— Может, лекарство примешь? — киваю ему на полпузыря «Столичной», что я на журнальный столик специально для такого случая поставил, с общего застолья предусмотрительно заныкав.
— Нет-нет! — машет руками. — Вначале кофе… лёгкий завтрак… и лишь потом… может быть…
Только мы собрались куда в ресторан податься, чтобы Сашку здоровье поправить, как стук в дверь настойчивый раздаётся. Открывает Сашок дверь, а на пороге хмырь наш стоит. С лицом белым, глазами бегающими.
Да, думаю, видно тоже вчера хорошо принял. Сейчас по всем правилам бонтона межгосударственного опохмелиться предлагать будет.
Ни хрена подобного. Бочком-бочком в дверь протискивается, а за ним человечек какой-то, весь из себя невзрачный, проскальзывает. Причём настолько неприметный, что не только глазу зацепиться не за что, но и память о встрече с ним сразу напрочь отшибает. Как о столбе уличном. Невидимка, одним словом.
— К вам прибыл личный представитель президента Соединённых Штатов Америки по особым поручениям, — шёпотом замогильным сообщает хмырь и в сторону «невидимки» кивает.
Ну, ежели по особым поручениям, как-то отстранёно решаю я, то представитель таким незаметным и должен быть. Мало ли с кем президенту инкогнито пообщаться вздумается… Может, с тёлкой какой клёвой… Не зря о нём легенды сексуального характера ходят.
— Президент Соединённых Штатов Америки, — тут же начинает вещать представитель по особым поручениям голосом блеклым и таким же невыразительным, как и он сам, — приглашает вас к себе на неофициальную встречу.
Ядрит твою в корень! — хлопаю себя ладонью по лбу. Как я мог об этом забыть?! О тёлке, значит, подумал, а о себе?
Зато у Сашка реакция неадекватная. Багровеет в момент, что от апоплексического удара, рот обеими руками зажимает и с места в карьер в ванную комнату метётся.
— Когда? — машинально спрашиваю «невидимку».
— Прямо сейчас, — индифферентно сообщает он, словно наблюдать подобные ситуации ему не в диковинку. Будто каждый второй сенатор как Сашок реагирует на приглашение президента.
— Минутку, — говорю «невидимке», хватаю с журнального столика пузырь с остатками «Столичной» и за Сашком устремляюсь.
А того над умывальником наизнанку выворачивает. И чего ему президент штатовский так не нравится?
Жду я, пока организм его успокоится и в норму придёт, а сам глазами комнатушку обшариваю — где тут какая посуда имеется, чтобы «лекарство» налить? Не из мыльницы же Сашку дозу принимать, ещё хуже эксцесс может случиться… Наконец пластиковый стаканчик с зубными щётками замечаю. Вытряхиваю щётки на пол, а стаканчик до краёв наполняю. Аккурат доза лечебная.
Тут и Сашка спазмы отпускают. Садится он на край ванны, рот полотенцем вытирает. А сам зелёный-презелёный, что крокодил нильский. И тоска в глазах беспредельная, типа того, мол, добейте, братцы, чтоб не мучился…
— Прими, — стакан ему протягиваю.
Видит Сашок, что за «лекарство» ему предлагаю, руками машет, мычит протестующе.
— Я кому сказал?! — командую.
Смотрит он на меня взглядом страдальческим, что на изувера, но стакан таки берёт.
— А теперь залпом, на вдохе — и дыхание задержи!
Выполняет он послушно и эту команду и, щёки надув, дыхание пресекает. Тело всё конвульсивно содрогается, а цвет морды, что у взбесившегося светофора — зелёный-жёлтый-красный, — с калейдоскопической скоростью меняется. Но терпит Сашок, волю организму не даёт.
Наконец вижу, испариной морда покрывается. Полегчало, значит.
— Молодец! — хвалю. — Можешь дышать.
Выдыхает он шумно и тряпкой мокрой начинает с края ванны на пол сползать. Поддерживаю его, морду водой ополаскиваю, волосы пятернёй приглаживаю и на ноги ставлю. Оглядываю критически в таком положении, узел галстука ему поправляю. Теперь сойдёт. Рубашка и костюм, водой забрызганные, пока к президенту доберёмся, высохнут. Да и сам он к тому времени мало-мало оклемается. Сейчас же «на автопилоте» придётся транспортировать.
Беру его под руку и вывожу из ванной комнаты.
— Мы готовы, — объявляю.
Никаких, естественно, торжественных звуков фанфар по поводу нашего выхода «в свет» не раздаётся. Наоборот, хмырь, хоть и сам с бодуна крепкого, с некоторым сомнением на нас смотрит — в каком, мол, смысле готовы? Зато особый порученец президента нормально ко всему относится — видать, не внове ему лиц высокопоставленных в таком виде сопровождать.
— Прошу, — говорит и дверь из номера перед нами открывает.
Прихватываю я по пути чемоданчик «атомный» с презентом для президента и под руку с Сашком в коридор выхожу.
Заводит нас порученец в лифт, но вместо первого этажа почему-то вверх везёт. «Уж не ловушка ли это какая цээрушная?» — в голове мысль шальная мелькает, но я её, будто муху назойливую, отгоняю. Что мне козни их политические, когда Пупсик всегда со мной «на проводе»?
И действительно — никакого подвоха. Выходим мы из лифта на крышу отеля плоскую, и вижу я перед собой вертолёт замерший.
— Прошу, — жест приглашающий теперь уже в сторону «стрекозы» особый порученец повторяет.
Да уж, хоть и у самого пара вертолётов есть, но до такого сервиса, чтобы на крышу дома их сажать, мы ещё не дожили… А нехреново было бы в Думу на вертолёте лётать!
Президент нас на лужайке своей загородной резиденции встретил. В костюмчике белом для гольфа, с улыбкой радушно-лучезарной, всему миру известной. На газоне пару тентов-зонтиков раскрытых, под каждым по столику со стульями. И штук шесть мордоворотов по периметру лужайки торчат, по сторонам глазами постреливают, словно только что известие получили о готовящемся покушении. Ещё один «горилла» от президента ни на шаг не отходит, и такое у него на морде выражение сурового «отрешения» от мира, будто в следующую секунду ему первое лицо государства грудью прикрывать придётся.
Порученец, как нас на лужайку доставил, даже из вертолёта не вылез и тотчас в нём и улетел. Иду я по травке стриженой к президенту Блину, Сашок, само собой, в кильватере с чемоданчиком «атомным» следует. Делает и Блин пару шагов мне навстречу, и мы друг другу радушно руки жмём, слова протокольные говорим.
— Весьма польщён личным знакомством.
— Искренне рад встрече.
— Как вам у нас нравится? — дипломатично интересуется Блин.
Оглядываюсь я вокруг, на виллу его оценивающе смотрю и выхожу за рамки протокола:
— Ва-аще нормалёк. Но моя усадьба под Москвой покруче будет.
Мордоворот, что рядом с Блином ошивается, к уху его наклоняется, шепчет что-то. Не «гориллой» он, оказывается, а переводчиком здесь служит. Вот уж никогда бы не подумал — по габаритам его только за громилу принять можно, к тому же на морде ни тени интеллекта нет. Впрочем, мой Сашок тоже не из хилых будет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});