– Я не прошу считать Жанной Д’Арк и верить в чудо. Но если существует хоть какой-то крошечный шанс, а мы побоялись и опустили руки… Я не прощу себя.
Авелин глубоко вздохнула, вновь готовясь к гневной тираде. Только вместо этого рыжая макушка устало легла на подставленное плечо.
Глава 23.
«Aliis inserviendo consumor»
Каникулы неожиданно подходили к концу. Тишина и запустенье исчезли, наполнившись десятком голосов. Особенно страшно стало проходить мимо общей гостиной – там, казалось, кого-то приносили в жертву и устраивали ритуальные пляски.
Элина почти не выходила из комнаты. Даже Сириус пылилась под кроватью – пальцы боялись струн хуже огня. Неужели раньше ей нравилось играть, петь и растворяться в музыке? Что поменялось? Всё чаще она оставалась в постели, куталась в пуховое одеяло и читала, искала что-то глупое в интернете, а, уставая и от этого, просто смотрела в потолок и думала-думала-думала.
Так однажды ей попалась октябрьская статья: «Семья Левицких бесследно исчезла». Увидев свою фамилию, Элина уже не смогла пролистнуть дальше – пусть грудь сдавило болью, а пальцы дрожали. Нельзя больше закрывать глаза и притворяться слепой.
«Прошедшие на этой недели поиски ничего не дали. Вечером 23 сентября семья возвращалась со скандальной вечеринки в честь 60-летия П.П. Пташкина. Как оказалось, там их видели в последний раз. Следующим утром стало известно, что ни Дмитрий, ни Анна не вышли на работу, а их дочь не появилась в школе. Камеры с трассы 54 засекли машину на съезде в пригород, однако дальнейший путь Mercedes-Benz неизвестен. Объявленные поиски не дали результата, и до сих пор полиция не решается комментировать ситуацию. Зато быстро объявившиеся родственники уже готовые присвоить себе их активы и вступить в наследство (см. интервью с Екатериной Клык)»
Оказывается, её похоронили ещё в сентябре. Почему же ни разу за всё время в голову не пришло, хотя бы так глупо, но проверить, как живут родители? Понять раньше, что кругом ложь. Вместо этого наслаждалась свободой, веселилась, жила. Дочь, называется. Права была мама – ничтожество.
Сама подливала яда, капля за каплей, пока чаша не переполнилась.
– Точно не хочешь пойти? Мальчики только рады будут, соскучились по нам.
Аделина крутилась у зеркала, проверяя в который раз и так идеально сидевшее платье. Макияж и правда был праздничным – маленькие фейерверки на веках, блёстки и помада-конфетти.
– Прости. Вечеринки – это не моё.
Прозвучало, конечно, совсем не убедительно. И потому сразу последовали вопросы:
– Что же такого произошло между вами на балу? Что Север опять натворил?
– Ничего, – помотала головой.
– Мне с ним поговорить? Могу моментально вправить мозги.
– Спасибо, но… не стоит.
Аделина лишь потёрла виски и махнула рукой. Своих проблем хватало, где же взять время на решение чужих? Накинув длинное в пол пальто, шаль, покружившись ещё раз, она попрощалась.
А потом вернулась, громко причитая:
– Забыла! Представляешь, О Боги, забыла! Меня же на месте прибьют!
Цокот каблуков туда-сюда. Под грудой книжек и тетрадок, Аделина отыскала бархатный конверт чёрного цвета.
– Севир Илларионович приглашает к себе! Всё серьёзно, советую сходить – знаешь, сколько я мечтала получить Чайный конверт? Но только избранным везёт: будете с ним наедине, друг напротив друга, обсуждать историю и политику. Эх!
– Может, тогда поменяемся?..
– Смеёшься, да? Он от меня как от чумы бегает уже. Влепит очередную отработку на другом конце академии. Чего-чего, а такого подарочка мне не надо. И так как белка в колесе.
И погрозив в довершении пальцем, наконец, окончательно ушла.
Элина мокрыми пальцами сжимала несчастный конверт, буровила взглядом, но не находила сил открыть. Бумага успела съёжиться. Порвать, выкинуть и сделать вид, что ничего не было? Идеальный план. Да только академия маленькая. Прятки рано или поздно кончатся – так в чём смысл тянуть?
Кто бы успокоил её сердце. Ещё немного и остановится, вместе с дыханием.
Разломав сургучную печать пополам, она достала плотный лист, свёрнутый вчетверо. Среди позолоченных завитков и вкраплений красных букв, лаконично значилось:
«Элина,
Вчера мне довелось побывать в лазарете, и как оказалось, вы так хорошо шли на поправку, что решение о выписке было принято незамедлительно. Опрометчиво с их стороны, но с Братством не спорят. Предположу, нам многое следует обсудить. Хочу видеть вас у себя в семь часов. Как раньше. Обещаю предоставить не только горячий чай.
Искренне Ваш,
С.И.З»
***
Добравшись по сугробам и колкому ветру до учительского корпуса, Элина застряла в пустующем холле. И ладно бы отогревалась. На деле же искала былую решимость. Вся злость растворилась за эти дни, оставив после себя лишь тоску и какую-то пустоту – она не понимала, что делать. Всё неправильное в ней, неподходящее, вновь всплыло на поверхность. Что должна она чувствовать? Что должна делать? Её родители мертвы. Где истерика, слёзы, желание умереть следом? Хотя бы отомстить? Почему трогают только ложь и предательство чужого в принципе человека?
Какая же жалкая.
– Я думал, вас уже не ждать. До этого никогда не опаздывали.
Элина вздрогнула и крепче вцепилась в сорванный с головы платок. Кажется, сама судьба, сами Боги подталкивали и не давали сбежать. Севир выплыл из-за угла. Как всегда в чёрном, лишь теперь вместо лёгких накидок – целая шуба. Очевидно, прождал долго, и уже собирался уходить. Ещё бы чуть-чуть промедли, сомневайся дольше, и всё – разминулись бы.
– Простите. У ребят сегодня вечеринка в честь приезжих…
– Ах, ясно. Княжнина успела расслабиться за каникулы.
– Ей полезно. Всем нужно отдыхать.
Севир ожидаемо покачал головой с осуждением.
– Опять ваши подростковые глупости. Пока позволяют возможности, нужно браться за всё подряд. Иначе цели своей не достигнет она никогда.
– А какой смысл в цели, если по итогу будешь болен и несчастен?
Он просто махнул рукой, не желая затягивать, а зная упрямство Элины – это неизбежно.
– Пойдёмте. Поговорим в более приятной атмосфере. Я заново поставлю чайник.
В кабинете было прохладно, камин затушен. Элина удивлённо заметила, как извечно пустую мрачность кабинета разбавили милые побрякушки, очевидно, подарки учеников и коллег. Со стыдом нашла даже свой: смастерённый на уроке трудоделия кривой плюшевый заяц с глупой открыткой. Все пальцы тогда болели, исколотые до крови, никакой напёрсток не помог. Оставила она его перед самым балом в именном ящичке в учительской. До следующего года вряд ли кто-то бы заглянул внутрь, а поздравлять лично – ад и пытка. Элина сделала подарок для каждого, лишь бы если и ей что-то подарят, не разочаровать и не устыдиться. По итогу всё так и осталось пылиться под кроватью. Сил взять и разобрать не было.
Почему же Севир не выбросил? Ещё и на самом видном месте поставил. Элина не могла оторвать взгляда. Родители никогда бы такого не сделали. Все детские рисунки и подделки оказывались в мусорке прямо при ней.
– Облепиха и лимон. Поможет нам согреться.
Севир поставил на стол сервиз с рябиной и снегирями и медленно разлил дымящийся чай. Серые глаза в тусклом свете казались чёрными.
– Как встретили новый год?
– Очевидно, в лазарете. Но думаю, даже не будь ранена, лучше и не отпраздновала. Медсёстры сделали всё возможное, лишь бы не дать заскучать.
– Верно. Но полагаю, такое не заменит празднований с друзьями.
– Этого мне никогда не узнать. Но хорошо и так, как есть.
Чай обжёг губы, но то была приятная боль. Напоминание не болтать много. Сегодня нельзя терять бдительность, нельзя больше доверять легко и самоотверженно.
Несколько мертвецки-бледных рук сдавили горло.
– Как ваша рана? Такое не лечится за один день, к сожалению.
– Скоро останется лишь шрам. Иногда побаливает, но Ольга Семёновна сделала всё возможное.