— Мне это нужно, — простонал Дониджер, — как вторая дырка в заднице.
— А хотите хорошие новости?
— Я готов.
— Уонека позвонил в полицию Альбукерке. В клинику лично прибыл шеф полиции с парой репортеров. Они долго сидели там, рассчитывая узнать что-то сенсационное. Они ожидали, что у наших людей окажется лучевая болезнь. Что они будут светиться в темноте. Вместо этого получился большой конфуз. Все травмы оказались незначительными. Главным образом это были порезы стеклом. Даже осколочные ранения поверхностные: металл всего лишь рассек кожу.
— Водные щиты должны были задержать осколки, — заметил Дониджер.
— Я думаю, что так и случилось. Но народ был разочарован. И наконец — томограф — развенчанная королева — три безрезультатных обследования. Ни у одного из наших людей не оказалось никаких ошибок транскрипции. Конечно, потому, что они простые лаборанты. Директор клиники писал кипятком. Шеф полиции писал кипятком. Репортеры умчались, чтобы успеть на пожар в жилом доме. Тем временем какой-то парень с камнями в почках чуть не отдал богу душу, так как его нельзя было обследовать, пока мисс Цоси насиловала томограф. И сейчас она беспокоится, как бы не лишиться работы. Уонека полностью обгадился. Оба теперь забьются в щели.
— Чудесно! — сказал Дониджер, постукивая пальцами по столу. — Эти говнюки получили то, чего заслуживали.
— И, в довершение успехов, — торжествующе провозгласила Крамер, — французская журналистка Луиза Дельвер согласилась приехать сюда за наш счет.
— Ну, наконец-то! Когда?
— На следующей неделе. Мы устроим ей обычную экскурсию для дураков.
— Похоже, что день начался на редкость хорошо, — подвел итог Дониджер. — У нас появилась реальная возможность загнать этого духа обратно в бутылку. Это все?
— Журналисты приедут к полудню.
— Это относится к плохим новостям, — сказал Дониджер.
— А Стерн нашел старую машину опытного образца и намерен отправиться на ней туда. Гордон наотрез отказал ему, но Стерн хочет, чтобы вы сказали: можно или нельзя ею воспользоваться.
Дониджер задумался на несколько секунд.
— А я скажу: пусть валит.
— Боб…
— Почему бы ему не отправиться? — спросил Дониджер.
— Потому что это чертовски опасно. У этой машины минимальный уровень экранирования. Она не использовалась уже несколько лет, и за ней числится множество серьезных ошибок транскрипции у тех людей, которые ею пользовались. Она даже может вообще не вернуться.
— Я знаю это, — махнул рукой Дониджер. — Все это неважно.
— А что же важно? — растерянно спросила Крамер.
— Баретто.
— Баретто?
— Это что, эхо? Диана, подумайте, ради Христа.
Крамер, нахмурившись, мотнула головой.
— Соберите все вместе. Баретто погиб то ли на первой, то ли на второй минуте поездки. Разве не так? Кто-то утыкал его стрелами сразу же после перехода.
— Да..
— Первые несколько минут, — продолжал Дониджер, — это время, когда все, группой, стоят вокруг машин. Правильно? Так почему мы должны считать, что Баретто погиб, а остальные уцелели?
Крамер промолчала.
— Вполне резонно считать, что тот, кто прикончил Баретто, скорее всего расправился и со всеми остальными. Со всей группой.
— Ну, да…
— Это означает, что они, вероятнее всего, не вернутся. Профессор не вернется. Вся группа погибла. Конечно, это неудача, но объяснить исчезновение нескольких человек мы сможем: трагический несчастный случай в лаборатории, при котором все тела сгорели дотла, или авиационная катастрофа… Ни у кого не хватит ума…
Наступило молчание.
— Не считая того, что здесь находится Стерн, — сказала Крамер. — Ему-то все известно.
— Правильно.
— Значит, вы хотите послать его туда же. Заодно избавиться и от него. Выиграть с чистой победой.
— Ни в коей мере, — быстро возразил Дониджер. — Эй, я, конечно, против этого. Но ведь парень рвется. Он хочет помочь своим друзьям. И с моей стороны было бы нехорошо встать у него на пути.
— Боб, — сказала Крамер, — иногда вы бываете настоящим засранцем.
Дониджер внезапно рассмеялся. Он смеялся высоким, крикливым, истеричным смехом, как порой смеются маленькие дети. Почему-то именно так смеялись многие ученые, но Крамер всегда казалось, что именно так хохочут в темноте гиены.
— Если вы позволите Стерну отправиться туда, я уйду.
После этих слов Дониджер расхохотался еще сильнее. Он откинулся на спинку кресла, запрокинул голову. Это совершенно взбесило Крамер.
— Я говорю совершенно серьезно.
Он наконец перестал хихикать и вытер слезы.
— Диана, хватит валять дурака, — сказал он. — Это я шалю. То есть балуюсь. Конечно, Стерну нельзя отправляться туда. Где ваше чувство юмора?
Крамер повернулась, чтобы уйти.
— Я сообщу Стерну, что это невозможно, — проронила она, стоя к нему спиной. — Но вы не шалили.
Дониджер снова засмеялся. Кабинет заполнило мерзкое хихиканье гиены. Крамер вышла, громко хлопнув дверью.
27:27:22
В течение последних сорока минут беглецы пробирались сквозь лес, раскинувшийся к северо-востоку от Кастельгарда. Наконец они оказались на вершине холма, самой высокой точке всей округи, и смогли перевести дух и оглядеться.
— О боже! — воскликнула Кейт, взглянув вокруг.
Они видели сверху реку и монастырь на ее противоположной стороне. Но их внимание сразу же привлекла возвышавшаяся над монастырем грозная твердыня: крепость Ла-Рок. Она была огромной! Под темно-синим небом позднего вечера замок, казалось, пылал от света, изливавшегося из сотни окон, да к тому же на зубчатых стенах было расставлено множество факелов. Но, несмотря на яркие огни, крепость казалась зловещей. Над неподвижными водами рва чернели внешние стены. Внутри находилось еще одно кольцо стен с многочисленными круглыми башнями, а посреди располагался собственно замок со своим большим залом и темной прямоугольной башней, вздымавшейся в воздух более чем на сто футов.
— Это похоже на современный Ла-Рок? — спросил Марек, обращаясь к Кейт.
— Нисколько, — ответила девушка, встряхнув для убедительности головой. — Эта штука просто колоссальна. У современного замка только одна внешняя стена. А у этого две — дополнительная кольцевая стена теперь не существует.
— Насколько мне известно, — сказал Марек, — его никто и никогда не захватывал силой.
— Нетрудно понять, почему, — вставил Крис. — Только посмотрите, как он расположен.
Крепость была построена на вершине мощного известнякового утеса. С восточной и южной сторон скала высотой около пятисот футов почти отвесно обрывалась к Дордони. На западе, где утес был не столь крут, к склону лепились, поднимаясь к замку, каменные здания города, но, пробившись сквозь дома, любому противнику пришлось бы остановиться перед широким рвом с несколькими подъемными мостами. На севере лежала пологая равнина, но в этом направлении все деревья вырубили, так что местность была совершенно открытой, и для любого войска попытка подобраться с этой стороны оказалась бы самоубийственной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});