Читать интересную книгу Железный Совет - Чайна Мьевиль

Беженцы брали инструменты и шли от бывшей конечной станции туда, откуда по проекту начиналась линия железной дороги Толстоморск — Миршок.

— Оно движется, внизу, оно, они, тешане, движутся. — Голос Курабина гремел где-то рядом с ними.

Все были в сборе: Дрогон и Элси, Курабин, Каттер, Иуда и Торо. Рахул стоял на страже. Они оплакивали Марибет. Курабин нервничал.

— Очень скоро что-то произойдет, — говорил он.

Чужим, неожиданно надломленным голосом Ори рассказывал историю своих отношений с таинственным бродягой: как тот дал ему денег, как показал гелиотип Джека-Полмолитвы. Как помогал Торо.

— Я не знаю, кто планировал операцию, — сказал Ори. — Джейкобс? Нет, нет, это был план Торо, я уверен, потому что он оказался совсем другим, чем я ожидал. Но он все равно сработал. А Джейкобс сказал, когда я его увидел… по-моему, ему было все равно. У него другое на уме. Для него это… просто маневр.

Они обещали дождаться Курдина и Мадлену, надеясь на их помощь. В то утро Иуда упросил их обратиться к делегатам за содействием, но что можно было сделать? Милиция отвоевывала дом за домом, урезая территорию Коллектива; уже ходили слухи о показательных казнях на возвращенных правительству улицах.

— Нам некого дать тебе, Иуда, — отвечал Курдин.

Они вернулись поздно.

— Пришли, как только освободились. Было тяжело, — сказал Курдин. — Здравствуй, Джек, — приветствовал он Ори.

— Сегодня мы потеряли Шумные холмы, — сказала Мадлена.

Она была сурова; оба были суровы. Мадлена старалась не поддаться отчаянию.

— Это было что-то особенное, — сказал Курдин. — Они продержались на два дня дольше, чем должны были. Милиция перешла Холмистый мост, а там засели все баррикадные бойцы, и тут откуда не возьмись появилась Смазливая Бригада. И дрались они великолепно.

На последнем слове Курдин внезапно перешел на крик и заморгал. В наступившей затем паузе были слышны разрывы бомб на передовой.

— Обуза, говорят некоторые. Да они дрались как львы. Они шли строем, в платьях и стреляли на ходу. — Курдин рассмеялся с нескрываемым удовольствием, вспомнив, как это было. — Потом бросились в атаку, закидали милиционеров гранатами — только подолы трещали. И, как были, с помадой и патронами в сумках, смели тех к чертям собачьим. В последние дни эти парни ничего, кроме сухих корок да крысиного мяса, не видали, а дрались, как гладиаторы в Шанкелле. Только картечницы их остановили. Они умирали, крича «ура» и целуя друг друга.

И он снова часто заморгал.

— Но их одних было мало. Нувисты погибли. Петрон и вся его команда. Милиция снова перешла в наступление. Завязались уличные бои, но было ясно, что Холмы потеряны. Сегодня пришел последний шар. Повстанцы в Шумных холмах пускали запечатанные стеклянные шары вниз по Вару, мимо острова Страк, а наши барочники и те, кто копается в речной грязи, ловили их и вынимали послания. Я пытался, Иуда, честное слово, хотя и считаю твой план безумием. Но у нас просто нет свободных людей. Все сражаются за Коллектив. Я их не виню, я и сам собираюсь к ним присоединиться. Нам осталась пара недель, не больше.

Мадлена смертельно побледнела, но молчала.

— Я не могу помочь тебе, Иуда, — продолжил Курдин. — Но кое-что хочу тебе сказать. Когда ты сбежал и пошли слухи зачем, я решил, что ты… не то чтобы спятил, просто поглупел. Весь ум растерял. Я и не думал, что тебе удастся найти Железный Совет. Я был уверен, что он давно погиб, превратился в ржавеющий посреди пустыни поезд. Полный скелетов. Я ошибался, Иуда. Ты и все вы сделали то, что я всегда считал невозможным. Не стану утверждать, что Коллектив возник благодаря вам, потому что это не так. Но признаюсь честно, когда прошел слух о том, что Железный Совет возвращается… короче, все сильно изменилось. Даже когда мы все считали, что это только слух, когда я думал, что это просто легенда, даже тогда ощущение было такое, будто… в общем, что-то незнакомое. Может быть, мы слишком рано прослышали о вашем возвращении. Может быть, в этом все дело. Но для нас все стало иначе. Однако я не совсем доверяю тебе, Иуда. Только пойми меня правильно, я вовсе не считаю тебя предателем. Ты всегда помогал нам големами, деньгами… но при этом ты наблюдал за нами издалека. Как будто ждал, понравимся мы тебе или нет. А это неправильно, Иуда. Удачи тебе. Если ты прав, что вполне вероятно, я желаю тебе победы. Но я не пойду драться вместе с тобой. Я дерусь за Коллектив. Если ты победишь, а Коллектив — нет, мне все равно незачем жить.

Пожалуй, тут была доля преувеличения, но все же Каттер в знак уважения вытянулся.

— Как ты планируешь покончить с этим, Иуда?

Иуда поджал губы.

— Я кое-что устрою, — сказал он.

— Что устроишь?

— Кое-что. А еще у меня есть тот, кто знает, что делать. Тот, кто знает тешскую магию.

— Я знаю, я знаю, — внезапно и громко заговорил Курабин. — Мгновение, которому я поклоняюсь, все мне расскажет. Поможет мне. Оно ведь тоже из Теша. И знает тех богов, к которым, наверное, обращается консул.

— Консул? — переспросила Мадлена, и когда Иуда объяснил ей, что Спиральный Джейкобс — тешский посол, Кур-дин засмеялся. Не самым приятным смехом.

— Так, стало быть, твой тешанин знает, что делать? — Курдин неуклюже проковылял к нему на своих четырех ногах. — Ты умрешь, Иуда. — Голос его был полон искренней печали. — Если ты прав, то тебя ждет смерть. Удачи.

Пожав всем руки, Курдин зашаркал прочь. Мадлена пошла с ним.

ГЛАВА 29

Несмотря на зиму, неожиданно стало тепло. Выражение «не но сезону» ничего не объясняло: в оттепели было что-то сверхъестественное, город как будто грелся изнутри. Температура на улицах сравнялась с температурой живого тела. Отряд скитался вместе с Торо.

Две ночи они бродили по улицам следом за Ори, который останавливался у каждой исписанной стены и подолгу вглядывался в рисунки. И каждый раз, когда им не удавалось отыскать Джейкобса, Курабин впадал в животное отчаяние. Иногда Торо проводил пальцем по спирали Джейкобса, находил какие-то знаки, кивал, опускал голову и исчезал на сколько-то минут, но каждый раз возвращался и тряс головой: «Нет, ни следа».

Однажды он просто не нашел старика; в другой раз нашел, но далеко, на самом севере города, где тот в тишине и покое Плитнякового холма оставлял свои каракули, нисколько не пугаясь Ори, как и раньше. Остальные просто не успели бы добраться туда. Ори следовал за Джейкобсом по всему городу, но, пока старик не вернулся в Собачье болото, для остальных он был недоступен, а Ори ничего не мог с ним поделать в одиночку.

Каждый день завершался мыслью о том, что человек, вознамерившийся уничтожить их город, разгуливает на свободе и до него даже не дотянуться. Они пытались обезопасить хотя бы улицы Коллектива. С берега реки они наблюдали бой между двумя враждебными поездами: милиционеры и коллективисты стреляли друг в друга через окна вагонов, двигавшихся параллельно по Правой линии.

Прилетели и улетели дирижабли, сбросив горы листовок.

«Люди так называемого Коллектива, — гласили они, — правительство мэра Триеста не станет мириться с массовыми убийствами и бойней, развязанными в Нью-Кробюзоне по вашей милости. После возмутительного случая с башней Барачного села все граждане, не желающие покинуть Коллектив, считаются соучастниками презренных махинаций ваших комитетов. Приближайтесь к милиции с пустыми, поднятыми вверх руками, громко объявляя, что сдаетесь…» И так далее.

Настала третья ночь. На улицы высыпали сотни коллективистов, представители всех рас — последняя волна мобилизации. Повсюду творилась безобидная магия: фокусники доставали из рукавов лоскутки света, цветомаги посылали ввысь стаи птиц, сделанных из сияния. Повстанцы устроили ночной карнавал, как это уже было однажды.

То и дело прибегали люди с сообщениями о внезапном прорыве милиции, начиналась паника, потом выяснялось, что это лишь слух, ничего серьезного. Все пили и закусывали дрянной едой, которую удалось раздобыть в Коллективе или пронести через милицейский кордон. Настроение царило новогоднее. Звучали тосты за Иуду, Торо, Каттера и других, когда те проходили мимо под слабо светившими газовыми фонарями, поднимались кружки с самогоном и пивом за здравие Коллектива.

Курабин стонал — тихо, но отчетливо.

— Что-то происходит, — ни к кому не обращаясь, сказал Каттер.

Они миновали Борную развилку, где стоял клин домов старинной постройки, а в пересохших фонтанах военные сироты играли в пристенок и привязывали гильзы к хвосту шелудивого пса. Торо шел, даже не пытаясь скрыться, и дети, увидев его, стали показывать пальцами и улюлюкать.

— Эй, Бык, Бык, что делать будешь? Кого убивать идешь?

Каттер не знал, кто, по их мнению, Ори: просто человек в странном наряде или тот самый бандит-одиночка. Возможно, что в экзотическом мире Коллектива никто не испытывал трепета ни перед богами, ни перед тайнознанием.