Яркий свет ослепил Питера. Неожиданно припомнилось падение с моста, но в каком-то более общем, внушительном смысле - словно это и было символом прожитой им жизни. То ли он падал в пропасть, то ли с той же стремительностью взлетал куда-то вверх. Образы, воспоминания всплывали из глубины и мешались в памяти. В первый раз ему довелось быть объектом магического обряда. Массаж, который когда-то делал Томас, был не в счет. Только теперь он ошутил, как далеко шагнула магия в человеческие дела. Какие головокружительные перспективы открывало волхвование перед людьми! Надо же, через несколько минут он сменит облик, к которому привык за столько лет!
Сияние между пальцев Брины разгоралось все ярче. Сами собой появились мысли о тех мельчайших живых клеточках, из которых были созданы ее руки; о хранившихся в клетках цепочках ДНК; о неуловимых генах, которые придали этой девушке способность творить чудеса. О тех самых осколках нуклеинов, которые тысячелетиями хранились в недрах клетки, из поколения в поколение передавались по наследству и вдруг внезапно ожили. Если, конечно, подобные гены когда-то существовали в природе... Вполне возможно, что волшебство еще только нарождается, заполняет собой мир, но и в этом случае все могло произойти только потому, что в процессе эволюции в клетке возник именно такой набор нуклеиновых цепочек. Магия уже не являлась каким-то исключением из правила - она была одной из полноправных сил, правящих миром.
А когда магия разовьется в нечто цельное, крепкое, глубинное, исчезнет всякое неравенство между людьми... И между предметами... А может быть, между людьми и предметами... Вот о чем подумал в ту минуту Питер. Мир окажется насыщен все и вся питающей, все взращивающей жизненной силой. Тогда-то явятся новые понятия, новые взгляды на все вещи предметного мира, основанные не на злобе, ненависти, страхе и жажде власти, а на подлинном равенстве. В таком мире не будет места рабству, окрику, унижению. Все станут равны в желании делать добро, и каждое существо будет отличаться от другого. Вот он... Кем он сам себя мыслит?..
Теперь пудра плыла между пальцев Брины. Сияние все усиливалось.
- Присядь, - сказала девушка, обращаясь к Питеру.
Тот опустился на колени, и она мягко, кончиками пальцев коснулась его лица.
Питер испугался, закрыл глаза - так было легче сдержать истерическую веселость, напавшую на него. А может быть, это были рыдания... Он не знал, что именно рождалось в его душе, что рвалось наружу. Может, истошный животный вопль? Он с трудом сдерживал себя - пытался приструнить то неосознанное, мохнатое, темное, что шевелилось в глубине, искало выхода. Не дай Бог помешать Брине, свободному истечению ее чар!
Он почувствовал, как девушка убрала руки, но страх и то непонятное, что продолжало ворочаться в сознании, остались. Новые ощущения захватили его всего, словно мурашки побежали по коже - сначала закололо в области шеи, потом мелкая игольчатая дрожь добралась до груди и перекинулась на ноги...
Неожиданно Брина вскрикнула.
Глаза у Питера расширились - он со страхом смотрел на нее. Девушка покачнулась, согнулась в поясе. Лайсон бросилась к ней, обняла за плечи.
- Здесь я, здесь, - горячо зашептала она и поцеловала Брину в лоб.
- Что с ней?! - заволновался Питер.
- Такое случается, - ответила Лайсон. - Наверное, стегануло откуда-то из черноты, колдовство - тоже нелегкая работа.
Питер повернулся к зеркалу, висевшему на стене. Там отразилась его прежняя тролличья морда, но за этими уродливыми чертами уже проступали контуры другого человека. Питер как бы раздваивался на глазах - перетекал из одного облика в другой и обратно. Тот второй, рожденный чарами человек тоже был высок - более двух метров, волосы у него были светлые. Одет в классический деловой костюм.
Он был привлекателен и, проявляясь с каждым мигом все четче, сразу же сумел понравиться Питеру. Но отождествить себя с тем человеком тролль не мог. Вот он сам в глубине зеркала - видимый смутно, словно намеком, а этот, выступивший на передний план, - чужак.
- Что-то изображение дрожит, - засомневался Питер. - Может, заклинание не сработало?
- Я тоже замечаю какое-то мерцание, - подтвердила Катарина. - Ты явно двоишься.
- Это потому, что вы оба присутствовали при совершении обряда. Вы знаете, какой облик настоящий, - объяснила Лайсон, - поэтому вы не можете до конца поддаться иллюзии. Профэссор понарошку стал иным, но для других иллюзия окажется полной. Они же не знают, кто он на самом деле. У них нет причины подозревать, что за этим образом скрывается другая личность. Даже камеры наблюдения не смогут обнаружить подделку. Она, - Лайсон указала на Брину, - сделала все, что могла, а может она многое. Видите, это превращение все силы из нее высосало.
- С ней все в порядке? - Питер с тревогой посмотрел на свернувшуюся калачиком на кушетке Брину.
- Думаю, да. Так всегда бывает. Но вам лучше пока уйти из комнаты. Она отдохнет и наведет еще чары, чтобы закрепить колдовство.
- Может, мне лучше вернуться к своему собственному виду? Подождать пока?... -робко предложил Питер.
- Нет, - ответила Лайсон. - Риск всегда присутствует в этом деле. Давным-давно Брина предупредила меня об этом. Так и случилось. С магией надо обращаться осторожно - здесь нельзя все взять под контроль. Всегда могут возникнуть осложнения, так что приходится быть готовым ко всему.
20
Питер быстро шагал по Мичиган-авеню. После многих лет пребывания в теле тролля теперь он чувствовал себя словно выставленным напоказ. Слабым, лишенным защиты... Прежде при виде гиганта тролля всякая уличная шваль сразу же пряталась по подворотням или делала вид, будто не замечает такого громилу. Теперь же, ступая по тротуару, он ощущал на себе оценивающие взгляды. Местная шпана что-то прикидывала, обменивалась взглядами. Картина хорошо известная. Он свысока поглядывал на хулиганов и мелких воришек. Всем своим видом излучал уверенность в себе. От того, как он оценивает себя, во многом зависит и отношение к нему окружающего мира... Железный закон улицы... Ни при каких обстоятельствах нельзя выглядеть потенциальной жертвой!...
Проходя по мосту через реку Чикаго, Питер вытащил из кармана три захваченных с собой дискетки. На одной виднелась надпись "Снадобье для меня", на другой - "П. Клерис", на третьей - "ИК". Первую он сломал раздавил между пальцев, а осколки выбросил в воду. "П. Клерис" положил в правый нагрудный карман, а "ИК" - в левый.
Район города, расположенный сразу же за мостом, был достаточно грязен и запущен. То там, то здесь виднелись открытые стройплощадки. Сюда съезжались автобусы из жилых пригородов на севере. Повсюду мелькали клерки и секретарши, спешившие на службу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});