— Приказ есть приказ. — Майор вытянулся по струнке, отдал честь и опустил голову. Ледяные струи немедленно хлынули ему за шиворот, и он поспешно выпрямился. — Пойдем, Джир, посмотрим, вдруг да найдется место, где не так мокро.
Бенгар взглянул на Ралли, но та демонстративно повернулась к обоим спиной. Джир немного подумал и зашлепал следом за Коновой, сверкая в темноте желто-зелеными глазами.
— Ну что ж, не роскошь, конечно, но тут, по крайней мере, не льет, — сказал Конова минуту спустя, заползая под опрокинутую телегу.
Правда, деревянное днище звонко грохотало под струями дождя, но пусть уж лучше по днищу лупит, чем по его собственной голове. Конова снял кивер, поправил портупею и лег. Несколько секунд спустя рядом плюхнулся Джир, привалившись к нему спиной. Конова положил руку на лохматый бок, погладил зверя.
— Знаешь, а я даже скучаю по нашей хижине у ручья, — пробормотал он напоследок и провалился в сон.
Ощущение абсолютного покоя охватило его.
«Чертова задница!»
На сей раз он во сне обернулся Морячком — по крайней мере, чувствовал себя пеликаном. В отличие от ясных, отчетливых мыслей, как в ту ночь, когда ему снился Мартимис, сейчас в голове все расплывалось, будто свет фонаря сквозь полог… или будто этот пеликан изрядно пьян.
Он снова летел — если безумное петляние по ночному небу в потоках лунного света можно назвать полетом. Страха он не испытывал. И вообще, мир казался ему замечательным местом. Он так расслабился, что начинал засыпать. Ощущение было восхитительное, теплый ветерок ласково гладил перышки… Но тут ветер сделался сильнее и холоднее. Пеликан открыл глаза — и увидел несущуюся навстречу землю. Он испуганно заорал и лихорадочно захлопал крыльями, медленно набирая высоту и стараясь не сбиться с курса. Конова заметался во сне, сердце у него отчаянно колотилось. Просто удивительно, как эта птица до сих пор жива!
Наконец он более или менее выровнялся и огляделся в поисках Ванчика. Вдали маячила летящая параллельным курсом тень, и пеликан совсем успокоился. Он раскрыл клюв и глотнул чудесного прохладного воздуха. Благодать.
Перед ним возникло дерево, он метнулся вправо. Ветви хлестали его, норовя сбить на землю. Пеликан возмущенно завопил и поднялся выше. Перед ним внезапно встало другое дерево, и он снова свернул, но на пути оказалось новое дерево. Его каким-то образом занесло в лес, и он отчаянно пытался выбраться. Вокруг повсюду шевелились черные корявые сучья. Острые как бритва листья проносились мимо, в голове эхом отдавались вопли безумной ярости. Впереди виднелся серебристый волчий дуб. Его крона простиралась во все стороны, отрезая путь к свободе. Пеликан знал, где-то внизу ждет Темная Владычица. Он сильнее захлопал крыльями и устремился в небо, чувствуя приближение чего-то огромного, древнего, исполненного злобы…
Он проснулся от собственного крика.
Было холодно, а вице-король был голый. С каждым вдохом ледяные щупальца проникали все глубже в легкие. Он улыбнулся: пусть станет холоднее!
Фальтинальд Элкхарт Гвин стоял у стола, но отнюдь не спросонок — он более не нуждался в такой бесполезной роскоши, как сон. Теперь Она давала ему все, а стол помогал стать гораздо ближе к Ее могуществу, к подлинной, физически ощутимой силе, а не жалкой, призрачной власти, отмеренной королеве Калагрии. Как же мучительно думать, насколько слеп, насколько мелочен он был, готовый некогда посвятить всю свою жизнь пустышке империи.
Его новая владычица являла собой воплощенную мощь, и через стол эта мощь омывала вице-короля полярным водопадом, пронизывая его насквозь, до тех пор, пока он не утратил все чувства, кроме зрения, питаемого картинами на столе.
И наблюдаемое радовало его несказанно.
«Железные эльфы», как и следовало ожидать, предпочли укрыться в крепости, за стеной Ее деревьев.
Это их и погубит.
Мятежные эльфиды стягивались к Луугут-Йору, входя в ту же самую ловушку, где очутились имперские войска.
Скоро, скоро Звезда окажется в Ее руках.
Это вице-короля огорчило. Огорчение застало его врасплох, но длилось всего лишь крохотное мгновение. Было время — и совсем недавно, — когда он мечтал заполучить Звезду со всем ее могуществом себе.
Ныне он хотел добыть Звезду для Нее.
Он склонился ниже, упиваясь прикосновением к столу, поглаживая и лаская его, как ласкал бы возлюбленную. «Рик фаур» — так называл его Ее эмиссар. Рик фаур, названый брат.
С недавних пор стол принадлежал ему, — и он принадлежал столу.
Гвин проследил глазами маршрут приближающегося воинства эльфидов. Они прибудут на место в течение нескольких часов. Он повел руками и ощутил в кончиках пальцев холодную мощь Ее власти. Искушение раздавить и эльфидов, и «Железных эльфов» прямо сейчас было непомерно велико, однако же многолетняя привычка выжидать победила, и он отнял руки от стола.
Эльфиды и зесеры перебьют друг друга сами, а оставшиеся будут стерты с лица земли. За ними последуют остатки имперской армии и те безумные туземцы, кто осмелится восстать, и эти земли покорятся Ее воле. Как приятно служить наконец госпоже, понимающей истинный смысл власти!
Из окна донеслось тяжелое хлопанье крыльев, запахло кровью. Вице-король не потрудился отвести взгляд от стола, лишь знаком велел дракону подать очередного гонца. Он услышал, как взвыл стол, требуя новой жертвы, чуя неостывшую кровь и послание внутри. Дерево вздрогнуло от глухого удара, и что-то бурое покатилось по столешнице и остановилось перед вице-королем, на время заслонив панораму Луугут-Йора. Вице-король не сразу осознал увиденное.
Перед ним лежала голова дракона.
Гвин вскинулся и заметил сидящего на краю стола низенького жирного белого пеликана. Точнее, не сидящего, а нетерпеливо приплясывающего, дабы не отморозить лапы.
А за ним, в окне, торчал громадный хищник, угрожающе поблескивая серебристым кончиком кривого черного клюва.
Пеликан разинул пасть и залил весь стол какой-то жидкостью. В воздухе повис запах алкоголя, дерево зашипело, и от него повалил пар, вся комната заполнилась туманом. Хищник просунул башку в комнату и навис над столом.
Только тут вице-король понял, чем опасна эта странная парочка.
— Не-е-е-ет! — взвыл он, но поздно: хищник звонко щелкнул клювом.
Полетели искры, рассыпались по столу и попали в алкоголь. Миг — и над столом взвилось голубое пламя. Вспышка отшвырнула вице-короля к стене.
Пеликан заорал, беспорядочно замахал крыльями, кое-как поднялся в воздух и, оставляя за собой шлейф опаленных перьев, ринулся в окно. Хищник уже вылетел вон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});