Читать интересную книгу Россия и Южная Африка: наведение мостов - Аполлон Давидсон

Из приятных впечатлений в памяти остались только те, что были связаны с его страной и с ним лично. Запомнилось, например, что в Московском университете обучали языку африкаанс и что его книги переводили на русский именно с африкаанс, а не с английского. И встреча со студентами-южноафриканцами, учившимися в УДН. Она была яркой, затмившей все остальное. Они, эти молодые люди, члены АНК, говорили с Бринком об их общей стране, общем будущем. Он преклонялся перед ними, и ему было их жаль [1196] .

Бринк дал несколько интервью советской прессе. В интервью для «Известий» он говорил, что АНК должен продолжать вооруженную борьбу, что в ЮАР замалчиваются слова Горбачева о том, что СССР не сторонник тезиса «чем хуже, тем лучше», что там не пишут об организованной ИДАСА встрече в Дакаре [1197] . Переводчице И. И. Филатовой запомнилось, что Бринк постоянно говорил как официально, так и неофициально, о своей глубокой симпатии к АНК и восхищении теми деятелями АНК, с которыми он повстречался в Дакаре [1198] . Запомнились разговоры с Бринком о южноафриканской литературе, больше всего – о романах самого Бринка и Джона Куцие, надиктованные им пленки с учебника африкаанс, на которые Бринк щедро потратил несколько часов своего пребывания в СССР, а также целеустремленные поиски подарков для своей очередной будущей (теперь уже бывшей) жены.

В июне 1988 г., на празднование 1000-летия Крещения Руси, в Москву приезжал Десмонд Туту, архиепископ англиканской церкви ЮАР, президент Всеафриканской конфедерации церквей, лауреат Нобелевской премии и, главное, один из лидеров Объединенного демократического фронта. Позиция его по отношению к южноафриканской ситуации была жесткой. Он говорил, что режим ЮАР не может быть реформирован, что реформы, проводившиеся в последние 10–20 лет, ничего не изменили, что в ближайшем будущем все останется без изменений. В мирное урегулирование в Анголе он не верил, так как считал, что с расистами невозможно договариваться. Говорил и о том, что стремится сдерживать молодых южноафриканцев, подавляющее большинство которых поддерживало насильственный путь перемен [1199] .

Одним из ярких впечатлений волнующего времени конца 80-х прошлого века была трехсторонняя встреча в Леверкузене (ФРГ) в октябре 1988 г., организованная ИДАСА. На ней присутствовала делегация АНК (среди ее членов были Табо Мбеки, Джо Слово и Альфред Нзо), советская делегация во главе с заместителем председателя СКССАА В. Г. Солодовниковым и большая делегация южноафриканской, в основном африканерской, либеральной интеллигенции, в составе которой были Ф. фан Зейл Слабберт, Алекс Борейн, бывший генеральный секретарь Совета церквей Южной Африки Бейерс Нодие, директор Института международных отношений Джон Баррет, заместитель директора Совета по гуманитарным наукам Лоренс Шлеммер, несколько известных ученых-политологов и историков.

На четырехдневных заседаниях официальной части встречи участники зачитывали и обсуждали доклады с анализом ситуации на Юге Африки и в ЮАР. Но главным было безусловно неформальное общение, позволившее и советским, и южноафриканским участникам избавиться от многих стереотипных представлений как друг о друге, так и об АНК. Встреча проходила в атмосфере непередаваемого энтузиазма и ожидания скорых перемен. Дружеские отношения, сложившиеся тогда между некоторыми участниками, длились долгие годы [1200] .

В своих воспоминаниях Слабберт писал об этой встрече: «Мы, из Южной Африки, встречались с коммунистами из АНК и „настоящими живыми“ коммунистами из Москвы. Так я встретил Славу Тетекина, тогда генерального секретаря Комитета солидарности стран Азии и Африки [1201] . Комитет находился в Москве и являлся основным каналом обеспечения АНК оружием [1202] , средствами и другими формами поддержки. На встрече присутствовали также посол Василий Солодовников и Владимир Шубин. Его я встретил позже и в Москве в декабре 1988 г. [1203] Мы со Славой стали друзьями, хотя он и остался нереформированным старомодным сталинистом…» [1204]

В апреле 1989 г. Слабберт побывал в Москве вместе с женой, своим учителем, профессором Стелленбошского университета Йоханом Дехенаром, и премьер-министром бантустана Кангване Иносом Мабузой. Делегацию принимали в ЦК КПСС, СКССАА, в МИДе, в МГУ, Институте Африки и в секторе Африки Института всеобщей истории, показали московские достопримечательности. На встречах Слабберт рассказывал, что одна из целей ИДАСА – «дедемонизация» АНК в глазах белого населения. Организация стремится заставить белых понять, что АНК – основной игрок на политической арене, и разрушить устрашающий образа коммунизма и коммунистов. В большой мере это уже удалось: помогли и встречи с АНК, и поездки в Москву. Говорил, что после встречи в Дакаре организаторам пришлось пережить немало угроз, но был и большой отклик. Ежедневная работа – экскурсии белых в тауншипы. Во время каждой из встреч Мабуза выражал благодарность СССР за поддержку АНК, а Слабберт говорил, что альтернативы АНК в ЮАР нет: если не АНК, то в стране наступит хаос [1205] .

В своем официальном отчете об этой поездке делегация ИДАСА констатировала: «Было бы опасным искажением реальности считать, что какое-либо личное мнение отдельного ученого или официального лица определяет, что является официальной политикой СССР или как она изменилась по отношению к Южной Африке или Югу Африки… Мы не нашли никаких свидетельств того, что СССР оказывает давление на АНК с тем, чтобы он отказался от вооруженной борьбы до того, как властями Южной Африки будут созданы условия для мирного урегулирования, или что СССР рассматривает возможность прекращения поддержки АНК в пользу более тесных контактов и отношений с теми, кто находится у власти в Южной Африке сейчас…» [1206]

Но в своих воспоминаниях Слабберт писал, что ко времени этого визита «… признаки распада были уже очевидны. Слава Тетекин говорил со страстной ненавистью о горбачевских „гласности“ и „перестройке“. И хотя он, Солодовников и Шубин в основном все еще поддерживали АНК, у других в их окружении энтузиазм явно снизился, особенно по отношению к МК и вооруженному освобождению. Некоторые с презрением говорили о том, что МК – лишь красивое название для мероприятия по сбору средств…» [1207]

Южноафриканцам нелегко было разобраться в многообразии советских взглядов по отношению к ситуации на Юге Африки. На встрече советских и южноафриканских ученых в Англии весной 1989 г. советская делегация была представлена только теми, у кого «энтузиазма» по отношению к АНК совсем не осталось. По результатам конференции «Cape Times» опубликовала статью под заголовком «Советы предпочитают переговоры о будущем Южной Африки войне». Советские ученые были названы в ней «представителями Кремля». Из Москвы последовало опровержение: СССР вовсе не отказывается от поддержки вооруженной борьбы. И «Cape Times» публикует статью «Советы поддерживают насилие» [1208] .

Визитов из Южной Африки в Москву становилось все больше. Приезжали ускользнувшие из заключения руководители ОДФ В. Мооса и М. Моробе; была молодежная делегация ОДФ; приезжал Алекс Борейн с женой.

Важным событием в ряду таких встреч стало масштабное мероприятие в мае 1990 г. под названием «Международная встреча, посвященная 30-летию Года Африки и принятия Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам», приуроченная к Дню освобождения Африки. В его программу входило открытие художественной выставки в Доме дружбы с народами зарубежных стран, встреча в Комитете защиты мира, посвященная перестройке, экскурсии по Москве, заседание в Институте Африки, посвященное Дню освобождения Африки и 30-летию Года Африки, посещение Университета Дружбы народов и, наконец, конференция под названием «Африка в мировой истории», организованная Институтом всеобщей истории и Московским университетом 25–27 мая. На конференцию съехались известные африканисты из нескольких стран мира, больше всего – около полутора десятков – ученых из ЮАР. Присутствовали на конференции и активисты ОДФ, приглашенные Комитетом солидарности.

Масштабы конференции свидетельствовали о необыкновенном интересе к происходившим в СССР процессам во всем мире, и прежде всего в ЮАР. Сейчас трудно передать, насколько волнующей была атмосфера всех этих встреч. Для белых южноафриканцев поездка в СССР была открытием неизведанного мира, о котором им десятилетиями рассказывали только ужасы. Для советских африканистов эти встречи были первым соприкосновением с миром, который они изучали, но которого никто из них своими глазами не видел и живые впечатления о котором раньше можно было получить только от людей, стремившихся его сокрушить.

Постепенно ручеек превратился в поток: визиты в СССР стали для представителей белой южноафриканской элиты чем-то вроде моды. За учеными последовали бизнесмены, затем дипломаты, затем туристы. Делегации АНК стали появляться в Москве все реже.