Джонет едва не потеряла дар речи от неожиданности.
— Значит, ты приедешь?
— Если это будет в человеческих силах. И если ты все еще захочешь меня принять, — добавил он, осторожно отстраняя ее от себя. — Как я уже говорил однажды, выбор за тобой.
Джонет ничего не ответила. Она прильнула к нему, крепко обняла и поцелуем дала ему понять, каков будет ее выбор.
Александр вновь прижал ее к себе. Он хотел ее так сильно, что не замечал ни своего беспокойно переступающего коня, ни собравшихся вокруг любопытных. Он позабыл о том, что отправляется в самое пекло, откуда ему еще предстояло как-то выбраться. На одну минуту он позволил себе забыться в блаженном покое.
Они увидятся снова.
А потом Александр спустил Джонет с седла и, наклонившись, в последний раз взъерошил ей волосы.
— А ну-ка, марш в постель! — шутливо скомандовал он. — И горе тебе, женщина, если отныне ты хоть раз окажешься в ней не одна!
Джонет обхватила себя обеими руками, поеживаясь от холода. Даже в густом сумраке позднего вечера он заметил ее улыбку.
— Это касается и вас, лорд Хэпберн. Постарайтесь не заводить слишком близких знакомств за то время, что вы будете отсутствовать.
Грант уже успел вскочить в седло. Лайл и Диана подошли поближе. Все вновь обменялись словами прощания.
Александр взглянул на Джонет. В последний раз. Нет, это не в последний раз, напомнил он себе. Еще не самый последний.
— Счастливого пути, милая. Как приедешь в Лондон, передай привет моей матери.
Джонет подняла голову.
— Непременно передам, Алекс. Я скажу ей, что ты был… — она сделала многозначительную паузу, — обольстительным. Совершенно обольстительным. Знаешь, для меня это слово очень много значит.
Диана вздрогнула словно от удара.
Глаза Джонет не отрывались от лица Александра, но уголки ее рта вздернулись выше. Он ощутил какой-то скрытый намек, смысл которого от него ускользнул, однако спрашивать, в чем дело, конечно же, не стал. Вместо этого он выровнял свою беспокойную лошадь.
И тут на него нахлынуло чувство радостного облегчения, словно он лишь теперь до конца осознал, что прощается еще не навсегда. Пока еще нет. Сам себе не отдавая отчета в том, что делает, хозяин Дэрнэма запрокинул голову и рассмеялся.
Его конь встал на дыбы, Александр взмахнул рукой и поскакал в темноту, все еще смеясь.
25
Джонет открыла глаза, но сознание вернулось к ней не сразу. Ее взгляд остановился на подносе с вином и остатками ужина, съеденного здесь вместе с Александром вчера вечером: они не захотели спуститься к общему столу. Она грустно улыбнулась, спрашивая себя, где он сейчас. Наверное, где-то в окрестностях Эдинбурга.
Потом она села в постели и откинула волосы со лба. Судя по теням на стене, было уже за полдень. Она собиралась прилечь всего на полчаса, а проспала Бог знает сколько. Наверное, устала сильнее, чем сама предполагала.
Раздался стук в дверь.
— Войдите, — сказала Джонет.
Вошла горничная, неся в руках поднос с вином и чудесными, обсыпанными сахаром вафлями, которые так любила Диана. Сама графиня следовала за нею по пятам.
— Я решила, что пришла пора уговорить вас покинуть свое убежище. Не бойтесь, мы вас не съедим.
Джонет выпрямилась, сидя в постели.
— Я сама не заметила, как задремала. Только что проснулась.
— О, я, бывало, спала чуть ли не сутками после такого денька, какой вы провели вчера.
Отпустив служанку, Диана села, взяла с подноса вафлю и вонзила в нее свои ослепительно белые зубы.
— М-м-м, это ведь тоже насыщает, не так ли?
Джонет невольно вспыхнула.
— Я не стыжусь своей любви к Алексу, — сказала она тихо.
— Ну разумеется, нет. Я и не рассчитывала, что вы будете стыдиться! — Диана доела вафлю. — Просто хотелось бы надеяться, что вы достаточно благоразумны и сможете держать себя в руках, чтобы жить дальше. Лайл завтра уезжает. Он ждет вас внизу, хочет поговорить о предстоящем на следующей неделе путешествии. Надо, чтобы о том, что здесь произошло, мы все рассказывали одно и то же, — добавила она с улыбкой.
— Да, конечно. Передайте ему, что я спущусь через минуту.
Графиня поднялась, исподтишка наблюдая за Джонет.
— Должна признать, что держитесь вы неплохо, хотя только что расстались со своим возлюбленным. Как будто вам известен некий секрет, в который все остальные не посвящены.
Джонет встретилась с ней глазами.
— Алекс приедет в Лондон. Он обещал быть там до моего отъезда.
Что-то страшное промелькнуло во взгляде Дианы, но тотчас исчезло, сменившись обычным насмешливым выражением.
— О Господи, да неужели вы столь наивны… — рассмеялась она, — хотя… Ну конечно же! Что же еще от вас ждать! Вы надеетесь, что он не даст вам отплыть во Францию?
Джонет ответила, тщательно подбирая слова:
— Пока с меня довольно и того, что я снова его увижу. Со всем остальным я справлюсь, когда придет время.
— Жаль, что именно мне выпала незавидная доля открыть вам глаза, но кто-то должен это сделать. Если мужчина проводит неделю в постели с женщиной, это еще не значит, что он ее любит. Это лишь означает, что он нашел женщину, готовую его ублажать, задрав для него юбку и пощекотав его там, где ему всего приятнее.
Выдержка далась ей нелегко, но Джонет ответила спокойно:
— Осмелюсь предположить, вы в этом деле большой знаток.
Диана усмехнулась.
— Ну разумеется, ваше предположение верно. И насколько я могу судить, вас тоже ждет в этом смысле большое будущее. Кто бы мог подумать?
И тут Диана выложила свой главный козырь.
— Вам следует еще кое-что учесть, Джонет. Мы с Александром собираемся пожениться. Вот уже несколько месяцев на этот счет ведутся переговоры на государственном уровне. И хотя он просил меня ничего вам пока не говорить, мне кажется, вам давно уже пора об этом узнать.
Глаза Дианы блестели чересчур ярко, а улыбка была что-то уж слишком широка. Джонет встретила ее взгляд не моргнув глазом.
— Передайте, пожалуйста, мистеру Барроу, что я спущусь через минуту. А теперь, госпожа графиня, прошу меня извинить. Мне нужно переодеться.
* * *
Путь до Эдинбурга оказался изнурительным. Пришлось сделать большой крюк, чтобы заехать в деревушку близ Уайтстоуна и прямо на рассвете поднять с постели насмерть перепуганного священника. Но дело того стоило.
Несчастный священник быстро сознался во всем, увидев перед собой ни свет ни заря двух крепких и мрачных горцев. Теперь Александр прятал во внутреннем кармане своей кожаной безрукавки его письменное признание в том, что некая Джонет Максвелл была насильно обвенчана с неким Томасом Дугласом из Уайтстоуна.