— Вы мне помогли. — Грейс поняла, что произнесла эти слова только после того, как увидела удивленное выражение на лице Лирит. — Ты и Эйрин. Без вас… у меня бы ничего не получилось.
Лирит закрыла глаза, и выражение удивления исчезло.
— Да, источник силы находился не только в реке.
Грейс перевела взгляд на Эйрин, которая смотрела на них, забыв о цветах.
— У тебя кровь, Грейс. Ты порезалась, — сказала Эйрин.
Грейс подняла руку. Лезвие задело палец, кровь текла тоненькой алой струйкой.
— Я принесу чистую тряпицу, — сказала Лирит.
Больше о том, что произошло на берегу Димдуорна, они не разговаривали.
Три дня спустя — шесть после событий у моста — они завтракали у подножия холма. Светало, и маленький отряд приготовился продолжить путешествие.
Сложив остатки продуктов в седельные сумки Шандис, Грейс взяла пару фляжек и направилась к ручью. Над прозрачной водой склонились ветви ивы.
В тот момент, когда Грейс поняла, что у воды кто-то есть, было уже поздно. Человек мгновенно вскочил на ноги, в руке его сверкнул меч.
— Грейс!
Бельтан опустил клинок. Вода стекала с его светлых волос на обнаженные плечи.
Грейс поднесла руку к груди. Будь она грабителем, ее уже настигла бы смерть. Полезное напоминание. Бельтан добрый и благородный человек, и она успела забыть, что перед ней приверженец Ватриса, воин. Многочисленные шрамы на бледной коже напоминали о жестоких сражениях, в которых он принимал участие. Самым заметным из них был багровый рубец на боку — эту рану он получил во время Дня Среднезимья. Рана плохо зарубцевалась.
Грейс сообразила, что молчание затянулось.
— Извини, Бельтан. Я не хотела тебя напугать.
— Все в порядке. Вы были в тени, и я вас не заметил.
Он отвел влажные волосы со лба и наклонился, чтобы убрать меч в ножны.
Грейс нахмурилась. Испуг прошел, но ее продолжало что-то беспокоить. Бельтан вопросительно взглянул на нее.
— Что-то случилось?
Некоторое время она молча смотрела на него, а потом поняла. Не имя. Дело в том, как он его произнес.
Грейс!
В видении, когда перед ее мысленным взором возник привязанный к камню возле Серой Башни Тревис, он повернулся и с тем же удивлением произнес ее имя. Грейс полагала, что Тревис не мог ее видеть и просто отчаянно звал на помощь. А что, если она ошиблась? И он действительно ее разглядел?
Вы были в тени, и я вас не заметил…
Больше Грейс не сомневалась. Да, все правильно — Тревис произнес ее имя, потому что увидел ее. Значит, остается только один вариант.
— Ты была там, Грейс, — пробормотала она. — Точнее, ты там будешь. Вот как он тебя увидел.
Бельтан с опаской посмотрел на нее.
— Леди Грейс, с вами все и порядке?
Она улыбнулась рыцарю.
— Мы успеем, Бельтан. Теперь я уверена. Я была там, возле камня. То есть, я там буду. И сумею помочь Тревису.
Бельтан улыбнулся в ответ.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Но, если вы так считаете, значит, так тому и быть.
Впервые после событий возле моста у Грейс появилась надежда — настоящая надежда. Она со смехом обхватила широкие, мокрые плечи Бельтана, еще сильнее удивив рыцаря.
Глава 50
На сей раз хор толкователей рун собрался на рассвете. Сквозь узкие окна внутрь башни, проникал сердитый красный свет. Тревис понимал, что это всего лишь солнце. Однако его цвет напоминал кровь, и хотя мастера в серых рясах говорили шепотом, он знал, что ему грозит опасность. Возможно, самая серьезная с тех пор, как он впервые появился на Зее.
Тревиса страшил предстоящий день, но все же он радовался, что утро наступило. Ночь, которую он провел в своей келье, тянулась бесконечно. Он сразу понял, что дверь заперта при помощи руны бану. Долгие ночные часы он просидел на своей постели, рассчитывая услышать Джека, умоляя его дать совет. Но в его сознании звучал лишь голос Орагиена.
Клянусь Олригом, что ты сделал?
Несмотря на слова Орагиена, уничтожение рунного камня не имело никакого отношения к Олригу. Тревис сделал это для толкователей рун — и для себя. Другого утешения он не находил — но даже если бы ему дали возможность снова прожить вчерашний день, Тревис поступил бы так же. Однако у него возникло предчувствие, что будет трудно убедить толкователей рун в правильности своего поступка.
За ним пришли в серые предутренние часы.
Тревис услышал и почувствовал шепот волшебства, когда была произнесена урат, руна открывания. Когда дверь распахнулась, Тревис надеялся увидеть Эмпирея. Однако на пороге стояли два толкователя рун. Тревис видел их во время хора, но не знал имен.
Старший из двух мастеров посмотрел на младшего.
— Наложим на него руну молчания.
Вам не следует этого делать, — хотелось сказать Тревису. — Я не буду произносить руны, чтобы спастись.
Однако он не успел открыть рот, как толкователи рун вместе произнесли:
— Сирит.
Тишина окутала Тревиса, задушив непроизнесенные слова. В нем вспыхнула искра гнева, захотелось произнести руну рет, которая обратила бы руну молчания против них самих. Нетрудная задача, хотя толкователей рун было двое. Они обладали очень слабым волшебством, его едва хватало, чтобы удерживать действие заклинания.
Однако Тревис лишь стиснул зубы, позволяя тишине сомкнуться вокруг него. Он прекрасно все слышал, но до тех пор, пока действие руны продолжалось, не мог произнести ни звука.
— Пойдешь с нами, — сказал младший мастер.
Они никого не встретили, когда спускались вниз по лестнице. Оказавшись в зале хора, Тревис понял почему. Воздух куполообразного зала шуршал от шепота: одна за другой накатывали океанские волны звука. В зале собрались все толкователи рун, заняв почти треть каменных рядов.
На помосте в центре зала замер Орагиен. Тревис знал, что Гроссмейстер пережил восемьдесят зим, но впервые за все время он выглядел на свой возраст. Лицо Гроссмейстера посерело, он стоял, тяжело опираясь на рунный посох, казалось, отними у него эту опору, и ему не удержаться на ногах.
Возможно, так и было. Он призвал сюда Тревиса, чтобы тот помог толкователям рун изучить рунный камень, открыть его тайны. А Тревис уничтожил уникальный артефакт. Не исключено, подумал Тревис, что вместе с рунным камнем он нанес непоправимый урон авторитету Гроссмейстера.
Когда чувство вины стало невыносимым, Тревис заставил себя не думать о Гроссмейстере.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});