Офигильда посоветовала старухе не скучать, после чего поскакала по крыше с ловкостью профессионального скакальщика по крышам. Вскоре она достигла ее западного края.
Внизу стояли вооруженные люди. Одна из групп резерва, оставленного Шлепом в городе, нервничала и пыталась понять, что происходит. Недавно солдаты отрядили вперед самого смелого, но он не возвращался. А грохот со стороны ворот все нарастал. Вскоре стало ясно, что защитникам не удалось сдержать коалицию.
– Эй! – Офигильда свистнула, чтобы привлечь внимание.
Все десять голов обернулись.
Королева села на край крыши и свесила ноги. Ее хорошо было видно в свете горящего неподалеку костра.
– Привет! Узнаете?
Варвары замерли. Даже их, не отягощенных интеллектом, поразил ее облик. В самом деле, знакомый. Ужасно знакомый. Тот самый.
– Товарищ Офигильда, – нашелся самый сообразительный, пока остальные разевали рты и хлопали ушами.
– Кто? Товарищ? Это она вас так научила выражаться? – скривилась богатырша. – Ну и ну! Это уже ни в какие ворота не лезет! Но ты прав – я Офигильда. Настоящая!
– Настоящая? – переспросил другой орк. – А где твои волосы?
– Отрезала. Сделала из них знамя. Оно сейчас там. В общем, над головами моих верных воинов, которые пришли вернуть трон законному королю Пниллу Бычье Сердце.
Воители тупили. Офигильда подождала, но у бедняг не возникло даже проблеска понимания.
– Объясню просто. Меня заколдовала и пыталась убить злая колдунья. Приняв мой облик, она заняла мое место на троне и, сотворив большое темное колдовство, установила в Диккарии свою власть. Въезжаете? Ее союзником был монстр Грендель. Старуха хотела править злостно и безраздельно. Э… Но я выжила, сбежала из плена и привела к городу армию верных законному порядку воинов… А вы, братцы, предатели, вы служите злу. Ни у кого из вас не хватило мозгов понять, что происходит. Впрочем, с таких спрос маленький. Так вот, я требую немедленно разнести весть о моем возвращении по тылам вашей армии и присягнуть на верность мне и моему супругу, законному королю. Ясно?
– Врешь! – крикнул самый сообразительный боец. – Ты злой призрак наших врагов! Тебе наслали противники Революции!!! Ты – контра!
– Я… кто? – улыбнулась Офигильда, похрустывая суставами пальцев.
– Мы тебе не верим! – подхватили другие. – Ты – враг. Настоящая королева, товарищ Офигильда, сейчас во дворце!
– Уверены?
– Да!!!
– Ты смотри – какая убежденность. Ладно. Вы сами напросились. Вижу, что иного выхода вы мне не оставили, и доказать вам, кто я такая, можно только одним способом.
С этими словами Офигильда спрыгнула с края крыши и двинулась вперед.
– Бегут! Бегут! – Тинфарин Кедди размахивал окровавленным топором, взобравшись на гору человеческих трупов. – Бей их, братва! Ы-ы-ы!
Спрыгнув с пружинящего возвышения, гном присоединился к погоне.
После жесткой резни и мощного напора Корпус Стражей Диккарской Революции все-таки не сдюжил. Последней каплей было известие о гибели Шлепа Губы. Тут же выяснилось, что борцы за Светлое Будущее сражаться без командира не умеют, за что и поплатились. Организоваться для перегруппировки уже не смогли, а что касается резерва, ждущего приказа к выступлению, то с ним ситуация была особая.
Оставив Рыночную площадь, основная масса отступавших ринулась к площади главной, той, что перед дворцом. В полном соответствии с традициями войны, беглецов нагоняли, валили на землю и зарубали прямо на месте, не обращая внимания на мольбы и упоминания о родственных связах. Сейчас эти аргументы не работали.
О Революции вообще как-то быстро забыли – своя шкура была важнее идеологических постулатов. Особенно в свете того, что теперь ее, а не шкуру контры полосовали холодным железом.
Короче говоря, Рыгус-Крок грозил превратиться в одну сплошную арену избиения. События повторялись. Еще недавно заговорщики производили чистку столицы от подрывных элементов, но сейчас чистили их. Вакханалия приобретала все больший масштаб.
– Вот так! – сказала, улыбаясь, Офигильда.
Она оглядела валяющихся в разных нелепых позах бойцов, которых только что расшвыряла, точно котят, голыми руками. Оружие беднягам не помогло.
Отовсюду доносились стоны. Некоторым побитым казалось, что произошло иного рода явление – ну, к примеру, на них наехали тяжелогруженые дроги, спущенные с горы.
– Ну? – спросила королева у самого смышленого, схватив его за шкирку. – Теперь-то ты меня узнал?
– Да… так точно, ваше величество… Я вас видел, когда вы дрались против полусотни дружинников… Да, помню…
– Вот и ладненько… А теперь, малый, пора приступать к делу, – сказала Офигильда. – Знаешь, какую кучу дерьма мне предстоит разгрести? И ведь не поспею к возвращению супруга, вот жалость! Вставай!
– Э… – Попытки вялого сопротивления со стороны ополченца были подавлены тычком в и так подбитые ребра. – Сейчас все вместе мы пойдем к командующему резервными отрядами. Где штаб? Знаешь? Хорошо. А ну, все встать!
Три минуты – и Офигильда совершила чудо. Измолоченные ее кулаками вояки уже стояли по стойке «смирно», готовые мечами, копьями и всем прочим защищать свою истинную королеву. Сама она взяла себе нехилый такой топорик, отобранный у самого, как предполагалось, могучего члена группы.
– Вперед! Не спать на ходу! – прорычала богатырша.
В городе творилось уже тролль знает что. Как раз в этот момент Корпус Стражей дрогнул и обратился в паническое бегство, волна наступавших гнала его перед собой, неуклонно сокращая численность. Неразбериха усиливалась.
Самый сообразительный ополченец показывал дорогу. Отряд пробегал мимо очагов бешеных схваток. Там, где революционеры пытались сопротивляться, творилось невообразимое. Офигильда не думала, что может найтись кто-то, готовый умереть за свои идеалы. «Революция или смерть!» – то и дело раздавалось из разных углов города. Ну, тем хуже для идейных борцов. Или лучше, как посмотреть. Все равно их вздернут, так не почетнее ли пасть в бою?
В дрожащий от ужаса штаб резерва Офигильда ворвалась, подобно урагану, спустя пять минут. Начальник, Швыркан Добрый из клана Засуваев, предчувствуя нехорошую развязку, пытался забаррикадироваться в здании, но королева пинками расшвыряла мебель и схватила Швыркана за грудки.
На объяснение истинного положения дел ушла еще минута. Хрюрл оказался сообразительным, особенно в той части, где речь шла о сохранности его телесной конституции. Он нисколько не возражал против сдачи. И заверил королеву, что всегда был против революционной вакханалии, что его заставили исполнять приказ и тому подобное. Офигильда заверила его, что с этим они разберутся позже, и, дав еще несколько инструкций, выскочила на улицу одна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});