Вот тогда воеводе и стало неспокойно. Куда отправились волки? Почему так поспешно? У Пустельги их было много, они определенно собрались двумя-тремя отрядами идти на Запрудный. Неужели Воины Клыка прознали о поездке князя в столицу?.. Коршун, не долго думая, отдал приказ поворачивать назад.
Дружина быстро достигла Карего перекрестка, названного так из-за скалы ржаво-бурого цвета, которая возвышалась над местом встречи четырех дорог. Отсюда до замка на Грозовом утесе было полдня пути. Воевода, глядя на маячившую впереди раздвоенную скальную вершину, пытался решить, куда лучше отправиться. На север, к замку — вдруг туда дошли какие-то известия? О том, к примеру, что Соколиный благополучно добрался до Надреченска, а то и до Венцеграда. Или все же на юг, к границе…
Воевода мигом позабыл свои колебания, увидев у подножия каменной громады несколько десятков воинов, устроивших привал. Коршун нахмурился. Откуда здесь, во владениях Соколиного, вооруженные люди? Или это оборотни, которые настолько обнаглели, что открыто ходят по дорогам средь бела дня? Поведение неизвестных, казалось, подтверждало это подозрение. Заслышав стук копыт, они насторожились, многие вскочили на ноги, хватаясь за оружие. Высокий темноволосый парень, пожалуй, слишком молодой для роли командира, что-то сказал, и руки тут же сползли с рукоятей мечей, хотя глядеть вояки любезнее не стали.
Коршун отдал приказ, и дружинники быстро взяли неопознанный отряд в полукольцо, прижимая к скале. Воевода заметил среди заросших физиономий весьма бандитского вида два молодых безбородых лица. Одно показалось смутно знакомым, но времени разглядывать и вспоминать мальчишку не было. Вперед выступил темноволосый парень, и как ни в чем не бывало произнес:
— Приветствую, Коршун.
— Кто такие? — резко спросил воевода.
— Не узнаешь меня? — парень чуть улыбнулся.
— Я не запоминаю всех бродяг, которых встречаю на дорогах, — Коршун не припоминал молодца, а если и встречал раньше, то теперь не мог узнать из-за густой щетины и лохматой шевелюры. А вот откуда он знает княжего воеводу? Может, это охотник? Некоторые из них помогают иной раз выследить волков-людоедов. Ага, а остальные полста с лишком — его подмастерья. — Отвечайте, кто такие. В Северных землях мечи носим только мы, дружина Соколиного.
— Они, — парень кивнул на "подмастерьев", — часть моей дружины. А я — твой новый князь, ибо моего отца, Соколиного, нет в живых.
— Что ты несешь?! — взорвался Коршун. — Соколиного нет в живых? — Это, увы, вполне могло быть правдой. Слишком неспокойно стало на душе после Запрудного. — Назовись!
— Я — Кречет, младший княжич. Впрочем, теперь уже князь, — ничуть не смущаясь, проговорил бродяга, глядя воеводе в лицо более чем уверенными синими глазами.
Коршун спешился и подошел вплотную к собеседнику. Подозрительные воины за спиной парня не шелохнулись. Воевода посмотрел в казавшееся на первый взгляд незнакомым лицо. Побери Клыкастый, а ведь похож! Возмужал, конечно, но ведь сколько лет прошло… Ого, и углом рта дергает точь-в-точь как Соколиный. Недоволен, что подданый первым делом колено не преклонил? Щенок… Сейчас убедимся, он ли это.
— Покажи татуировку.
— Ее нет. И шрама тоже. Я больше не человек, — усмехнулся, достал из кармана сребрик, сжал в кулаке и предъявил ладонь с красным пятном ожога.
Воевода молча выхватил меч, лязгнуло сзади оружие дружинников. Твари Клыкастого вконец обнаглели. Шатаются по дорогам в открытую, целыми отрядами, а их блохастые вожаки шутки шутят!
— Не спеши, — голос нелюдя не дрогнул, и сам он не попятился. — Взгляни на это, — вытащил из-за ворота золотую пластинку на цепочке.
Воевода взял, притянул к себе вместе с головой оборотня.
— Потише, Коршун. Целоваться с тобой не собираюсь. Вот если б ты жену свою, Паву, пригласил меня опознать… — из первых рядов дружины донеслись сдавленные ругательства. Что этот нелюдь себе позволяет?
— Откуда ты знаешь, как мою жену зовут? — воин выпустил из пальцев медальон. Государев знак, сомнений нет. Бросил через плечо тяжелый взгляд на перешептывающихся подчиненных. То ли дело бойцы нелюдя: отряд замер, будто окаменел — ни движения, ни слова.
— Знаю, потому что я Кречет. Отец меня на твою свадьбу брал. Ох и завидовал я тебе тогда! — снова усмехнулся.
— А королевская грамота у тебя имеется, где подтверждается, кто ты есть? — воевода упрямился: не к месту пришлось упоминание о жене!
— Листвень, поди сюда! — позвал оборотень.
К ним подошел тот самый мальчишка, показавшийся Коршуну смутно знакомым. Ну конечно! Это новый оруженосец князя, сын виночерпия. Пацан ужасно гордился, что поедет с господином в столицу. Первый поход и не куда-нибудь, а в Венцеград. Сейчас от той радости и следа не осталось. Он даже выглядит повзрослевшим. Неужели Соколиный и вправду мертв?..
— Узнаешь мальчика, воевода? — нелюдь взглянул на воина, тот кивнул. — Пришло время выполнить приказ моего отца в первый раз, Листвень.
Паренек, поначалу запинаясь, кратко поведал Коршуну о пленении и гибели Соколиного и подтвердил, что оборотень и есть Кречет, законный наследник, признанный князем.
— Дружина, спешиться! — крикнул воевода, поворачиваясь к своим воинам. — Соколиный умер. Это, — кивнул на парня, — его сын и наследник, Кречет. Ясный князь, — Коршун медленно, будто превозмогая боль, опустился на одно колено и склонил голову.
Дружинники, переглядываясь, последовали его примеру. Вот тут Воины Клыка позволили себе обменяться довольными ухмылками, но люди, не поднимавшие лиц, этого не увидели.
— Встаньте! — приказал Дрозд. — Присягу принесете в замке, когда я расскажу, что со мной случилось. Я теперь не человек и не стану никого принуждать служить мне.
Воины Соколиного и оборотни косились друг на друга, лошади дружинников пофыркивали, чуя звериный дух, но двигаться пришлось почти бок о бок, сопровождая командиров.
К замку подошли вечером. Сумерки длинного весеннего дня еще не успели сгуститься, и Винка с любопытством разглядывала стоящую на вершине скалы крепость. Красоту Грозового утеса оценить отсюда было невозможно. Пропасть разверзалась с противоположной стороны, под самой замковой стеной, и созерцать величие отвесной скалы, увенчанной творением человеческих рук, доводилось лишь путникам, следующим на юг. Дружина и воины-нелюди шли в противоположном направлении по дороге, поднимавшейся вверх по пологому склону, где раньше, наверное, рос лес, а теперь тянулись покрытые молодой травой пастбища. Лишь неподалеку от замка ровная поверхность оказалась изрезанной неглубокими каменистыми оврагами, заросшими черемухой. В вечернем воздухе ощущался терпкий аромат пенных соцветий. Откуда-то из глубины зарослей раздавалось пока еще редкое, неуверенное щелканье соловья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});