Серпы. Большие и острые серпы.
Ну, а что еще ждать от советского секретного объекта?
Серп и молот. Идеологически выдержанный ритуал, ага.
Пока Наташа боролась с совершенно неуместным тут смехом, послышался новый удар гонга. И новая процессия двинулась из других коридоров, мимо коленнопреклонненных новусов.
Этих тварей Наташа раньше не видела. Самую многочисленную группу, выходящую из ворот в противоположном конце пещеры, возглавлял исполин: со спины напоминавший огромную обезьяну, но на болезненно-бледной коже не было ни волоска. Из одежды чудовище могло пощеголять лишь повязкой из звериной шкуры, охватывающей мощные бедра. Через плечо твари была перекинута толстая цепь, удерживаемая огромной лапищей. За белым великаном шли скованные люди — сгорбленные, со скованными руками. Десять человек прошло, перед глазами пораженной Наташи, а затем из тумана вынырнула еще одна тварь, также ведущая десяток пленников. И еще. И еще — пять чудовищ конвоировало по пять несчастных жертв. Большинство пленных были женщинами, вернее молодыми девушками — бурятки, русские, китаянки. Изможденные, со впавшими щеками они обреченно оглядывались вокруг.
Обезьянолюди расступались перед ними, издаваф нечленораздельные вопли, рокотали бубны и шаманы трясясь на ступеньках выкрикивали очередные заклинания, в окружении крутящихся в экстатическом танце черных танцовщиц. Под эти звуки бледнокожая обезьяна ступила на первую из ступеней, преклонив колени перед комиссаршей, шаманом и огромным идолом. Затем бледнокожий великан обернулся — Наташу поразили его острые зубы хищника и почти человеческий взгляд — и потянул цепь, вынуждая скованных пленниц подниматься рядом с ним. Мускулы перекатывались под безволосой кожей, словно огромные валуны. Вот и следующий монстр поднялся на вершину исполинского жертвенника, поклонился королеве и потянул за собой девушек. Вскоре большинство процессий поднялось на возвышение. А прочие замерли на месте, не дойдя до вершины двух или трех ступеней.
Алиса шагнула вперед, вскинув руки и тут же все стихло.
— Слышите! — крикнула она, — слышите Зов?!
Оглушительный удар гонга сопроводил ее слова и вслед за ним средь новусов раздался приглушенный, но все нарастающий гул.
«Мечит-Мечит-Мечит».
— Слышите ли вы голос Его!? — исступленно заламывая руки выкрикивала Алиса, — прекрасен он! И далек! Далек он, но и прекрасен! Слышите ли вы зов Его!!??
— Мечит-Мечит-Мечит!
— Милостив к нам будь! Жесток к нам не будь!
— Мечит-Мечит-Мечит!
— Прекрасен он и далек! Слушайте голос Его! Мееееееечиииииит!!!
Последний выкрик потерялся в вое тысяч глоток и грохоте бубнов, перекрытых ударом гонга. Словно об наковальню ударяли о гонг молоты черных чудовищ и в бешеном танце кружились танцовщицы, играя серпами. Вот безволосая обезьяна разомкнула оковы на ближайшей пленнице и швырнула ее на камень. Блеснуло лезвие, раздался крик, и острый серп в руках черной танцовщицы рассек грудь щуплой эвенкийки. Просунув тонкую руку в зияющий надрез, танцовщица пружинистым движением вскочила, сжимая в кулаке вырванное сердце. С громким хохотом она впилась зубами в окровавленный комок плоти. В тот же миг два гиганта подхватили труп и, раскачав, швырнули вниз. Послышалось рычание новусов разрывающих тело на части.
Остальные пленницы запричитали, осознавая, что их ждет, несколько рванулись назад, но их грубо, ломая кости, повалили на камень. Женские крики смешивались с грохотом шаманских бубнов, создавая чудовищную, противоестественную мелодию. И под нее извивались черные танцовщицы и острые серпы вспарывали грудные клетки пленников и молот ударял в гонг. И на все это словно упивающаяся кровью гарпия надменно взирала Алиса Барвазон, а над ней все ярче разгорался кровавым сиянием идол огромной обезьяны.
Впрочем, со временем багровое свечение охватившее пещеру менялось — сначала чуть заметно, почти неуловимо простым глазом, потом все более явственно. Сквозь красный свет, разлитый по всему залу, пробивался иной — холодные, голубые лучи, лившиеся сверху. Наташа проследила взглядом за их направлением и увидела уже знакомую, пугающую и грандиозную картину. Свод пещеры наливался кромешной чернотой и в ней, одна за другой, загорались светящиеся точки — созвездия, планеты, кометы. Больше и ярче остальных сияли, уже ненавистные Наташе, Плеяды — семь звезд, изливавших бледный свет на внезапно притихщее сборище. Этот свет словно поглощал, впитывал красное свечение, подменяя его собой и постепенно огромный идол также засветился изнутри серебристым светом. Замолк шум бубнов, черные шаманы отступили в тень, одна за другой преклоняли колени звероликие танцовщицы, кладя на пол окровавленные серпы. Рядом с ними медленно опускались черные молотобойцы.
Сама Алиса тоже медленно отошла от алтаря, уступая место выходящему из тени черному шаману. Сагаева можно было только угадать — лицо закрывала черная шапка, на которую наброшена все та же обезьянья личина, всевозможные обереги и фигурки идолов обвешивали его с ног до головы — Наташе даже показалось, что она слышит как они брякают в наступившей тишине. Он простер руки над обнаженной Илтой и начал нараспев произносить какие-то слова. Наташа не понимала ни слова, но и Илте лежащей у алтаря они были совсем незнакомы — это был не русский, не монгольский, не китайский — вообще ни один из известных ей языков. Тембр голоса Сагааева изменился, став низким, утробным и совершенно нелюдским. Это был голос бездны — неизмеримой, вселенской пропасти, лишь ничтожную часть которой составляли звезды и планеты, теряющиеся на фоне непроглядной космической тьмы. И оттуда поднималось то нечто, грязное и мерзкое существо, обманчиво укрытое под именем персонажа из баек монгольских скотоводов. Странно изменилось все вокруг — стены и пол коридора словно отступили, заставляя всех присуствующих чувстовать себя повисшими в черной бездне. Наташа почуствовала как у нее резко тяжелеет низ живота, как в нем почти ощутимо, дергается и бьется поселившаяся в ней чуждая жизнь, чувствующая приближение Праотца. Голова Наташи пошла кругом, она невольно оперлась о стенку туннеля, но отпрянула как от раскаленной плиты.
Стены двигались!
Наташа с ужасом смотрела, как дергаются в камне заточенные чудовища, не желая и все таки стремясь вырваться наружу. Вспомнив о том, что ей говорили в пещере, она кинулась ничком на землю, закрыв глаза. Многоголосый вой, рев, лай, карканье ударили ей в уши, ругательства на дюжине различных языков сменились детским плачем и истерическим хохотом. Могучий, горячий ветер сотряс стены пещеры, коснулся спины девушки и все стихло. Выждав пару минут, Наташа открыла глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});