— А что бы случилось, не сделай она этого?
На глазах Дженни выступили слезы, словно от боли.
— Так что? — повторил вопрос Дейсейн.
— Ты не должен думать об этом!
— О чем?
— С тобой в любом случае такого не может произойти. Дядя Ларри говорит, что ты — неподходящего типа.
— Неподходящего типа для чего… для превращения в зомби, вроде тех людей, которых я видел в кооперативе?
— Зомби? О чем ты говоришь?
Он описал то, что мельком видел сквозь широкую дверь.
— А… вот оно в чем дело. — Девушка отвела взгляд в сторону, как бы несколько отстраняясь от него. — Джилберт, ты упомянешь о них в своем сообщении?
— Возможно.
— Ты не должен.
— Почему же? Кто они? Или что они?
— Мы заботимся о себе, — сказала Дженни. — А они — полезные члены нашей общины.
— Но ведь вовсе не все из них.
— Совершенно верно. — Она внимательно посмотрела на него. — Если государство узнает о них и захочет их выслать, то им придется покинуть долину… большинству из них. А это может оказаться плохой услугой для сантарожанцев, Джилберт. Уж поверь мне.
— Я тебе верю.
— Я знала, что ты поймешь.
— Они — неудачники, да? Те, кого сгубил Джасперс.
— Джилберт! — воскликнула Дженни, но тут же продолжила более спокойно: — Это совсем не то, что ты думаешь. Джасперс — это… нечто удивительное, чудесное. Мы называем его «Источником сознательности». Он открывает твои глаза и уши, изменяет твой разум, он… — Девушка замолчала и улыбнулась. — Но ты уже и сам это знаешь.
— Приблизительно, — ответил он и посмотрел на сверток в своей руке. Что же там? Райский подарок для всего человечества или дар от дьявола? Что же такое Сантарога на самом деле: царство абсолютной свободы или место господства черной магии?
— Он чудесен — и ты уже знаешь это, — продолжила Дженни.
— Тогда почему вы все не раструбили об этом на весь мир? — спросил Дейсейн.
— Джил! — девушка с упреком посмотрела на него.
Неожиданно Дейсейн подумал о том, какова бы была реакция Мейера Дэвидсона… Дэвидсона и его когорты — деятельных молодых помощников и более старших, умудренных опытом.
То, что было сейчас у него в руках, было тем, с чем они всю свою жизнь сражались.
Для них, одетых в одинаково темные костюмы, оценивающих все холодным трезвым взглядом, люди, населяющие долину, являлись врагами, которых надлежало поставить на место. Поразмыслив об этом, Дейсейн вдруг понял, что для Дэвидсона и ему подобных все покупатели представлялись одним «врагом». Да, они противостояли друг другу, конкурировали между собой, но в своей среде они признавались, что больше противостоят массам, не входящим в достаточно узкий круг финансовых акул.
Их сговор проявлялся и в словах, и на деле. С умным видом они разглагольствовали о высоте полки, ее ширине, «вместимости» и «допустимых пределах» на каком-то таинственном, им одним доступном военном языке маневров и сражений. Они знали, какова должна быть оптимальная высота, чтобы покупателю удобнее всего было дотянуться до этой полки и взять облюбованную им вещь. Они знали, что «мгновенное время» — это ширина полки, на которую ставились определенной длины контейнеры. Они знали, до каких пределов следует доводить подтасовку с ценами и упаковками, чтобы клиент мог еще раскошелиться на покупку.
«И мы — их шпионы, — подумал Дейсейн. — Психиатры и психологи — все ученые-социологи — мы все входим в их шпионскую армию».
Дейсейн видел широкомасштабные маневры этих армий, призванных поддерживать «врага» в сонном состоянии бездумности и послушания. Кто бы ни возглавлял эти армии, как бы они ни противодействовали друг другу, никто из них не признавался в том, с кем на самом деле он воюет.
Дейсейн никогда раньше не подходил к изучению сферы рынка под подобным углом зрения. Он вспомнил о грубо выраженной честности в рекламных объявлениях сантарожанцев, сжимая в руке бумажный сверток.
Что же эта субстанция вытворяет с ним? Он отвернулся от Дженни, чтобы скрыть эту внезапно вспыхнувшую в нем ярость. Под воздействием Джасперса ему такие фантазии начинают приходить в голову!.. Надо же, армии!
Избежать воздействия Джасперса в Сантароге было невозможно. Да и само исследование вынуждало его пойти на это.
«Я должен проникнуть в их разумы, — напомнил он себе. — Я должен жить их жизнью, думать, как они».
И в этот момент он увидел ситуацию такой, какой ее видят Дженни и его друзья-сантарожанцы: они вовлечены во что-то наподобие партизанской войны. Сантарога своим независимым образом жизни представляла собой слишком большую угрозу для финансово-промышленной олигархии остального мира, который, естественно, не мог терпеть подобное у себя под боком. Единственное спасение Сантароги — в уединении и сохранении своей тайны.
И в такой ситуации провозглашать свои принципы с высокой трибуны?! Полный идиотизм! Неудивительно, что она с удивлением оборвала его.
Дейсейн повернулся и посмотрел на Дженни, терпеливо ожидавшую, когда он начнет наконец выбираться из тумана дурацких заблуждений. Она ободряюще улыбнулась ему, и он внезапно увидел в ней всех сантарожанцев. Они были индейцами эпохи бизонов, сражающимися с бледнолицыми за право жить и охотиться так, как им хочется, как ведет их природный инстинкт, а не подчиняясь законам белых людей. Но все дело было в том, что они жили в мире, в котором разные культуры не могли вместе сосуществовать. Тот, внешний мир всегда пытается подвести людей под одну гребенку и сделать всех похожими друг на друга.
Сопоставляя оба мира, в его сознании, проясненном наркотиком и имеющем память чужака, он почувствовал глубокую жалость к Дженни. Сантарога будет уничтожена — в этом не было никаких сомнений.
— Я была уверена, что ты поймешь это, — сказала Дженни.
— Джасперс приравняют к сильным наркотическим средствам, как и ЛСД, — заметил Дейсейн. — Он будет запрещен, а вас уничтожат.
— Я никогда не сомневалась, что ты поймешь это после обработки, — произнесла Дженни. Она бросилась в его объятия, крепко прижалась к нему. — Я верила в тебя, Джил. Я знала, что с тобой будет все в порядке.
Дейсейн лихорадочно пытался найти нужные слова, но не мог. Он по-прежнему пребывал в глубокой печали. Подвергнут обработке.
— Но тебе, конечно, все-таки придется написать свой отчет, — произнесла Дженни. — Если ты потерпишь неудачу, это все равно ничего не решит. Они найдут другого. Нам это, признаться, порядком поднадоело.
— Да… мне придется написать отчет, — согласился Дейсейн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});