
— Вопрос в том, с чего нам нужно начать. Спасти писателя вроде бы проще, потому что нам никто не будет противостоять… так мы, во всяком случае, думаем… но есть шанс, что… ну… — Джейку не хотелось говорить: «Но есть шанс, что наша телепортация тебя убьет», — вот он и запнулся.
Поначалу решил, что Шими ему не ответит, поставит перед дилеммой, предпринимать вторую попытку или нет, но внезапно бывший служка из таверны заговорил. При этом смотрел не на кого-то из них, а на сумрак Тандерклепа, подступающий к входу в пещеру.
— Этой ночью мне приснился сон, да приснился, — начал Шими из Меджиса, чью жизнь однажды спасли три молодых стрелка из Гилеада. — Мне снилось, что я вновь в таверне «Приют путников», только Корал там нет, нет ни Стенли, ни Красотули, ни Шеба, который обычно играл на пианино. Нет никого, кроме меня, а я мою пол и напеваю «Беззаботную любовь». Потом скрипят дверцы, да, скрипят, они издают такие забавные звуки…
Джейк увидел, что Роланд кивает, на его губах играет некое подобие улыбки.
— Я поднял голову и увидел, что в таверну вошел этот мальчик, — на мгновение он скосил глаза на Джейка, потом его взгляд вернулся к входу в пещеру. — Он выглядел, как ты, юный сэй, да, выглядел, мог сойти за твоего близнеца. Только лицо его было в крови, один глаз ему вышибли, изуродовав его, и он хромал. Выглядел, как смерть, это точно, и страшно меня напугал, и от одного его вида мне стало грустно. Я продолжал мыть пол, думая, если буду мыть, он не обратит на меня внимания. Может, даже не заметит и уйдет.
Джейк вдруг осознал, что знает эту историю. Он все это видел? Или сам был этим окровавленным мальчиком?
— Но он посмотрел на тебя… — прошептал Роланд, по-прежнему сидя на корточках, глядя в сумрак.
— Ага, Уилл Диаборн, так и было, прямо на меня, так он смотрел и сказал: «Почему ты должен причинять мне боль, когда я так тебя люблю? Когда я не могу делать что-то еще и не хочу, ибо любовь создала меня, и кормила, и…
…поддерживала в лучшие дни, — пробормотал Эдди. Слеза выкатилась из одного его глаза и оставила темное пятно на полу.
— …и поддерживала в лучшие дни? Почему же ты и дальше собираешься резать меня, уродовать мое лицо, наполнять меня болью? Я только любил тебя за твою красоту, как ты когда-то любил меня, до того, как мир сдвинулся. А теперь ты уродуешь меня ногтями и капаешь мне в нос обжигающие капли ртути; ты натравливал на меня зверей, да, натравливал, и они пожрали мои внутренности. Вокруг меня собираются кан-тои, и нет мне покоя от их смеха. И однако, я люблю тебя и буду служить тебе, и вновь верну магию, если ты мне позволишь, ибо так было устроено мое сердце, когда я поднялся из Прима. Однажды я был не только красив, но и силен, но теперь моя сила практически иссякла».
— Он плакал, — сказала Сюзанна, и Джейк подумал: «Конечно, плакал». Он сам плакал; как и Тед; как и Динки Эрншоу. Только у Роланда глаза оставались сухими, но он побледнел, так побледнел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});