А что, если он никогда этого не осознает?
Ее сердце упало. Розалин почувствовала, как счастливое будущее, которое она себе вообразила, тает как туманное сновидение.
Она должна достучаться до него.
– Не нужен? Может быть, ты уже перестал останавливаться и спрашивать себя, что хорошо, а что плохо? Или это уже больше не имеет значения? Может быть, осталось лишь соревнование в том, кто может причинить больше боли? Что случилось со всеми принципами из тех книг, которые ты любишь?
Губы Робби сжались:
– Я не обязан перед тобой отчитываться.
– Тогда отчитайся перед самим собой.
Его молчание было красноречивым ответом. Розалин вглядывалась в его лицо в поисках подтверждения тому, что она права. Где тот человек, который читал философские книги, который посадил садик, потому что он напоминал ему о простом, мирном времени? Который помог спасти деревню от пожара и заступился за женщину, которую большинство мужчин рассматривали как не стоящую внимания? Розалин убедила себя в том, что, несмотря на жесткую оболочку, в глубине души он все еще был человеком чести, способным различать добро и зло. Но она ошиблась. Все, что в нем осталось, – это жажда мести и целенаправленное стремление выиграть любой ценой – оправданно или неоправданно.
– Значит, ты решил ответить налетом на английское селение? Будешь ли ты убивать детей и насиловать женщин?
Губы, которые целовали ее менее часа назад, сделались твердыми и угрожающими. Бойд схватил ее за локоть и притянул к себе.
– Не дави на меня, Розалин. Сегодня на меня столько давили, что исчерпали мое терпение. В отличие от твоих соотечественников я не убиваю невиновных, но твой брат почувствует боль прямо рядом с домом. Можешь в этом не сомневаться.
Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о чем он говорит. Но она знала его слишком хорошо, знала, как он мыслит, и от ужаса у нее сдавило сердце. Она недоверчиво посмотрела на него:
– Только не Бруэм. Господи, скажи мне, что ты не собираешься напасть на единственное место в мире, которое было домом для меня. Как можешь ты причинить мне такую боль?
Робби отпустил ее и сделал шаг назад.
– К тебе все это не имеет отношения.
Каждое его слово воспринималось как предательство. Это и было предательством. Господи, какой идиоткой она была! Розалин думала, что если будет любить его всем сердцем, то сможет вытащить его из черной пропасти, которая засасывала его. Она убедила себя, что он не просто безжалостный налетчик, что в нем много хороших качеств. Но что, если их не было? Что, если он и был просто налетчиком?
– Ко мне все это имеет отношение. И если ты не видишь этого сейчас, то не увидишь никогда. Я знаю, тебе хочется отомстить за своих друзей и людей из деревни, но это не тот способ. Это неправильно. Я умоляю тебя не делать этого. Дай Клиффорду шанс все объяснить.
Ничего. Никакой реакции. Никакого смягчения в глазах. Никаких уступок. Ее слова не оставили даже вмятины в его оболочке. Он разбивал ее сердце, но ему было все равно.
– Тебе меня не поколебать, Розалин. Не в этот раз.
– Я так мало значу для тебя? Боже, я думала, что ты любишь меня. Mo ghra… – Ее голос прервался, эмоции перехватили горло. – Ты называл меня «моя любовь».
Он выглядел удивленным и даже немного смущенным из-за того, что она узнала значение этих слов. Но если она ожидала объяснения в любви, то была разочарована. Жестоко разочарована.
– Мои чувства к тебе несущественны.
Несущественны. Как мало она для него значила! Он мог бы с таким же успехом швырнуть ее сердце на землю и растоптать его.
– Прекрати заставлять меня выбирать между тобой и твоим братом. Я уже говорил тебе: если ты хочешь получить шанс, чтобы все сработало, не стой посередине.
Слезы разочарования брызнули из ее глаз.
– Я уже посередине, разве ты этого не видишь? – Как и сэр Алекс, она была зажата между двух сторон. – Я всегда буду посередине.
– Ты ошибаешься. Когда мы поженимся, твои верность и повиновение будут принадлежать мне – только мне.
– Что ты предлагаешь мне сделать? Вырезать твое имя на своем сердце? Отказаться от моей страны, короля и семьи? Но я всегда буду англичанкой и членом семьи Клиффорд.
– Проклятье! Не напоминай мне об этом!
Робби не имел представления, какую боль причинил ей своим необдуманным замечанием. Как оно показало всю бесперспективность их совместного будущего.
– Я знала, как тяжело будет устроить нашу совместную жизнь, но я думала, что все трудности будут стоить того. Ты зря думаешь, что я романтичная дура, живущая в своем придуманном мире. Я понимала, чего хочу от тебя. Я знала, как тебе будет трудно не обращать внимания на то, что я англичанка и сестра Роберта Клиффорда. Но тебе хоть раз приходила в голову мысль, от чего отказываюсь я, чтобы быть с тобой? Неужели ты думаешь, что я хочу оставить своих друзей, семью, человека, который поддерживал и защищал меня всю мою жизнь и всю мою жизнь в Англии, чтобы жить в недружественной и суровой стране – в стране, где идет война, где я никого не знаю? Где я должна быть заперта в башне ради своей безопасности? Где, стоит мне открыть рот, на меня смотрят с ненавистью и подозрением – даже человек, ради которого я бросаю все, чтобы быть с ним вместе? – Розалин замолчала, так же удивленная этой своей вспышкой, как и он. Сообразив, что перешла на крик, Розалин понизила голос: – А что будет с нашими детьми, Робби? Что ты скажешь им? Будешь ли ты настраивать их против родного дяди?
Очевидно, эта мысль не приходила ему в голову, и, казалось, ему очень трудно было свыкнуться с ней.
– Наши дети будут шотландцами.
– И наполовину англичанами.
Бойд сжал челюсти, словно только усилием воли мог изменить это.
– Я не буду обсуждать это с тобой сейчас.
– Потом будет слишком поздно.
Она приблизилась к нему, давая последний шанс все исправить.
– Пожалуйста, Робби, я не прошу тебя довериться моему брату, я прошу поверить мне.
Он посмотрел на нее долгим взглядом. Какие-то ее слова, похоже, задели его, потому что на мгновение Розалин показалось, будто он колеблется. Но потом выражение его лица снова стало непроницаемым.
Робби покачал головой:
– Я поверил тебе, и смотри, что из этого получилось.
Розалин уставилась на него с недоверием.
– Так это моя вина? – В ней закипела злоба. Злоба и негодование. – Я уговаривала себя быть терпеливой с тобою, потому что знаю, через что тебе пришлось пройти. Я понимаю, почему ты относишься к моим соотечественникам с такой ненавистью и недоверием – для этого у тебя есть веские основания, – но я устала доказывать тебе, что достойна твоего доверия. Я ни разу не дала тебе повода для недоверия, но каждый раз, когда мне кажется, что я наконец достучалась до тебя, что-нибудь происходит и ты сразу предполагаешь худшее. То я намеренно соблазняю тебя, чтобы дать Роджеру возможность уйти, то я сознательно лгу тебе по поводу моей помолвки, то я нарушаю данное слово, чтобы сбежать с людьми сэра Генри. Что ж, не собираюсь больше оправдываться. Либо ты доверяешь мне, либо нет. Мой брат этого не делал. Я прошу тебя подождать, пока он свяжется с нами, прежде чем отправляться мстить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});