— Лучше уж бородища, чем та жалкая рассада, которая торчит на твоей физиономии, — огрызнулся грек.
Человек, который выбрался из тоннеля вместе со Скавром и Гаем Филиппом, уселся рядом с трибуном. Это был йезд, но грязный даже по степным меркам, к которым грек уже притерпелся. Лицо йезда было окровавлено. Этот странный кочевник на удивление свободно владел языком Империи.
— Аршаумы, видессиане!.. Клянусь всеми богами, какие только существуют!.. — произнес он сердито, оглядываясь вокруг. Затем обратился к Марку: — Ты знаешь этих людей?
Задетый резким тоном йезда, Виридовикс положил на его плечо свою тяжелую ладонь.
— Не язви, ты!.. Да сам-то ты кто будешь? Враг или Друг?
Йезд гневно стряхнул руку кельта и, не мигая, без всякого страха уставился ему в лицо.
— Еще раз дотронешься до меня — быстро увидишь, кто я такой. — Его угроза прозвучала холоднее дыхания зимы. Меч Виридовикса на несколько дюймов вышел из ножен.
— Это друг, — быстро вмешался Марк. — Он помог нам спастись. Его зовут…
Он запнулся, не уверенный в том, что Вулгхаш захочет называть себя своим настоящим именем.
— Шарвеш, — заключил каган так спокойно, что заминка не показалась ни долгой, ни подозрительной. — Меня захватили в плен, когда Авшар сверг Вулгхаша. Однако я сумел вырваться на свободу. Некоторое время провел в подземных тоннелях, а потом встретил этих двоих. Они тоже уносили ноги от проклятого колдуна…
Скавр восхитился выдержкой кагана. Если не считать того, что Вулгхаш назвался чужим именем, он ни на волосок не уклонился от правды. Более того, новость заставила окружающих мгновенно забыть о существовании какого-то таинственного йезда.
— Авшар… что?!! — вскрикнули в голос Скилицез, Гуделин и Ариг, один громче другого.
Вулгхаш подробно рассказал обо всем, что произошло в Машизе, добавив, что сам он являлся одним из тех телохранителей кагана, что отказались покориться воле князя-колдуна.
— Таким образом, Машиз — в стиснутом кулаке Авшара, — заключил Вулгхаш. — Вы — его враги, верно?
Рычание его слушателей было достаточно красноречивым ответом.
— Отлично. Позвольте попросить у вас лошадь. У меня есть родные на северо-западе. Из-за меня им может грозить опасность. Надо предупредить их, пока еще есть возможность.
— Выбирай любого коня, — моментально отозвался Ариг. — Хотел бы я, чтобы ты отправился с нами, однако вижу — ты лучше знаешь, что тебе делать.
В знак благодарности Вулгхаш коротко кивнул. Когда он направлялся к привязанным лошадям, Марк, несмотря на протесты Горгида, с трудом поднялся на ноги.
— Шарвеш! — позвал он.
Каган Йезда обернулся и остановился, ожидая, пока римлянин подойдет к нему поближе.
— Окажи мне услугу, — тихо сказал Скавр, стараясь, чтобы его мог услышать только один Вулгхаш. — Наложи чары на меч Виридовикса — вон того верзилы с рыжими волосами, — как ты сделал это с моим мечом, чтобы Авшар не напал на его след.
— С какой стати? Я не называл его своим другом. У меня нет никаких обязательств перед ним.
— Он мой друг.
— Насколько я понял, и Туризин Гавр — тоже. Меня это не касается, -холодно ответил Вулгхаш. — Пока Авшар преследует тебя, он не сможет преследовать меня. Вот так обстоят дела. Нет, я не стану выполнять твою просьбу.
— В таком случае, почему я должен позволить тебе спокойно уйти? Мы в состоянии задержать тебя здесь силой.
— Ну что ж, делай как считаешь нужным. Если ты надеешься вырвать у меня магию силой, не смею останавливать тебя. Попытайся! — Каждым своим жестом Вулгхаш выражал презрение к любому, кто нарушил бы клятву дружбы.
Марк почувствовал, как уши его запылали. В конце концов, каган изрядно пострадал из-за римлян. Марк не имел права силой заставлять Вулгхаша делать то, чего он не хотел делать по доброй воле.
— Поступай как тебе угодно, — молвил трибун, отступая в сторону.
На лице кагана появилось живое выражение.
— Если мы еще когда-нибудь встретимся, я хотел бы только одного: чтобы ты был моим другом. Моим настоящим другом. — Интонация, с которой Вулгхаш произнес последнюю фразу, сделала ее более чем понятной.
Попрощавшись таким образом с Марком, каган Иезда направился к табуну. Когда аршаум, чью лошадь Вулгхаш выбрал для себя, начал протестовать, Ариг отдал своему воину одну из собственных.
У лошади не было седла, но для Вулгхаша не составляло затруднений ездить верхом и без седла. Он махнул рукой Аригу, ударил лошадь пятками и поскакал в сторону гор.
Трибун вернулся к костру, но сесть для раненого оказалось не легче, чем встать.
— Ложись-ка, — велел ему Горгид. — Ты это заслужил.
Скавр растянулся на земле и уже начал было засыпать, когда одна мысль внезапно пришла ему в голову.
— Боги! — воскликнул он, махнув в сторону разверстого подземелья. -Сам Авшар в любой миг может появиться из этой дыры!
— Проклятие! — рыкнул Гай Филипп. — Все эти невероятные истории, наша встреча… Я совсем забыл об этом ходячем трупе. Сюда, наверное, бежит сейчас половина всех иездов Машиза.
Ариг быстро прикинул: уходить или сражаться.
— Уходим, — решил он.
Аршаумы свернули лагерь с быстротой, которая поразила даже римлян. Разумеется, подумал Скавр, кочевникам не приходилось иметь дела с инвентарем легионеров и их многочисленным имуществом. Аршаумам нужно было лишь свернуть шатры, оседлать лошадей и тронуться в путь.
Они отъехали недалеко, всего на пять или шесть километров к юго-западу от тоннеля. Теперь Машиз был скрыт горами Дилбата.
Хотя путешествие было коротким, но, покачавшись на спине степной лошадки, Марк и Гай Филипп побелели. Когда они наконец спрыгнули с седел, состояние Скавра настолько очевидно ухудшилось, что Горгид сказал повелительным, не терпевшим возражений тоном:
— Сбрось с себя эти тряпки, мне нужно осмотреть тебя.
Врач научился командовать не хуже офицера, и Марк машинально подчинился. Глаза Горгида слегка расширились, но грек был слишком хорошо воспитан, чтобы выдать свои мысли. Он прошелся руками по всей длине резаной раны, запоминая реакцию Скавра на каждое движение пальцев. При этом он бормотал себе под нос по-гречески:
— Краснота и опухоль, боль и жар… — Затем он заговорил со Скавром: — Твоя рана воспалилась.
— Ты не мог бы дать мне какое-нибудь лекарство, чтобы остановить воспаление? Я должен быть в состоянии сесть в седло.
Марку показалось, что Горгид даже не слышит его. Грек сидел, уставившись в огонь. Хотя дышал он глубоко и ровно, он казался отлитым из бронзы; его спокойное лицо застыло. Марк вдруг понял, что врач даже не моргает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});