— Ну да… Ее родимую.
— Хотел бы я знать, как Приск обнаружит нашу красотку под потоком сумасшедшей воды? Верно, он будет ползать на четвереньках, исследуя дно каждой реки и ковырять камни палкой в поисках рыхлого грунта, — предположил Кука.
— Собирайтесь! У нас десять дней, чтобы найти сокровища даков. И потом… у нас есть проводник. Его зовут Рысь. Только при нем ни слова про клад. Мы ищем реку и дом моей царевны.
— Как же, как же, царевна… — Кука понимающе ухмыльнулся. — Но она, помнится, жила совсем не здесь.
— Она жила на берегу реки Саргеция… — сказал Приск с нажимом и оглядел друзей. — Все запомнили или я должен кому-то повторить дважды? Для особенно болтливых?!
— Да, центурион! — заорали друзья хором.
— Тогда в поход! Живо!
* * *
Приск велел взять с собой лошадей, пару вьючных мулов, запас провианта. Даже пленнику-проводнику предоставил лошадь. Но на всякий случай связал ему руки, а конец веревки накинул на луку своего седла. Рискованно, если пленник сорвется вместе с лошадью с горной тропы. Тогда непременно утянет за собой центуриона. Но Приск рассчитывал на самых опасных тропах идти пешком и вести лошадей под уздцы.
По указанию Рыси двинулись на юг. Никто из встреченных римлян — а попадались им в основном легионеры, занятые валкой леса, — не обращал внимания на конный отряд: мало ли разведчиков разъезжает вблизи дакийской столицы. К концу дня Рысь привел их в долину, по дну которой бежала река.
— Вот твоя Саргеция. Теперь куда идти — вверх по течению? Или вниз?
Приск огляделся. Ниже по течению, насколько можно было судить, расположился лагерь ауксилариев. Казалось, в окрестностях Сармизегетузы, куда ни плюнь, сразу попадешь в какой-нибудь римский отряд или лагерь.
— Дальше я найду место сам, — сказал Приск. И оборотился к своим: — Разбиваем здесь лагерь на ночь.
Пока Кука с Фламмой разводили костер и готовили обед, а Тиресий ушел за хворостом, центурион незаметно разрезал веревку на запястьях пленника, положил рядом с Рысью на землю мешок с сухарями и сыром.
— Я отвлеку своих, а ты беги. Но дальше на помощь мою не рассчитывай. Если поймают, скажу — сбежал сам.
— Все понял… — Рысь улыбнулся. — Если встретимся еще — я твой должник. Оружие не дашь? Хотя бы сику?
— Я не дурак. Ты мне первому раскроишь горло.
Рысь усмехнулся, кивнул одобрительно: мол, и сам при таких обстоятельствах не подарил бы ни меча, ни кинжала. Потом растянулся на земле, притворяясь, что уснул.
Приск подошел к костру, наклонился над котелком, втянул носом пар.
— Бобы с салом… ммм…
— Хорошо с тобой воевать, центурион, — хмыкнул Кука, помешивая варево ложкой, которую всегда носил в сумке.
— А с тобой-то, Кука, — как хорошо!
Приск выпрямился и незаметно оглянулся. На месте Рыси — лишь примятая трава: дак бесшумно исчез в лесу, прихватив с собой подаренный мешок.
Вернулся Тиресий, бросил ветки к огню и спросил как бы между прочим:
— А где наш проводник? Гулять ушел?
— Чтоб ему заболеть! — выругался Кука. — Сбег!
Он вскочил и тут же по привычке ухватил свинцовый шар — первому, кто шевельнется в кустах, не поздоровится.
— Своих не зашиби! — остерег центурион.
— Парня поймать! — закричал Кука.
— Он нам больше не нужен, — остановил его Приск.
Кука нехотя опустился на свое место у огня, прищурился, глянул на старого товарища:
— А как ты собираешься найти место, где Бицилис зарыл клад? Речка-то длинная! Даже если это та самая река, в чем я сомневаюсь, все равно искать золото можно до снега.
— Рысь ничего про клад не знает, так что в этом деле он нам не помощник, — заметил Приск. — А место как-нибудь определим сами… Если там зарыто столько золота, сколько утверждал покойный Монтан, то не так уж давно там прошли десятки мулов, и не один раз, и не два: зараз столько тысяч фунтов золота и серебра не перевезешь.
— Да тут повсюду всё вытоптано! — принялся горячиться Кука. — Сколько сейчас наших войск вокруг Сармизегетузы? Как ты отличишь наши следы от дакийских? А?
— Там, где рыли пещеру, не могло не остаться камней и срубленных деревьев у берега… Даже если нет деревьев, то терраса должна быть — деревья не могут подступать к берегу вплотную.
— Тут всюду террасы, — возразил Фламма.
— Рядом должны остаться следы отводного русла, — как ни в чем не бывало продолжал Приск. — Его засыпали, но следы опять же можно найти.
— Надо идти вверх по течению, — внезапно подал голос Тиресий. — Что-нибудь да заметим. — И добавил тихо: — Надеюсь, твой дакийский друг не увяжется за нами следом.
* * *
С раннего утра они двигались вдоль указанного Рысью русла. Обследовали берег с двух сторон, но ничего не нашли — абсолютно ничего. В двух местах виднелись следы лагерей, но это были следы недавние — все этого года. По очереди разведчики забирались в поток и, стоя в воде, орудовал киркой, проверяя показавшиеся подозрительными места, но всякий раз вместо рыхлого насыпного грунта железо встречало каменное ложе реки.
Измученные и замерзшие, так ничего и не найдя, они поставили палатку и сели есть приготовленную Кукой кашу.
— Нет никакого клада, — решил Фламма, — обманул тебя Монтан.
— Клад есть. Кстати, еще одна примета: где-то рядом должны быть кости наших пленных ауксилариев, — напомнил Приск, — которых даки перебили.
— Будем искать кости? Мы что — похоронная команда? — возмутился Фламма.
— Или Рысь этот тебя обманул, — заметил Кука. — Может, это вовсе и не Саргеция.
И на следующий день, и еще через день все так же безрезультатно бродили они в окрестностях Сармизегетузы. Дважды встречались им римские патрули, один раз — отряд фуражиров. Диплом, выданный Адрианом, делал свое дело. Но грязные, измотанные, перемазанные в земле легионеры наверняка вызывали подозрение у тех, кто попадался им на пути. Фуражиры присматривались, задавали вопросы: а вот интересно им, что это делают тут на берегу горной речки перемазанные в земле то ли римляне, то ли даки. Приск напялил снятый на время центурионский шлем, рявкнул: «Прекратить» — и фуражиры исчезли за поворотом ближайшей тропки.
— Скоро здесь все будут копать, — бормотал в отчаянии Фламма. — Вот увидите. И клад достанется вовсе не нам.
Иногда казалось, что за ними кто-то следит. Но если и шел кто-то следом, то лазутчик ничем не выдавал своего присутствия — ни шорохом ветвей, ни падением камня из-под ноги. Кто знает, быть может, это духи гор наблюдали за незваными гостями?