Удар молотом по сердцу не показался бы ему больнее. Он хотел ее обнять, но не решался… пока.
— А что же случилось с ребенком?
— Он умер при родах. — Она прерывисто вздохнула. — Я заболела, оставшись в одиночестве, в тысяче миль от Бостона. И трудно было надеяться, что отец простит меня, как ты простил Иден. Ну, а женщина, которая меня приютила, заправляла борделем… Когда я поправилась, мои обязанности как счетовода вынуждены были расшириться. — Встретившись с его взглядом, она гордо вскинула голову. — Но я покончила с этим сразу же, как только смогла.
— И не позволяла ни одному мужчине дотронуться до тебя, пока не появился я, — Он печально улыбнулся. — Не везло тебе с мужчинами. Вот я взял и бросил самое бесценное для меня сокровище на земле. Может быть, из лицемерия, может, из чувства собственной вины — я был слишком горд, чтобы признать, как я люблю тебя.
Она застыла. Он любит меня. Этого быть не может. Или может?
— Колин, расскажи мне, что случилось с тем семнадцатилетним пареньком? — Она подошла к большому плоскому камню и села, предложив ему устроиться рядом.
Колин рухнул на твердую поверхность, не обращая внимания на холод. Его мысли уже были далеко в прошлом, в жаре и запахах Соноры и Чихуахуа, вновь унося его в ужас бойни апачей.
— Я присоединился к банде скальперов, — начал он без вступления. — Их вожаком был человек по имени Джереми Нэш, но никто на всей границе не звал его иначе, как Австралиец.
— Ты говорил что-то об Австралийце, когда лежал в жару. Я не поняла…
Он потрясенно посмотрел на нее.
— И я не знал, что я выболтал в бреду, не знал, что тебе известно. И когда Пенс Баркер шантажировал меня…
— Ты подумал, что ему все рассказала я. — В голосе ее смешались боль и испуг.
— Часть меня боялась поверить в то, что это ты. Ты была ни в чем не виновна, я же оставался виноватым. Я никогда не отваживался взглянуть в лицо моему прошлому. И мне надо было убедиться, что ты не предашь меня.
— Но тогда, кто же…
— Это я, Мэг, — с другой стороны группы мескитовых деревьев вышел Барт и встал перед угрожающе поднявшимся Маккрори. — Прошу прощения, что подслушивал, но я хотел быть уверенным, что ты, Маккрори, не причинишь ей вреда или не увезешь ее силой.
— Но зачем ты это сделал? И как? — изумленно спросила Мэгги.
Барт грустно улыбнулся, затем склонил голову в знакомом насмешливом жесте и ответил:
— Насчет как, ответить несложно. Я узнал его сразу, как только увидел в Сан-Луисе. — Он обернулся к Колину. — Ты так и не вспомнил меня? Впрочем, в твоем прошлом я был лишь ничтожным клерком в компании «Серебряные рудники». Я вел счета по выплатам Австралийцу и его людям. Мне было чертовски интересно по счетам следить за процветанием вашей колоритной банды.
Он обратил свое лицо к Мэгги и задумчиво посмотрел на нее. Она была ошеломлена, но в глазах он не увидел проклятья.
— А вот почему — тут уже сложнее. Я убеждал себя поступать благородно. Ты сказала мне, что очень боишься, что Баркер убьет мужа. Я понимал, что ты любишь этого чертова ублюдка…
— И ты рассказал все Баркеру, чтобы он вместо убийства ограничился шантажом, — предположила Мэгги с зарождающейся признательностью.
Флетчер криво посмотрел на нее.
— Не надо меня считать более благородным, чем я есть. Я этого не заслуживаю, Мэг. Ведь оставался еще и хороший шанс на то, что этот упрямый шотландец не поддастся шантажу Баркера. И когда правда всплывет… и ты узнаешь ее… Но Бог свидетель, мне и в голову не могло прийти, что ты решишь, будто Баркер шантажирует Маккрори твоим прошлым, Мэг, и что ты уходишь от него, чтобы спасти его незапятнанную репутацию. Я должен был сказать тебе правду. — Он помолчал и добавил с невеселой улыбкой:
— По крайней мере, я думал, что скажу.
— Ох, Барт, мне так жаль…
— И мне, Мэг… Но все-таки последние извинения остаются за твоим мужем. И, я думаю, ты их услышишь. — Он взял ее руку и поднес к губам для быстрого поцелуя, затем посмотрел на Колина проницательными ледяными глазами. — Береги же ее как следует, Маккрори.
Лукаво подмигнув Мэгги, он повернулся и направился к дилижансу. Она окликнула его:
— До свидания, Барт. Я никогда не забуду тебя, друг мой.
— Я отправлю твои вещи в Тусон со следующей станции, — отозвался он из отдаления. Через несколько мгновений послышался громкий щелчок кнута кучера, заскрипела упряжь, загремели подковы, — дилижанс тронулся.
Они одни остались под лунным светом, в тишине, глядя в глаза друг другу.
— Я недостоин тебя, Мэгги. — Он протянул руку и заправил ей за ухо прядку выбившихся под легким ночным ветерком волос.
— Расскажи мне остальное, Колин. — Она понимала, что он должен поделиться с кем-нибудь тем грузом, что так долго носил в себе. — Ведь не будет же человек, который убивал апачей, затем рисковать своей карьерой и положением, которое укреплял столько лет, лишь для того, чтобы теперь спасать тех же самых людей от порабощения. Что-то еще недосказано.
— Ты не помнишь, ты даже не можешь себе представить всю эту кровь, запах смерти, мух… этих мух повсюду. Я думал, что через пару лет я привыкну относиться к этому безразлично… как Австралиец. Нет, — он помолчал, качая головой. — Нет, даже не как Австралиец. Тому просто нравилось убивать.
— А тебе было ненавистно это занятие.
— Ненавистно. Но те деньги казались мне, мальчику, выросшему в трущобах Абердина, сказочным богатством.
— Но что же окончательно заставило тебя прекратить это занятие? — Она посмотрела в его глаза и поняла, как ему сейчас нелегко.
— Мы проникли тогда вглубь Чихуахуа, преследуя большую группу индейцев чирикахуа. Они не могли двигаться быстро, с ними были женщины, старики, дети. И догнать их было несложно. — Колин содрогнулся, все еще помня то зрелище, которое являлось ему в кошмарах все эти годы. — И тут началась резня. Я всегда старался убивать только мужчин. — Он рассмеялся невесело. — Ничего себе, кодекс чести, да? В последние моменты боя я оказался один, а на меня налетели два воина. Мы схватились, и я убил их, но и мне здорово досталось. Удар по голове здорово ошеломил меня. Я сидел на земле рядом с двумя мертвыми апачами, когда услыхал позади треск в кустах, и из-за них вышел старик. Он был совсем ссохшийся от старости, но направленную на меня винтовку держал твердо. Но тут вместо того, чтобы выстрелить, он, к моему изумлению, заговорил со мной. К тому времени я уже сносно понимал их диалект и сообразил, что ему от меня нужно.
Он сказал, что прожил уже свою жизнь. И что дни людей его племени тоже сочтены. И что мы — белые — победили. Затем он подозвал к себе маленькую девочку — лет четырех или пяти. Она выбралась из кустов и обхватила его за ногу, боясь и глянуть в мою сторону. Он пояснил, что ее украли из мексиканской деревушки в Чихуахуа. Его сын взял ее вместо дочери, которую он с женой потерял во время налета на них мексиканцев. Сын его уже был мертв, как и остальные индейцы. И у него теперь никого не осталось, кроме этой мексиканской девчушки, которую он считал как бы своей внучкой. Он молил меня спасти ей жизнь и вернуть ее в Кампарго. Меня, скальпера, который убил сотню его соплеменников. Тем не менее он так любил эту почти белую девочку, что готов был отдать за нее жизнь. Один из скальперов застрелил его. Ребенка тоже пытались убить.