Читать интересную книгу История Востока. Том 2 - Леонид Васильев

Специальное исследование проблем развития мелкого и среднего предпринимательства в современных молодых государствах Африки показало, что в последние годы в этом деле произошел своего рода поворот, т.е. что все большее количество частнособственнических предприятий, в большинстве своем мелких, практически индивидуальных, появляется в экономике и на рынке африканского континента. Это обнадеживающий признак, даже если принять во внимание, что многие из такого рода предприятий еще далеки от того, чтобы уподобиться современным рыночным фирмам, ибо несут на себе заметный отпечаток привычных старых форм торговли или ремесленного производства. Дело в том, что путь к рынку тем сложнее, чем с более низкого уровня экономического существования населения он начинается. Ниже африканского этот уровень едва ли еще где-либо можно встретить. Поэтому тенденция к развитию рынка и некоторому его насыщению за счет самодеятельного африканского населения – факт отрадный и заслуживающий внимания.

Этот факт заслуживает внимания прежде всего в том плане, что он свидетельствует о массовом выходе на рынок мелкого местного предпринимателя. Только такой предприниматель может если не насытить рынок – это с успехом делают и без него, в основном зарубежные фирмы, – то хотя бы освоить, сделать его своим для масс местного населения. А от такого рода освоения рынка и вообще рыночного хозяйства местным населением и зависит в конечном счете будущее национальной экономики каждой из новых современных стран Африки. Иными словами, экономический успех, успех в развитии станет заметен в Африке южнее Сахары тогда, когда место предприниматели. Пока до этого, увы, еще далеко. И обусловлено это многими причинами. Частично о них уже шла речь; Обратим теперь внимание на социокультурный аспект проблемы.

Социокультурные стандарты и ориентиры

Как и во многих развивающихся странах, в отсталых странах Африки – а в интересующем нас аспекте они все могут быть отнесены именно к такой категории – наивысшим социальным престижем пользуется причастность к власти. Или, точнее, место служащего в государственном учреждении. А так как вследствие огромной роли государства не только в политической администрации, но и в хозяйстве страны государственных учреждений в городах достаточно много, то весь вопрос сводится к тому, чтобы найти себе в них место. Именно так обстоит дело со всеми теми, кто получил какое-либо образование в своей стране и тем более где-то за рубежом (как известно, во многих странах мира существовали и существуют квоты студенческих мест для выходцев из африканских стран, которые получают образование за небольшую плату, а то и вовсе бесплатно). Какая-то доля выпускников вузов, встав благодаря полученному образованию в ряды социальной элиты, может заняться бизнесом или пополнить ряды лиц так называемых свободных профессий. Однако это меньшинство. Большинство заполняет собой многочисленные государственные учреждения и к тому же, по упоминавшемуся уже закону клановой солидарности, наполняет низшие должности в этих же учреждениях своей родней.

Воспринимать государственные учреждения в качестве кормушки – это типичное проявление психологии иждивенчества, социального паразитизма, которая генетически связана с общинно-коллективистской кланово-трибалистской психологией и функционально родственна психологии любого лишенного собственности и индивидуальности субъекта, что очень хорошо известно нам по собственному опыту. Естественно, это рождает определенный социопсихологический стандарт, устойчивый, четко ориентированный стереотип: главное – хорошо устроиться, рассчитывать же на самого себя приходится тогда, когда устроиться не удалось.

Преодолеть такого рода стереотипы, уходящие корнями в социопсихологический стандарт полупервобытности, очень непросто. Когда на рубеже 50–60-х годов в формирующихся странах Африки стал вопрос о том, кто заменит ушедших колонизаторов и как организовать производство на предприятиях, в большинстве стран пошли по пути резкого увеличения заработной платы рабочих, особенно имевших хорошую квалификацию. Этим была повышена престижность их труда и обеспечена ломка привычного стереотипа. Работать и зарабатывать свой хлеб в условиях города за счет собственного труда стало достаточно престижным, хотя и престиж государственной службы по-прежнему оставался вне досягаемости. Кроме того, высокая заработная плата оказалась стимулом к хорошему регулярному труду, учиться которому тоже следовало практически почти заново.

Той же цели преобразования привычных общинно-первобытных стандартов служило стимулирование образования в африканских странах. С 1950 по 1988 г. общее число учащихся на континенте возросло в 10 раз, с 9,3 до 92,2 млн., причем в средней школе – в 27 раз (ныне количество учащихся свыше 20 млн.), а студентов – в 30 (теперь около одного миллиона). Правда, эти цифры, если исключить арабскую Африку, окажутся несколько ниже, как в абсолютных, так и в относительных величинах. Но при всем том рост весьма заметен. И пусть даже стремление к получению образования, особенно среднего и высшего, стимулируется возможностью влиться в ряды правящей элиты и получить свой кусок пирога, не слишком утруждая себя трудом. В конечном счете важен процесс и итог: чем больше в странах Африки станет образованных людей, тем быстрей они психологически преодолеют синдром коллективистской первобытной общинности. И, преодолев, сумеют переориентироваться в быстро меняющихся условиях жизни, стать активными работниками, влиться в сферу производства и предпринимательства.

Проблема, о которой идет речь, для Африки сегодня крайне актуальна. Известно, в частности, что на континенте проживает 14 % населения мира (цифра с каждым годом увеличивается), а промышленной продукции здесь производится менее 1%, сельскохозяйственной – б % (без ЮАР). Привлечение и приучение населения к регулярному производительному труду является, таким образом, делом жизненной необходимости. И именно для этого нужны резкая ломка привычных стереотипов, повышение уровня образованности и культурности населения, для чего – если учесть быстрый рост городского населения и вообще влияние стандартов полиэтнического города в отличие от родной кланово-трибалистской деревни-общины – объективно создаются неплохие возможности. Важно уметь и хотеть ими воспользораться.

Определенную роль в качестве стимула играет и хорошо известный социологам и культуроведам так называемый демонстрационный эффект. Ведь все страны Африки (быть может, за исключением немногих из числа стабильно ориентировавшихся на марксистскую модель или ведших постоянные войны ради этого), являя собой обширный рынок, буквально забиты хорошими товарами, включая японскую электронику, красивую одежду и обувь и многое-многое другое. Нельзя сказать, чтобы эти товары по ценам были всем доступны. Но и нельзя считать, что они вовсе недоступны простому человеку. Рынок есть рынок, так что тот, кто хочет, чтобы товары не залеживались, соизмеряет цены на них с финансовыми возможностями населения. Практически это означает, что почти любая городская семья, как и многие деревенские, могут себе позволить покупать и пользоваться этими товарами. А это, собственно, и есть демонстрационный эффект: каждый хочет иметь то, что уже есть у других. Но для этого нужно работать и зарабатывать. Отсюда – дополнительный стимул к производительному труду, к предпринимательской инициативе. Кроме того, овладение современными товарами, особенно электроникой и иной сложной техникой, косвенно содействует как повышению культурного уровня владельцев, так и развитию их грамотности и образованности, хотя бы за счет радиовещания и телевидения ( как в недавнем прошлом во всем мире – за счет кино).

Кризис развития и иностранная помощь

Африка по признанию специалистов понемногу изменяется и явно идет вперед. Наметившийся на рубеже 80–90-х годов в связи с крушением марксистского социализма переход избравших было эту модель стран на рельсы рыночно-частнособственнического развития дал дополнительный импульс движению к экономическому прогрессу. Все большее количество стран одна за другой заявляют о своем стремлении к либерализации и приватизации экономики, о готовности заимствовать идеи плюрализма и практику многопартийности. Не вполне пока ясно, насколько эти намерения серьезны и насколько их осуществление поможет движению вперед. Но сам импульс отчетливо заметен, это в некотором смысле знамение нашего времени, чутко воспринятое на континенте, где до того к развитию по рыночно-частнособственническому капиталистическому пути многие относились настороженно, считая его как бы чужим, негодным для Африки (иное дело генетически близкий марксистский социализм с его коллективистскими установками, командной дисциплиной и священной ненавистью к частной собственности и богатым вообще).