перед отправлением на Русь папа Сикст IV и кардинал Виссарион. Даже слёзы навернулись ей на глаза от воспоминаний, сколького лишилась она из-за этих басурманов. Но она не переставала контролировать себя, чтобы всё-таки не отступить от сути дела и добиться своего.
Иоанн же безмятежно продолжал возлежать на постели, подложив под голову обе руки и глядя то на неё, то на висящую на стене икону Божией Матери и думая о чём-то. Не дождавшись от него никакой реакции, царевна продолжила:
— Тебе ведь все наши люди подтвердили, что Иван Тревизан ехал в Орду, чтобы поднять татар на турков, а вовсе не на Русь. Это же каждому ясно!
— Вот пусть и мне будет ясно, — усмехнулся наконец Иоанн, — для того я дождусь следующего посла или известия от правителя Флоренции, из Сеньории, пусть подтвердят, зачем присылали Тревизана, заодно пусть и узнают, как нечестно поступил посол их с государем всея Русии. Тогда, может быть, и отпущу его. А с Ивашкой Фрязиным ещё крепко подумаю как быть! Жулик он великий! Ты что, думаешь, я его лишь из-за подозрения в шпионаже приказал поймать?
Софья присела поближе к мужу и изобразила на своём лице бесконечное почтение и внимание. Впрочем, ей и на самом деле был интересен ход мыслей супруга.
— В первую очередь, я приказал арестовать его не столько за измену, сколько за лицемерие, за ложь и за жадность! — продолжил Иоанн, пребывая по-прежнему в хорошем расположении духа. — В Риме он папу обманывал, латинянином прикидывался, тут он за православного себя выдавал, папе обещал Русь на турок поднять, мне и заикнуться об этом побоялся...
— Да ведь он всё это ради нас с тобой делал, солнце моё, — погладила по щеке мужа, глядя на него сияющими глазами Софья. — Ради меня ему обманывать в Риме приходилось, да и не обман это вовсе, а хитрость обыкновенная. Иначе не согласился бы папа на брак наш, в дорогу бы меня не собрал, приданого не дал. В долгу я перед Фрязиным, ты уж пожалей его, отпусти Христа ради!
— Да ладно, с тем враньём я готов смириться, понимаю, что отчасти он ради нас старался. Но он и себя не забывал: тут от меня подарки без зазрения совести принимал, там от папы и от кардинала. Но и это не главное. Он ведь почему посла-то от меня скрыл? Сам решил в Орду его переправить? Догадываешься?
— Нет, — Софья продолжала внимать мужу.
— Потому что с любым послом государи в иную страну дары немалые посылают, чтобы почтить её правителя за гостеприимство, честь ему оказать. А Ивашка Фрязин решил все эти дары себе присвоить. Бесстыжий! Ладно, бедствовал бы! Я ему тут все условия создал для жизни, монеты позволил чеканить, украшения изготовлять, сам ему заказы делал, услуги его щедро оплачивал. А он вместо благодарности даже на то, что мне причитается, позарился! Фактически обокрал меня! Вот за жадность свою и поплатился.
— Господин мой, но он ведь за всё уже наказан, ты у него дом отнял, все запасы его, казну взял! Какой прок тебе дальше его в заключении держать? Верни ему с семьёй дом, а казну себе возьми — это и будет его расплата за преступление. И пусть далее на тебя работает! А запасы он свои быстро восстановит. У него небось достаточно припрятано!
Софья прилегла рядом с мужем, приласкалась к нему.
— Ой жёнка, на грех ты меня толкаешь, пост ведь, — совсем размягчел Иоанн, потрепав Софью многозначительно по щеке. — Да, впрочем, будь по-твоему. Отпущу я твоего Ивашку. Шут с ним. И вправду, услугу он мне важную оказал, жёнушку пригожую доставил. — Иоанн погладил Софью по упругой груди, прикрытой тонкой сорочкой и выпирающей из распахнутого летника. — Да и бояре пусть знают, что у тебя своя власть небольшая надо мной есть, уважать крепче будут! Не так ли?
— Так мой милый, так, ты, как всегда, прав во всём, — шептала благодарная Софья, всё крепче прижимаясь к мужу.
— А как же грех? — спросил он, расстёгивая уже свой кафтан.
— Замолим...
Весеннее солнышко игриво поглядывало на них сквозь узорчатые окошки, играя лучами на новом пушистом ковре, дотягиваясь до сбитого в сторону мехового одеяла, до белеющих в полумраке тел. Но лица супругов были вне его досягаемости. Однако даже в полумраке было видно, как из чёрных полуприкрытых глаз Софьи струился восторг. Она получала двойное удовлетворение, ведь впервые супруг исполнил столь серьёзную её просьбу. Она почувствовала свою пусть хоть и небольшую, и ненадёжную, но власть над ним. «Господи, пошли мне скорее сына!» — взмолилась она про себя, когда муж блаженно замер с ней рядом на подушке. Только с сыном могло прийти к ней ощущение прочности и надёжности в этом государстве. Только с сыном.
Глава VI
НОВЫЙ ВЛАДЫКА
...кого восхочет Господь Бог
и Пречистая и великие чудотворцы,
а также великий князь Иван Васильевич
и братья наши епископы... тот
и всем нам митрополит
Патриаршая, или Никоновская, летопись
Сразу же после пасхальных праздников, к концу апреля 1473 года, в Москву начали съезжаться святители со всей земли Русской — архиепископы и епископы, архимандриты и просто игумены, имеющие право голоса при решении важных церковных дел. Среди первых пожаловали владыки Суздальский Евфимий и Сарский Прохор, следом подъехали Ростовский Вассиан да Коломенский Геронтий, затем и Рязанский Феодосий. От Новгородского Феофила и Тверского Геннадия прибыли лишь гонцы к великому князю с сообщением, что присутствовать на соборе не могут. Ссылались на весеннюю распутицу и нездоровье и заранее соглашались с тем выбором, который сделают сам великий князь и их коллеги-святители.
Иоанн объяснил это по-своему. И Новгород, и Тверь были недовольны заметным в последние годы возвышением и укреплением Москвы. И пытались хоть бы так, отсутствием своих владык при принятии важных общих решений, заявить свой протест, показать независимость. «Ну погодите!..» — мысленно пригрозил своим противникам государь.
До самого последнего — Георгиева дня, выпавшего в этот раз на 23 апреля, на который был назначен собор, ломал себе великий князь голову над тем, кто из святителей наиболее достоин митрополичьего сана. И не мог без колебаний остановиться ни на одной кандидатуре. Слишком важен был этот пост для государя, для Москвы, для всей земли Русской, ещё