Все произошло быстро: в двадцать минут первого здесь уже были полицейские, а в ноль тридцать пять подъехал Коэн.
Он остановился на пороге и увидел распростертое на полу тело. Оно принадлежало ничем не примечательному мужчине лет сорока с небольшим. И одет он был вполне обыкновенно. Крови видно не было, как не было, по крайней мере на первый взгляд, никаких ранений. Около правой руки на полу лежал «люгер». Впечатление было такое, будто покойный держал его в руке и выронил при падении.
— Мне сказали, что здесь была перестрелка, — сказал Коэн в пространство.
— Преувеличили, — ответил склонившийся над телом медэксперт. — Впрочем, огнестрельное ранение имеется.
Он показал инспектору дырочку на ткани пиджака убитого, а потом, отведя ворот расстегнутой рубашки, обнажил чуть пониже ключицы дырочку с запекшейся кровью. Это было не первое огнестрельное ранение, которое видел на своем веку старший инспектор Коэн, и оно не производило впечатление смертельного. Так он и сказал доктору. Тот пожал плечами и ответил, что пока затрудняется назвать причину смерти.
— А это? — Коэн показал на «люгер».
Врач пожал плечами:
— Речь шла об одном выстреле.
— Из него не стреляли, — коротко сказал колдующий над оружием стажер группы насильственных преступлений младший инспектор Долемгамель.
— Ладно, — сказал Коэн медику, — забирайте его, он ваш.
Тело упаковали и унесли.
Только после этого инспектор повернулся к Шано, на которую до сих пор старался не обращать внимания. Она сжалась в комочек на диване в темном углу комнаты. Ему с самого начала показалось, что она близка к истерике, и он решил дать ей время прийти в себя. Но понадобилось еще около четверти часа, чтобы она начала понимать обращенные к ней слова. Узнать у нее, что же, собственно, произошло, стоило немалых трудов. Коэн впервые видел Шано в таком состоянии, но знал — нужно нечто пострашнее пистолета, чтобы так напугать ее.
От коллег Коэн уже знал, что в ноль шестнадцать отсюда поступил вызов. Напряженный женский голос отчетливо сказал в трубку: «Помогите! Скорее!» и назвал адрес. В ответ на вопрос дежурного, что случилось, послышался только судорожный всхлип. Прибывшие спустя три минуты полицейские обнаружили мертвое тело и девушку в совершенно невменяемом состоянии. Далее действие пошло обычным путем.
Коэн остановился и с интересом осмотрел лежащий на столе пистолет.
— Ну и старье, — заметил он. — Для такого даже разрешения не нужно. Это уже не оружие, это антиквариат.
— Тем не менее выстрел был произведен именно из него, — заметил Долемгамель.
Коэн оглянулся на Шано.
— Шано, это ты стреляла из шомпольного пистолета?
— Да, — неожиданно четко ответила девушка.
Коэн внимательно посмотрел на нее. Кажется, она наконец пришла в себя. Он сел на диван рядом.
— Расскажи, что здесь произошло.
Она ответила не сразу. Коэну показалось даже, что она опять впала в прострацию, но тут Шано сбивчиво заговорила:
— Я не знаю… плохо помню… Я собиралась лечь спать… Часы пробили полночь… И тут вошел… этот. Он что-то говорил, смеялся надо мной. Сказал, что всегда знал, где я. Сказал, что мой отец… нет, никак не вспомню… что-то обидное. Еще сказал, что я стала взрослой, значит, опасной. Он поднял пистолет… И тогда я выстрелила. Он удивился и… и… умер.
— Как ты говоришь, — переспросил Коэн. — Удивился?
— Да-да, удивился. Он не думал, что я сумею убить его. Он… — Шано вдруг истерично рассмеялась. — Пули! Серебряные пули!.. Сувенир, понимаете?.. Мне сегодня подарили этот пистолет. И серебряные пули к нему… Майк подарил… Остроумно, да?..
Она зашлась в приступе истерического смеха.
Коэн растерянно оглянулся. Рядом оказался Долемгамель со стаканом воды в руке. Шано жадно, в пару глотков осушила его.
— Нашелся свидетель, — тихо сказал Долемгамель Коэну и кивнул на окно.
Коэн встал с дивана и подошел. Он повел взглядом по окнам дома напротив, потом вышел в коридор.
Свидетель — Виллем Гройте, тридцати пяти лет, слесарь, разведен — показал, что с госпожой Шано Шевальер не знаком, хотя в лицо, по-соседски, знает — они раскланиваются при встречах. Вчера у госпожи Шано — точнее, не у нее, а в конторе господина Мюллера, где она работает, — был какой-то небольшой праздник… Нет, Гройте приглашен не был, просто видел в окно. Трудно не заметить, понимаете — окно в окно, поневоле увидишь, особенно когда там включен свет… Да… Так вот, около двенадцати — по телевизору как раз закончился боевик, и он курил у окна — гости госпожи Шано разошлись, и она осталась одна. Он видел, что госпожа Шано достала из шкафа спальные принадлежности и постелила на диване, что стоит в углу… Нет, дивана из окна не видно, но когда госпожа Шано стояла перед диваном… ну, понимаете?.. Потом она подошла к столу и потушила лампу… Что? Нет, у него в комнате света тоже не было — комары, знаете ли… Он уже собрался было, отойти от окна, но свет в окне вдруг зажегся снова и он увидел, что госпожа Шано не одна: в комнате появился этот вот тип… Виллему он сразу не понравился, недобрый какой-то. Они о чем-то говорили с госпожой Шано; она, как показалось Виллему, этому визиту не обрадовалась… А потом… — все произошло за какие-то несколько секунд… Этот, недобрый, вынул пистолет, а госпожа Шано медленно, как в трансе, открыла ящик стола и тоже вынула пистолет — старинный такой, как в кино… Знаете, в исторических драмах?.. Тот тип, как увидел этот пистолет, рассмеялся, недобро так рассмеялся… Он сказал что-то и собирался уже выстрелить, но госпожа Шано вдруг подняла свой старинный пистолет… Выстрел был, облако дыма… Виллем даже через улицу почувствовал кислый запах… Конечно, это ему почудилось, наверное, хотя… улица-то в этом месте совсем узкая… Незнакомец покачнулся, сказал что-то и упал. Это было как в фильме, честное слово!.. А госпожа Шано положила пистолет на стол, пододвинула к себе телефон, набрала номер, сказала в трубку несколько слов, а потом разрыдалась, шлепнула трубку на рычаг и бросилась в угол… Наверное, к дивану — Виллем ее больше не видел… А спустя пару минут появились полицейские, и Виллем пошел к ним… Вот и все.
Утро старший инспектор Коэн встретил в своем кабинете в Главном полицейском управлении Северингии. Шано сидела в комнате инспекторов; невозмутимый Долемгамель поил ее чаем и рассказывал дурацкие истории о своей тетушке. Карс Долемгамель, как всегда, был свеж и элегантен, будто не провел на ногах бессонную ночь. Сам же Коэн был небрит и чувствовал себя так, будто дня три не заходил в ванную.
Личность погибшего установить пока не удалось, однако его отпечатки пальцев в архиве ГПУ обнаружились — они принадлежали «Сент-Этьенскому мяснику». И пистолет идентифицирован по пулям…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});