– Комендатура – ЛВ-080017[2], ответьте. Ситуация – «ветер»[3], – Олеся прислонила винтовку к порогу «тойоты», а сама сидела за колесом на корточках. – Комендатура – ЛВ-080017…
– ЛВ-080017 – Птаху-14. Слышу вас хорошо, что случилось и где вы сейчас находитесь? Прием, – ответили динамики рации, а я покрутил головой в поисках самолета-наблюдателя.
– Птах-14, мы на дороге от Речного к Солнцегорску, километрах в сорока пяти от Солнцегорска. Наблюдаем на соседнем проселке красный микроавтобус и лежащее рядом с ним тело. Один из нас пошел на разведку, остальные заняли оборону. Как поняли, прием?
Тут ожил мой наушник:
– Наблюдаю два тела рядом с микроавтобусом. Следов огнестрела или взрыва нет. Подхожу поближе. Вы что, с авиацией связались? Пусть осмотрит с воздуха окрестности. Прием! – Глава остановился метрах в тридцати от автобуса.
– Вас понял, Осип Давыдович, и ведите себя поскромнее. Солнцегорску будет не хватать главы, чес слово. Еще раз дети выглядывали, их там двое как минимум. – Я повернулся к Олесе, которая слушала мой монолог.
– Передай летуну, чтобы осмотрел окрестности, – попросил я жену и снова взялся за бинокль.
– Птах-14, разведчик просит осмотреть местность. Следов боестолкновения не обнаружено, прием. – Надо же, как моя жена на субботних курсах научилась выражаться!
От Демидовска донесся звук авиамотора, и вскоре из-за холма вылетел Як-52.
– Вас понял, наблюдаю визуально. Передал сообщение дежурной смене в Демидовск. Из Солнцегорска скоро выйдет мотогруппа. Прием. – Самолет поднялся повыше и сделал над нами круг. – Никого не обнаружил, сделаю кружок побольше, для порядка. До встречи, конец связи.
Самолет повернул в сторону Амазонки и исчез.
– Он улетел, но обещал вернуться, – пробормотал я себе под нос.
Олеся поудобнее уселась возле переднего колеса на пустую сумку от магазинов М16. Сами магазины она сложила стопочкой на переднем сиденье.
В этот момент в микроавтобусе приоткрылась дверь, и высунувшийся мальчишка что-то крикнул главе.
Тот кивнул, подошел к автобусу, внимательно осмотрел кусты на левой обочине проселка. Что-то увидел, прицелился и дал короткую очередь, а потом еще одну.
Обошел вокруг автобуса, задержался с обратной стороны, открыл дверь и сказал внутрь:
– Мальчик, приглядывай за сестренкой, я сейчас вызову товарищей. Скоро приедет помощь, будут врачи. Они попытаются помочь твоим папе и маме, – а потом обратился к нам: – Подъезжайте сюда, ребята. Дим, ты садись в мою машину, ключи в замке. Я вам не молоденький, туда-сюда бегать.
Я помог жене усесться в машину, сам устроился за баранкой и тронулся вперед, к перекрестку. А там повернул налево, на проселок. За мной ехали остальные машины.
– Интересно, почему это я до Солнцегорска или Демидовска не могу достать? Ведь дежурят на экстренном канале, – задумчиво проговорила жена, повесив микрофон на место.
– Не знаю, я не радист. Приедем, спросим ребят с радиоточки, какие могут быть помехи. Хотя далековато ведь, может, поэтому. – Да, этот проселок не дорога, а направление. Тут грейдер никогда не бывал.
Подъехав к «соболю», я увидел лежащие на обочине тела молодых мужчины и женщины. Возле них на коленях стоял глава и осматривал правую ногу мужчины.
– Мамба, сволочь. У них прокол был, вышли поменять колесо. А тут эта змеюка. – Глава кивнул на куст. – У нее линька, так змея злая, как моя тетка во время климакса. А они новенькие, вышли в кроссовочках. Вот так. – Осип Давыдович показал на пропитанную кровью штанину мужских джинсов. – Да, здоровенная мамба, метра четыре как минимум. Сам погляди. – Глава кивнул на лежащую на обочине перерубленную автоматной очередью змею.
– Да уж, дела… – протянул я, подошел к телу мужчины и потрогал сонную артерию. Так, для проформы.
Олеся вышла из «тойоты» и сразу залезла в «соболь», оттуда мгновенно донесся плач девочки. А мальчишка вылез из машины и, хлюпая носом, уселся на порожек.
Осип Давыдович сел рядом, обнял его за плечи, посидел молча. Потом встал и подошел ко мне. Помог мне и Димке уложить тела и накрыть их цветным покрывалом. Покрывало пришлось прижать крупными камнями, чтобы его не сдуло ветром.
– Около часа назад случилось, мужчину сразу укусила, он пытался жену оттолкнуть, но эта тварь и ее достала. Ладно еще, крикнули сыну, чтобы сам не выходил и сестренку держал. – Глава снял флягу, глотнул уже теплой воды. – Хорошо, что мы проезжали и ты такой глазастый. А то канюки сели бы обедать, наверняка пацан не выдержал бы, выскочил. А змеюка не уползла, вон там в кустах лежала. Я подошел, она в меня ядом плюнула, хорошо на разгрузку попала. Они во время линьки вообще мозги теряют, как будто озверина нажираются. А вы чего сразу Солнцегорск не вызвали?
– Пробовали, но не получилось. – Я подошел к молча вытирающему слезы мальчишке, сел рядом.
– На УКВ? Так ветрила какой, наверняка аэростат спустили в радиоточке. Вот и не достало. Ладно, научитесь рацией правильно пользоваться. – Глава уселся слева от мальчика. – Тебя как зовут, герой?
– Артем, а сестренка Алена. А папа Валентин, а мама Женя. А они умерли, да? – Он повернулся к главе. – Нас теперь в детдом отправят? У нас здесь никого больше нету. – И парень с трудом удержался от того, чтобы не заплакать, хлюпнул носом и вытер рукавом глаза.
– Да, парень, – глянув прямо в глаза мальчишке, ответил глава. – Твои мама и папа умерли. Но вы с сестренкой в детдом не пойдете. Если вы не против, будете жить у меня. Моя жена очень любит маленьких девочек, да и к мальчишкам относится очень хорошо. Если не веришь, можешь спросить нашего сына, когда он из Демидовска приедет в увольнение, он сейчас в армии срочную служит. А моя мама будет рада новым внукам. Правда, она далеко живет, но ради вас наверняка приедет. А сейчас приедет машина из нашего города, отвезем твоих родителей. Ты не против, если их похоронят на общем кладбище? У нас нет разделений по религиям, земля всех мирит. – Глава притянул мальчишку за плечи, и тот наконец разревелся, уткнувшись лицом ему в грудь.
Детских домов у нас и вправду не было. Обычно, если родители погибали, детишек забирали или родные, или соседи. А на дорогах приемными родителями становились те, кто нашел детей.
Немало парней из «ловцов удачи», работавших в охране конвоя или мывших золото на дальних ручьях, внезапно становились отцами семейств и были вынуждены завязывать с бродячей жизнью. Или, по крайней мере, находили для найденышей новые семьи, хотя на них потом косо смотрели все знакомые. Не поощряется здесь подобное обществом. Считается, что, если нашел сироту, стань ему родителем, а все остальные тебе помогут, чем смогут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});