– А ведь это обида, Бажен Рагнарович. – Все, я в норме… кажется. Вдо-ох-вы-ыдох. – Такое не прощают. По крайней мере, я так точно. И жало этой «пчелке» придется вырвать.
– Хольмганг… – Тесть отложил трубку в сторону и задумчиво глянул на меня. – А выдюжишь?
– Посмотрим. – Я пожал плечами. – Я больше опасаюсь, как бы Лейф не начудил… да и одним боем мнение общества не изменишь.
– Не скажите, Виталий, ой не скажите… – протянул Белов, вновь переходя на «вы» и задумчиво глядя куда-то в потолок. – Смотря, как этот бой провести, да как его подать. Глядишь, ушкуйники и сами в репах-то зачешут… А за то, что о нашем добром имени печетесь, благодарю.
– Нашел за что. – Я покачал головой. – Какая-то гнида мою родню будет хаять, а я смолчу? Не, не пойдет. Не хочу, чтоб в моих детей, буде они здесь окажутся, пальцем тыкали да мнимые грехи их родителей поминали.
– Тут вы правы. Извините. – Тесть, кажется, даже смутился на секунду, но тут же оправился. – А о том, как доверие общества вернуть, я подумаю.
– Ну-ну. – Я покивал. И в самом деле, тесть – ушкуйник опытный, обычаи и традиции знает от и до, глядишь, действительно чего надумает. Или не надумает, так Климину всё одно не жить. И плевал я с высокой колокольни на все местные заморочки. А найдутся орелики, что следом за Любимом начнут тень на плетень наводить да о Ладе зубоскалить, отправятся туда же. Так, глядишь, уложу в землю пару-тройку идиотов, остальные языки и проглотят. В крайнем случае.
Вот не думал, что новости тестя так меня заведут. Никогда со мной подобного не было, а сейчас я не просто уверен, я точно ЗНАЮ, что урою любую тварь, посмевшую оскорбить мою жену. Вот такая вот любовь… как диагноз. Ну и хрен с ним.
– Бажен Рагнарович, пока совсем в думы не ушли, расскажите, как расторговались. – Хлопнув стопку, утянутую прямо из-под руки тестя, и чуть успокоившись, я решил сменить тему.
– Сам-пять обернулись. В среднем. – Белов явно был не против такого поворота разговора и с готовностью принялся отвечать. – И то, это только по трети груза прикидки. Грубые. Послезавтра возьмем расчет по оставшейся части, тогда можно будет точную сумму назвать. Но уже сейчас могу уверить, что внакладе мы не останемся.
Мы еще добрый час провели в салоне, пока я не понял, что начал основательно клевать носом. Потому, распрощавшись с задумчивым тестем, оставил стюарду пару монет и отправился в свой номер, точнее, в апартаменты Лады.
А утро началось с известия о том, что Лейф таки начудил. Ученик постучал в дверь номера Лады, аккурат после завтрака, поданного мною супруге в постель. Ну… не всё же ей меня баловать? Получив в благодарность долгий и сладкий поцелуй, я уже было собрался продолжить ухаживания и отнести Ладу в ванную комнату, когда входная дверь номера содрогнулась от ударов пудового кулака. Пришлось открывать.
– Ну, чего тебе, горе луковое? – Вздохнул я, впуская Лейфа в гостиную.
– Я… это… прошу прощения. Но у меня тут дело… важное… – Здоровяк почесал пятерней затылок.
– Что за дело? – Я нахмурился. Начало мне совсем не понравилось.
А Лейф помялся-помялся и вдруг оттарабанил, словно скороговорку:
– Учительвыбудетемоимпоручником? – И смотрит эдаким щенячьим взглядом.
– Еще раз. Медленно. Внятно. С чувством, толком, расстановкой. – Я удивленно взглянул на мнущегося, словно первоклашка в кабинете директора школы, Лейфа.
– Виталий Родионович, вы не откажетесь быть моим поручником на хольмганге? – переведя дух, уже отчетливо проговорил он.
Не успели. Начудил-таки ушкуйник… И что тут сделаешь? Слова сказаны, вызов брошен. Не отвертишься.
– Время, условия, кто ответчик?
– Так сегодня в полдень, в круге, что за ушкуйным кварталом. – Посветлел Лейф, но тут же сжал кулаки. – Сынок Климина Любима сестренку хаял, паскуда. Я его и вызвал.
– Оружие?
– Только холодное, кому что по руке. И… это… – О нет, родственник опять решил изобразить статую олицетворенного смущения…
– Что еще? Да говори уже, чего алеешь, как красна девица?! – Ну, у меня тоже нервы не стальные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Учитель, могу я воспользоваться вашим оружием, по обычаю? – тихо-тихо проговорил Лейф.
– Та-ак. Кажется, я чего-то не понимаю. Что за обычай такой?
– По традиции, новик перед хольмгангом может получить от учителя его оружие и выйти с ним в круг. Это как признание правоты ученика… и ну, поддержка, что ли. Заодно и присутствующие узнают, чей новик в круг вышел. Ну, не умею я складно обсказать. Батя, вот тот объяснил бы понятнее…
– Ладно. Понял. – Я медленно кивнул. Времени искать тестя у меня нет, так что… – Стоп! А какое оружие я тебе могу дать? У меня ж на яхте, кроме тренировочного палаша, ничего подобного нет!
– Так, я те боевые лопаты, что вы перед своим хольмгангом заказывали, с собой прихватил, когда в поездку собирались. Ну, на всякий случай, – застенчиво улыбнувшись, проговорило это… это… Мра-ак!
Глава 4
От рукомашества к ногодрыжеству
В отличие от дня вчерашнего, день наступивший ясным небом не баловал. Ну, уж такая она есть, переменчивая балтийская погода. Мелкий дождь, моросивший с самого утра, сейчас меня совсем не радовал, хотя до прихода Лейфа казался вполне симпатичным дополнением к уютной и теплой атмосфере, воцарившейся в нашем номере. Самое то, чтобы привести в порядок расстроенные нервы Лады… Так ведь нет.
Я оглянулся на плотно закрытую дверь спальни и, порадовавшись в очередной раз основательности работы здешних мастеров, пришел к выводу, что наш разговор жена не слышала. И это к лучшему. Сейчас ей только таких новостей и недоставало. Но… Окинув взглядом всё еще переминающегося с ноги на ногу Лейфа, я вздохнул.
– Обожди меня здесь. – Указал родственнику и ученику на кресло у потушенного камина и скользнул в спальню.
– Кто приходил? – поинтересовалась Лада.
– Братец твой ненаглядный забегал. Беспокоится о вчерашнем. – Отмахнулся я, присаживаясь на кровать, и легонько коснулся ладонью лба любимой, словно разглаживая нахмуренные брови. Все-таки до мастера мне еще очень далеко, а через тактильный контакт наговор ложится куда проще…
Не прошло и минуты, как лицо Лады разгладилось, а сама она погрузилась в глубокий сон. Да-а, Лейф будет должен за скандал, который устроит мне жена по пробуждении, когда узнает о произошедшем… Сильно должен!
Время приближается к полудню и вокруг хольмганга скапливается всё больше народа. Небольшой пустырь за кварталом ушкуйников шумит говором и мокрой листвой невысоких деревьев, ветви которых теребит пропахший йодом морской ветер. Хорошо еще, что дождь перестал заливать площадку круга, обрамленную высоким и широким каменным бордюром. Правда, песок на ней уже успел превратиться в грязь, и это не радует. Я толкнул локтем сосредоточенно размышляющего о чем-то Лейфа, застывшего рядом со мной истуканом, и тот встрепенулся.
– Да?
– Может, стоит привести площадку в порядок?
– Хм. Конечно. Сейчас дождемся старого Рудгара, он этим и займется. – Утвердительно кивнул Лейф.
– На вашем месте, Лейф Баженович, я бы на это не рассчитывал. – Стоявший невдалеке от нас щеголевато одетый полноватый мужчина, приподняв шляпу в приветствии, подошел поближе и пояснил: – Старик уехал к внучке в Ловицу, так что за порядком на хольмганге будет наблюдать его ученик, и я бы не советовал вам обращаться к нему за помощью. Молодой Нестор недавно взял его в свою команду, так что…
– Не понял. – Я перевел взгляд с нашего нежданного собеседника на Лейфа.
– Ох, прошу простить мою невежливость, – спохватился незнакомец. – Позвольте представиться – Илларион Елизарич Бровин, врач общей практики. Здесь, как вы понимаете, нахожусь по долгу службы.
– Старицкий, Виталий Родионович. – Я ответил коротким кивком на представление доктора. – Рад знакомству, Илларион Елизарич. Прошу, объясните, почему вы считаете нежелательным обращение к ученику Брежского хавсигера[17]?