— Вы просили мисс Джонсон изготовить куклу, изображающую мисс Сейдж, мадам? — с наглой улыбкой спросил Ковски.
— Нет.
Он кивнул, но Кирстен заметила, как недоброжелательно Ковски посмотрел на нее.
— Вы что-нибудь знаете о ядах, мисс Мередит? — спросил Ковски. — Наверное, по роду вашей работы вам приходилось сталкиваться со многими вещами, о которых не знают простые смертные? Не было ли в их числе ядов?
Кирстен охватила дрожь.
— Нет, — ответила она. Потом, подняв голову и глядя ему прямо в глаза, спросила: — Вы хотите сказать, что Анну отравили?
Ковски оглянулся на женщину в полицейской форме, словно выгадывая время, чтобы обдумать ответ. Потом повернул к Кирстен свое странно удлиненное лицо.
— Есть ли у вас причины подозревать, что мисс Сейдж могла совершить самоубийство? — спросил он.
Кирстен покачала головой.
— Это мне не известно.
— Вы помните, где находился господин Макалистер в момент смерти Анны?
— Я не знаю точно, в какой момент умерла Анна, — ответила Кирстен, — но во время съемок этой сцены Лоренс сидел у своего монитора, расположенного прямо перед моим.
— Мисс Коллинз была с вами?
— Физически да, но она была пьяна и отключилась еще до того, как мы начали снимать этот дубль.
— Мисс Коллинз всегда бывает в таком состоянии?
— Иногда.
— Мисс Коллинз говорила вам, что на нее наложили какое-то заклятие? — он саркастически ухмыльнулся.
Она кивнула.
— Да, но я не воспринимала это всерьез.
— Почему?
— Потому что я не верю в подобные вещи.
— Не верите, — вздохнул Ковски, вставая. — Мы тоже не верим. Но кое-кто хочет, чтобы мы поверили. Вы должны согласиться, мадам, что здесь есть какая-то загадка.
— Есть. Но я не думаю, что кто-то убил Анну. Не знаю, почему она умерла, как, наверное, и вы, иначе вы уже сказали бы нам.
— Причина ее смерти — не колдовство, мисс Мередит.
— Так отчего же она умерла?
— Именно это мы сейчас и пытаемся выяснить. Вот мне, например, кажется, что тут не обошлось без яда…
— В таком случае она, по-видимому, сама приняла его, — взволнованно сказала Кирстен.
Брови Ковски от удивления медленно поползли вверх.
— Однако вы только что заметили, что не видите причин для самоубийства!
— Это так. Но ведь она могла это сделать.
— Она не оставила никакой записки.
— А яд?
Ковски рассмеялся.
— Начнем все с самого начала. Как получилось, что вы стали работать над этим фильмом?
Допрос продолжался час за часом. Было задано так много вопросов, высказано столько предположений и подозрений, что у Кирстен кружилась голова и она плохо соображала. Ей предлагали воду, сигареты, орали на нее, утешали, угрожали, сочувствовали, словом, делали все, что могли, чтобы сломать ее. Они вытягивали из нее слова, извращали их смысл, передергивали, так что под конец Кирстен пришла в полное отчаяние. Она постоянно напоминала себе, что не должна отклоняться от правды, но Ковски мастерски водил ее кругами, так что в конце концов она уже не понимала, где правда.
Наконец, сквозь хаос в ее сознании пробилась одна ясная мысль.
— Я хочу адвоката! — воскликнула она. — Вы не имеете права так допрашивать меня без адвоката.
— Вам нужен адвокат, мисс Мередит?
Кирстен была так измучена, что едва удерживалась от слез.
— Да, нужен, если вы обвиняете меня в убийстве.
— Это было убийство?
— Нет! Я не знаю.
— Вы нам ничего не хотите рассказать?
— Я рассказала вам все. Вы знаете, где я находилась с самого начала съемки, вы знаете, где я была, когда Анна умерла.
— Вы видели, как она умирает?
— Я не знала, что она умирает.
— Но кто-то знал, если это было убийство.
— Вот именно. Но вы в этом не уверены. Так почему же вы заставляете меня проходить через все это? Я ничего не сделала, не знаю, что произошло, и рассказала вам все, что мне известно. Если это убийство, значит, меня подставили умышленно…
— Подставили! — выразительно повторил Ковски.
Кирстен вскинула голову.
— Да, подставили! — выкрикнула она. — Мне мстят. В Англии есть женщина, которая хочет уничтожить меня…
Ковски взглянул на Рингейджа и усмехнулся.
— Работодательница Дэрмота Кемпбела? — спросил он.
— Да, — ответила Кирстен, — Диллис Фишер ненавидит меня и хочет меня уничтожить…
Ковски махнул рукой.
— Мы слышали эту историю от господина Кемпбела, но должен напомнить вам, мисс Мередит, что госпожа Фишер и господин Кемпбел в этом деле вне подозрений.
— Почему же? Она была бы не прочь засадить меня в тюрьму.
Ковски задумчиво вытянул губы и повернулся к Рингейджу.
— Я требую адвоката, — повторила Кирстен.
— Да, я думаю, он может вам понадобиться, — заметил Ковски и взглянул в сторону открывающейся двери. Взяв пакет у курьера, он кивнул женщине в полицейской форме. Та подошла к телефону и стала набирать номер.
Кирстен наблюдала, как Ковски читает полученную записку, и в ее воображении мелькали ужасные картины тюремной жизни. Ее отправят в луизианскую тюрьму за преступление, которого она не совершала. Кирстен охватила паника. Пока женщина разговаривала по телефону, Ковски поднял руку. Женщина сразу же положила трубку.
— О'кей, мисс Мередит, — сказал он. — Вы можете идти.
Кирстен от удивления широко раскрыла глаза.
— Вы имеете в виду… Вы хотите сказать…
— Я говорю, что вы можете идти.
— Так вы не думаете, что я ее убила?
— Нет, если вы не признаетесь в обратном.
Кирстен тупо покачала головой. Уже у двери она подумала, что записка, которую читал Ковски, могла быть результатом токсикологического анализа. Она обернулась и спросила его.
— Да, — ответил Ковски. — Вы правы. По-видимому, мисс Мередит, ваша кинозвезда умерла естественной смертью.
— Что это значит? У нее был сердечный приступ или что-то в этом роде?
Он снова взглянул на бумагу.
— Тут сказано, что она умерла естественной смертью.
— Естественной смертью? — повторила Кирстен.
— Да. Так что это мог сделать либо гений, либо нам всем следует поверить в колдовство.
Кирстен замерла.
— Так вы по-прежнему считаете, что совершено убийство?
Он ухмыльнулся.
— Я думаю, что она умерла естественной смертью, и все. Но что об этом думают члены вашей съемочной группы, и убедит ли их такой вывод — это совсем другое дело. — Он разразился смехом.
— Элен, скажи, что ты этого не говорила, — умолял Кемпбел.
Элен молчала. Она смотрела на него, и ее большие янтарные глаза выражали сомнение. Комната погружалась в сумрак. День угасал. Свет неоновых огней падал на ее лицо. В комнате, расположенной на третьем этаже, было тихо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});