Читать интересную книгу Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария

Говорить вслух эльфка ничего не стала из сочувствия к Аннвилю. Глиргвай вошла в душевую и повернула кран.

В юности Буровей совсем не походил на мандречена, чем и пользовался без зазрения совести. Впрочем, совести у Детей Волоса не было по определению. Были функциональность и практичность. Но к старости эльфийская кровь в полукровках становилась заметнее. Говорили, что человек умирает быстрее. Возможно, так и было, а возможно, это были просто досужие сплетни. Лучше всех в генетике разбирались эльфы. Но они исследований среди Разрушителей не проводили по вполне понятным причинам.

Высокий мужчина в синем пятнистом плаще, какие носили боевые ведьмы, некогда могучий, а теперь высохший от старости, сидел на лавке напротив Кертель. Она по своему обычаю покачивалась в кресле-качалке и пускала к потолку колечки дыма. Гость степенно пил чай с медовиком, испеченным специально для него. Старая ведьма не очень любила готовить, но медовики у нее всегда выходили отменно. Буровей пронес любовь к ним сквозь столетия.

Впрочем, любовь к сладкому пирогу была не единственным чувством, которое он сохранил на протяжении всей своей жизни. В отличие от Кертель, Буровей был однолюбом.

– Ну что? – спросила старая ведьма.

Буровей неторопливо подул на блюдечко, сделал большой глоток.

– А ты как будто сама не знаешь, – ответил он.

– Я могу ошибаться, – сухо возразила старая ведьма.

Гость оторвался от чая и иронично глянул на нее. Была в этом взгляде, кроме иронии, и нежность, и горечь. Да только Кертель не хотела этого видеть.

– Ну-ну, – сказал Буровей. – Если я вижу только пустые места вместо узлов в ее ауре, ты-то видишь все.

– Ты возьмешь ее в Горную Школу?

Основатель и бессменный руководитель единственной в мире магической школы, где готовили боевых ведьм, задумчиво прожевал кусок пирога и запил чаем. Старая ведьма терпеливо ждала.

– За что ты ее так не любишь? – осведомился Буровей. – Отдай девочку в школу при Капище Всех Богов, и она будет работать при императорском дворе. С такими способностями она заработает себе на домик с фонтаном и садом быстрее, чем малое крыло потеряет свою боеспособность.

– Ты извини, я никогда особенно не вникала в твои дела… Как быстро малое крыло теряет боеспособность?

Гость покончил с чаем и аккуратно вытер губы полотенцем. Тасса вышила на нем красные колеса, каждое из которых имело по четыре лихо заломленные набок спицы. Так мандречены изображали солнце.

– Как только лишится трех ведьм, – ответил Буровей. – То есть за три-четыре вылета. В боевых условиях это означает, что за месяц.

– Понятно. И все же я прошу взять Коруну в Горную Школу.

– И как мне ее учить? – осведомился Буровей. – Она пользуется всеми четырьмя каналами попеременно! Обычно в таких случаях идут через канал мертвой силы, ты же знаешь. А он у Коруны не открыт.

– Да, Цин ей неподвластна, – согласилась Кертель. – Но когда Коруна придет к тебе, она будет пользоваться только одним каналом для преобразования Чи. И это будет, конечно, Чи Воздуха.

– Что ж, если так, то я согласен.

Буровей поднялся из-за стола. Старая ведьма покинула кресло, чтобы проводить гостя, и неожиданно крепко обняла Буровея на прощанье. Он медленно поцеловал ее морщинистую щеку.

Дом Василия был заполнен шумом и весельем. Не исступленным весельем редкого праздника, разрежающего скучное течение дней. Это шумела сама жизнь, удавшаяся, насыщенная – так шумит могучий поток, обдавая случайных наблюдателей брызгами. Бегали, падали, плакали и дрались дети; гремели и шипели котлы; сонно мычали коровы в хлеву. И найти место, где можно было бы уединиться и спокойно поговорить, было очень сложно. Когда Коруна позвала с собой сестру, чтобы задать корм свиньям, Василиса охотно пошла с ней, подозревая, что сестренка хочет о чем-то с ней посекретничать. И она не ошиблась.

– Кертель хотела меня в Горную Школу отдать, – сообщила Коруна.

Девушка вылила помои в колоду, вокруг которой уже столпились свиньи. Раздавалось чавканье и возмущенное повизгивание тех, кого более массивные братья отталкивали от кормушки.

– Ты будешь боевой ведьмой? – ахнула Василиса.

Сестра отрицательно покачала головой.

– Она даже их начальника позвала, Буровея. Он меня испытывал – мы колдовали, это было так весело. А потом…

Губы Коруны задрожали. Василиса обняла ее.

– Он приставал к тебе, что ли? – спросила она, гладя сестру по волосам поверх платка. – О Перун и Ладо, ему ведь уже триста лет!

– Никто ко мне не приставал, – сердито ответила Коруна. – Все было гораздо хуже.

Коруне было велено подождать, пока старая ведьма переговорит с гостем. Наставница попросила девушку пока укутать лапы избушки огромным шерстяным одеялом. «Значит, скоро морозы совсем заломят», подумала Коруна. Кертель пользовалась одеялом из зимы в зиму, и еще ни разу не ошиблась. Через день-два после того, как ноги избушки были надежно защищены, наступали дикие холода. Ничего удивительного в приближении морозов не было. На следующей неделе станичники собирались праздновать день Афанасия-ломоноса, покровителя морозов. Это праздник означал так же, что зима вступает в свою последнюю треть.

Коруна быстро справилась с привычным делом. Укрыв огромные лапы, она поднялась по ступенькам и осторожно постучала.

– Входи, – крикнула Кертель.

Коруна пристроила полушубок на вешалке и прошла в горницу.

– Садись, – сказала старая ведьма.

Она налила ученице чая из самовара, подвинула тарелку с остатками медовика. Коруна с наслаждением впилась в пирог зубами.

– Что Буровей сказал? – спросила девушка с набитым ртом.

Кертель принялась выколачивать трубку об устье печки. Глядя на ее уверенные, медленные движения, Коруна перестала чувствовать вкус пирога, хотя очень любила медовики.

– Я немного ошиблась в тебе, – наконец произнесла Кертель.

Коруна без всякого удовольствия дожевала пирог и проглотила его. Ощущение было такое, что она грызла обугленную деревяшку. Во рту стало кисло и горько.

– Я так и знала, – сказала девушка, и добавила чуть не плача: – Я никогда не видела сидхов, и очень жаль, что они не встретились моей бабушке или маме!

Кертель передернуло.

– Жалеть здесь не о чем, – сказала она сухо. – Хочешь, я отдам тебе свои способности?

– Не надо, – ответила Коруна. Слезинки стекалаи по ее щекам и падали в чай. – Если я больше ни на что не годна, кроме как ткать, готовить борщ и рожать детей, так я этим и займусь!

– Подумай, – сказала Кертель. – Я не могу умереть, не передав кому-нибудь свой дар. И честно говоря, мне уже очень надоело здесь.

– А ты… умрешь сразу, как только… – пролепетала девушка, ошарашенная таким поворотом событий.

– Может быть, и сразу, – пожала плечами Кертель. – Но скорее всего, я проживу еще несколько лет. Это называется эхом дара.

Коруна разрыдалась, отрицательно мотая головой.

– Ну что ты, – сказала Кертель и погладила ее по голове. – Мне совсем не страшно умирать, Коруночка. Почти все мои друзья в Подземном мире, я не буду скучать там.

– Нет, – твердо произнесла Коруна. – Мне будет неловко колдовать, зная, что я черпаю из чужой миски, пусть и своей ложкой.

Она поднялась.

– Я пойду – а то скоро стемнеет.

Кертель услышала, как хлопнула дверь в сенях. Старая ведьма улыбнулась.

– Маленькая гордячка… – прошептала она.

– Так и сказала? – спросила Василиса.

– Ну да, – хмуро ответила сестра.

– И ты отказалась? – продолжала допытываться Василиса.

– Ну да, говорю же тебе!

– Ох и дура же ты, сестренка! – протяжно произнесла Василиса и расхохоталась так, что платок сполз ей на плечи.

Коруна в сердцах пнула ведро из-под помоев. Оно опрокинулось, и по полу, усыпанному опилками, растеклись серо-бурые капли.