ему уже сейчас дан лучший вариант его жизни? А он этого так и не понял?
Артем снова оглянулся, как оглядывался все последние годы.
Женя Малич из его прошлого по-прежнему сидела на песке рядом с оравой детворы и, пожалуй, уже и думать о нем забыла. Он в ее истории лишь краешком, а она в его — центральная фигура. Они оба движутся каждый в свою сторону. Она, вон, достала из сумки телефон, очевидно, звонивший — за разговорами людей, детским смехом, плеском волн и криком птиц ему и не слышно. Но судя по тому, что видел, как Женя приняла вызов и приложила трубку к уху, ей звонили. Лицо ее осветила довольная улыбка. Женя была счастлива. А ему… стоит радоваться, что все это было не зря. Ведь его несбыточная мечта стала чьей-то реальностью.
— Серый, а давай на буек сплаваем? Кто первый? — раздалось рядом.
— Погнали.
Брызги от чужих взмахов руками полетели вокруг него. Два подростка промчались мимо и не заметили, что едва не сбили с ног взрослого мужика, стоявшего в нескольких сантиметрах от траектории их движения. Банан тоже уже уплыл. Женя-маленькая по горло в воде, одна макушка торчала. Ее «смывание песочка» грозило превратиться в полноценное купание, но этот вредный котенок всегда умел мухлевать и манипулировать. Юрага улыбнулся и пошел вытаскивать. И больше уже не оглядывался. Знал, что такой Женю-взрослую и запомнит: с телефоном возле уха и улыбающуюся морю и солнцу. И лету. И, наверное, чему-то еще.
Это было особенным талантом Евгении Андреевны Малич. В любой ситуации она могла найти, чему улыбнуться. Будь то глупый еж, второй месяц методично вытаптывающий ее любимую клумбу, или давний знакомый, о встрече с которым и не помышляла ни минуты. Но именно сейчас Женя улыбалась мужу, чей голос взволнованно и даже чуть-чуть растерянно звучал в ее телефоне.
— Жека, Жек, я счет с Никитичем сравнял! Аяз звонил, — говорил Моджеевский, а она словно видела, как он мечется по кабинету, не находя себе места, вылетает в коридор, наткнувшись на Лену Михалну, о чем-то жестикулирует ей, а та понимает его без слов, потому что ее лицо тоже вспыхивает радостью.
— Ну поздравляю, — рассмеялась в ответ Женя. — Как Таня?
— Говорит, хорошо, нормально, за пару часов родила. Редька с ней в клинике, а эфенди уже едет. Где Богдан? Дозвониться не могу, мне срочно самолет нужен, пусть всех, кого надо, на уши поднимает. Найди Юльку.
— Придется потерпеть, — заявила Жека. — Сейчас им не до нас.
— Что значит, не до нас?! — замер Роман Романович, и Женя представила себе, как он остановился посреди прихожей и растерянно лупает глазами — седой, взъерошенный и смешной. — Вообще-то у Боди племянник родился, у меня внук. Аяз там, Наталья там, одни мы как не пойми кто. Танюха ж не сирота!
— Рома, — терпеливо проговорила Женя. — Они на УЗИ. Вам с Никитичем еще по осени цыплят считать. Поэтому выпей чаю и успокойся. А мы сейчас приедем.
— Сегодня? Плановое? — тут же озаботился Моджеевский. — Из Богдана слова не вытащишь, а Юлька, вроде, бледненькая такая, а?
— Кровь с молоком — это точно не про нее, — хохотнула Женька. Одновременно с тем она принялась собирать детвору. Те, словно почувствовав всю ответственность момента, суетливо складывали игрушки, натыкались друг на друга и озабоченно рассуждали о дальнейшей судьбе замка. Впрочем, замку что? За ночь его раскидают птицы, раздует ветер, размоет море. Все как в жизни. Что-то заканчивается, но обязательно начинается что-то другое.
— Ладно, ладно, не лезу, — тяжело вздохнул Рома, словно бы делал им всем огромное одолжение. — Тогда я скажу Лене, чтобы накрывала, да? И собираю наши чемоданы? Ты же со мной?
— Конечно! — в небе задорно крикнула чайка, и Женя подняла голову. Птица бесстрашно парила в бескрайней синеве. Скоро и они на несколько часов станут птицами (спасибо Богдану, теперь у корпорации был свой самолет). Она глянула на детей, уже вполне собранных и с интересом прислушивающихся к разговору. Лизка так и вовсе грела уши у матери под боком. — И отчего-то мне кажется, что с тобой буду не только я.
Собственно, так оно по всему и выходило.
У Романа — не только Женя. И у Жени — не только Рома. У них было много всего на двоих. И в целом мире вокруг у них было еще очень много такого, что оберегало их от невзгод, как стены замка, за которые не пускают чужих. Ведь мечты — это не только замки на песке или воздушные. Мечта — это и дом, и семья, и маленький магазинчик, в котором много души и пахнет кофе, и мастерская, где шьют туфли, которые примеряет всегда единственная модель, и кухня ресторанчика — рыбного, но с тыквенным пирогом, и любимый миндаль — который цветет за окном или тот «Миндаль», в котором продают любимые пирожные. Мечта — это устремленные в небо прожекторы на крыше высотки и устремленный в море луч маяка. Мечта — это умение смотреть на мир глазами счастливого человека. Мечта — это не только то, что неумолимо ведет за собой сквозь любые преграды, мечта — это еще и желание создавать, своими руками, изо всех сил — свое собственное место на земле.
Ведь в действительности — все мы что-нибудь строим, даже когда совсем об этом не думаем.
Пройдет еще немного времени. Шезлонг опустеет, но не опустеет пляж, на котором по-прежнему будет толкаться толпа народу.
Потом чья-то нога случайно, не нарочно, придавит песочную крепостную стену. Но Сашина башня, украшенная ракушками, устоит. Она обязательно продержится до самого вечера, и несколько человек не удержатся — сфотографируют это монументальное сооружение себе на память. Может быть, среди них найдутся и те, кто рассказали вам всю эту немного сказочную историю, случившуюся однажды в маленьком городке у моря. Как знать…
Конец