Читать интересную книгу Искусственный отбор - Сергей Джевага

За мутным стеклом стояла корзинка с плюшевыми игрушками: розовым зайцем, мелкими желтыми медведями, какими-то фантастическими существами. Краски яркие, словно только что вынесли из подсобки и гордо поставили на видное место.

– Не верю, – прошептал изгой. Потер глаза, ущипнул себя за руку и похлопал по щекам, посмотрел опять.

Игрушки превратились в ветхое тряпье. И лишь заяц держался: бурые пятна тлена медленно-медленно укусили за ухо, миллиметр за миллиметром пожрали мягкую ткань…

Игорь развернулся и побежал, не помня себя. Наткнулся на рябь в пространстве и резко свернул. Потом попалась еще одна занавесь «мошек», и еще.

В четвертую он влетел, сдуру метнувшись прочь от предыдущей. В лицо дохнуло запахом цветущих роз, из пустоты материализовалась аккуратная клумба с десятками колючих кустов. Откуда-то донеслась незатейливая мелодия, раздались голоса, во мгле проступили силуэты людей, кои растворились в тумане, едва законник отпрыгнул.

Клумба тоже исчезла, обратилась гладким бугорком стеклообразного наста. Но запах роз еще витал в воздухе.

– А-алекс… твои штучки? – позорно-дрожащим голосом спросил Миронов. И чувствуя себя полным идиотом, добавил: – Алекс… ты где?

Тишина. Призрак испарился.

Озадаченно замолчав, бывший агент отметил, что и жуткая головная боль, терзавшая последние часы, изрядно ослабла. Ведомый дурными предчувствиями проверил индикатор дозиметра, но обнаружил, что системы скафандра наглухо вырубились.

Предчувствия переродились в очень неприятную мысль.

Изгой подумал и об аномалии. Нечто сложное, запредельное, по сравнению с этим Теория Относительности и Суперструны – как примитивная архимедова механика. Но немедленно убить или превратить в мутанта не грозит, и то хлеб.

С другой стороны присутствовала и более насущная проблема. Проблема выживания. Чтобы побороть лучевую болезнь следовало найти хотя бы приличную еду. А где есть еда? Правильно, на базе ПСБ где-то в проклятом богом Оклахома-Сити.

Нужно шевелить конечностями. Пока шевелятся.

Этим беглец и занялся, успокоившись и наобум выбрав направление.

Грязно-серая занавесь мглы полетела впереди, овеществляла изменчивый мир. Улицы потянулись одна за другой, то расплавленные и пустые, то почти нетронутые. Запах озона сменялся ароматами свежей сдобы, цветов, выхлопных газов, из пустоты звучал призрачный смех, говор…

Однако призраки не причиняли вреда, и Миронов быстро научился их игнорировать. К тому же подкрадывалась очередная волна усталости, яркие эмоции меркли под таким гнетом.

Гораздо хуже то, что Проплешина и не думала заканчиваться. Прошел час пути, потом второй. Бывший агент начал подозревать, что элементарно заблудился. Да и холод крепчал. Пот стал превращаться в ледяные сосульки и корку, что с хрустом лопалась, пятки обжигало и сквозь толстую подошву.

Совершенно невыносимым мороз сделался, когда Игорь вышел на очередной перекресток: четырехэтажные здания, покосившиеся столбы, парочка витрин – магазин и кафе, светофоры и вывески, частично оплавленные и искореженные.

Гул тут слышался отчетливее, рябь превратилась в маленькие искорки серебристых разрядов-снежинок. И впервые за всю дорогу он увидел военную технику – три остроносых бронетранспортера. Улицы блокировали полицейские фургоны. Видно, ставили в спешке – сбили пару пожарных колонок, раздавили мусорный бак, в одном месте чересчур лихой или напротив неумелый водитель снес угол кирпичной стены…

Это показалось любопытным.

Прошествовав мимо одного из фургонов и парковки магазина, изгой мельком осмотрел искореженную спортивную колымагу, застрявшую в стене. Заметил опрокинутую детскую коляску, какие-то коробки. Обошел первый бронетранспортер по кругу и тут увидел изюминку композиции – массивный военный грузовик невдалеке от входа в кафе.

Борта откинуты, посреди кузова какое-то устройство: две полусферы соединенные массивным стержнем, рядом куча катушек с толстыми кабелями, тарелка отражателя, радар, еще какая-то хреновина.

Как раз возле грузовика искрило больше всего. И веяло холодом, а над сфероидной дрянью клубилось нечто вроде миниатюрного грозового облака. Пятна ярких красок как улитки часто ползали по стенам домов, дороге, столбам. Как лучи фонариков выхватывали из мрака забвения кусочки прошлого.

Кажется, он нашел первопричину творящейся здесь мистики.

Вот так и греши на сумасшествие.

Тихонько присвистнув, беглый законник обошел транспорт по кругу. Но как бы ни присматривался, не нашел и следа того, что штука каким-то образом запитана. А видно же – действует. Он не видел ничего подобного, о столь странных последствиях и эффектах никогда не читал. И ни одна хроника не упоминала о таких машинах.

Слишком много «не» и «ни», что само собой красноречиво. К тому же наука того времени продвинулась не дальше графена, нанотрубок и ускорителей частиц…

К сожалению, никто не озаботился оставить рядом подробный справочник по эксплуатации. Пульт у сфероида имелся. Но, во-первых, обесточенный, а во-вторых, абсолютно незнакомой конфигурации. Зато пока блуждал, заметил вокруг пару вплавленных в землю винтовок и тактический шлем, множество человеческих «оттисков» на земле и стенах. Причем те располагались так, что стало ясно – какая бы сила ни распылила людей, волна шла от механизма.

Оружие? Но смысл США убивать собственных граждан?

Или поработали не американцы?

Взгляд мазнул по витрине кафе. Поддавшись иррациональному порыву, Миронов толкнул дверь. Петли жалобно скрипнули, в лицо дохнуло холодом.

Полумрак, металлические столы и стулья на хромированных ножках, обрывки гнилых скатерок, пластиковые холодильники, тончайший экран на стене и традиционная барная стойка. Смесь стилей – модерн, и «по-домашнему из двадцатого века».

Вряд ли хозяин заведения сильно заморачивался. Заметно, что не сетевое кафе, частное. И район спальный, посетители поголовно местные. Те, кто приходил перед работой пропустить чашечку кофе с пирогом, после трудового дня хлебнуть пивка или чего покрепче.

«Теней» внутри тоже хватало. Под подошвами трещала толстая подушка сора и инея, в воздухе тучами мошкары танцевали искры.

Тоскливо посмотрев на искореженные и почерневшие алюминиевые банки в холодильниках-витринах, Игорь сглотнул слюну. И уже хотел уйти, как носок ботинка что-то зацепил. Раздался звон, нечто мелкое укатилось к ближайшему столику, тускло блеснуло.

Беглец разгреб рыхлый иней и повертел в руках стержень, напоминающий древнюю авторучку на длинной цепочке. В прозрачном футляре, из материала, смахивающего на янтарь.

Сняв пластиковую оболочку, потрогал безделушку и пожал плечами. Хотел выбросить, когда сквозь окно ударили золотистые лучи летнего солнца. Ударили мощно и победоносно, озарив и преобразив мир, вернув кафе к жизни.

…Вкусно пахло яичницей с салом, крепким кофе. Легкий сквозняк вяло трепал скатерки на столах, приносил ароматы улицы: пыль, битум и цветочный дух. Снаружи утробно рокотал мотор, плакал ребенок, стучали каблуки. А внутри тихо мурлыкал голосами «Битлов» музыкальный автомат, назойливо бормотал телевизор.

Миронов обалдело распахнул рот.

Потом уставился в окно и увидел паренька подростка, ковыряющегося под капотом спортивной колымаги, которая в его мире стояла разбитой. По тротуару неторопливо дефилировала классическая бизнес-леди, с кем-то спорила через наушник-гарнитуру. Из магазина вышла молодая мать, толкая коляску и одновременно пытаясь удержать пакеты с продуктами.

В кафе же по причине раннего времени людей было немного. Парочка молодых вихрастых ребят в дешевых костюмах коммивояжеров пили кофе. У стойки сидел толстый чернокожий полицейский. Завтракал блинчиками, спорил с барменом о политике, не забывая с интересом разглядывать анорексичную брюнетку за дальним столиком. Девица нехотя поклевывала диетический овсяный комбикорм и с тоской смотрела на пирожные в холодильнике.

Отдельно и особо, в углу, в гордом одиночестве восседал худощавый старик. В потертом пиджачке, с холодным взглядом бывалого военного и сизым носом хронического алкоголика. Цедил дешевый виски и неодобрительно косил глазами в сторону толстозадого полицейского…

Картина мирная и сонная, в чем-то пасторальная. Но только не для законника.

Они меня не видят!

Озарение пришло спустя минуту, когда к бывшему агенту вернулась способность соображать. И верно, Люди смотрели сквозь него, занимались своими делами и вяло болтали.

Причем болтали-то на английском.

К счастью, язык Игорь знал, на нем еще разговаривало полмира. Та же Австралия и Африка. Наречие встречалось и в уцелевшей части Южной Америки, да и в Евразии, где по определению в ходу русский и местами китайский, любили англицизмы, сделали язык торговым.