Она посмотрела на меня с испугом, в глазах её стояли слезы.
– Ты действительно хорошенькая маленькая рабыня, – заметил я.
Она яростно попыталась вырваться, но – безуспешно.
Я не забыл покрыть своими поцелуями и грациозное, изящно вылепленное колено девушки, и с обратной стороны колена – аппетитную впадинку.
– Пожалуйста, – всхлипнула Элизабет.
– Веди себя тихо, рабыня, – распорядился я Легко покусывая нежную кожу на ноге девушки, я оставлял на ней поцелуи все выше и выше.
– Пожалуйста, – пробормотала она.
– Что-то не так? – осведомился я.
– Мне хочется уступить тебе, – прошептала она.
– Пусть тебя это не пугает, – успокоил я девушку.
– Нет, – покачала она головой – Ты не понимаешь.
Я был озадачен.
– Мне хочется уступить, отдаться тебе, чувствуя себя рабыней, – призналась она.
– Ну, так отдайся, – пришел я ей на помощь.
– Нет! – воскликнула она, – Нет!
– Ты можешь отдаться мне как рабыня своему хозяину, – посоветовал я.
– Нет! – закричала она – Ни за что!
Я снова вернулся к поцелуям.
– Пожалуйста, хватит, – взмолилась она.
– Почему? – удивился я.
– Ты подчиняешь меня себе, делаешь рабыней своих губ!
– Может быть, горианцы правы?
– Нет! Не правы!
– Разве тебе не хочется уступить мне, чувствуя себя рабыней?
– Нет! – закричала она, рыдая от ярости – Отпусти меня!
– Пока ты не уступишь, не отпущу.
У неё вырвался крик отчаяния:
– Я не хочу быть рабыней!
Но когда я прикоснулся к наиболее интимным, потаенным местечкам её тела и она оказалась не в состоянии себя контролировать, я уже знал, что она чувствует себя полностью подвластной моим рукам, беспомощной, настоящей рабыней.
Теперь её руки, её губы сами искали меня, признавая мою власть над ней без стеснения, в естественном порыве стремясь уступить, отдать себя мне, её хозяину Стало ясно: даже плетью от неё невозможно было добиться подобного повиновения.
Она внезапно вскрикнула, ощутив себя полностью в моей власти И затем затихла, не осмеливаясь даже пошевелиться.
– Ты проиграла, – прошептал я ей на ухо.
– Я не рабыня! – застонала она. – Не рабыня!
Я почувствовал, как её ноготки впились мне в руку Поцеловав её, я ощутил на губах вкус крови и внезапно осознал, что она меня укусила. Голова её была запрокинута, веки смежены, а губы приоткрыты.
– Хорошенькая маленькая рабыня, – произнес я.
– Я не рабыня.
– Ну, скоро ею будешь.
– Нет, Тэрл, пожалуйста, не делай меня рабыней!
– Ты чувствуешь, что это возможно?
– Пожалуйста, не нужно!
– Разве мы не поспорили?
Она попробовала улыбнуться.
– Давай забудем о пари. Правда, Тэрл, это было так глупо. Давай забудем?
– Значит, ты признаешь себя моей рабыней?
– Нет! Никогда!
– Тогда, моя хорошая, игра ещё не окончена.
Она отчаянно попыталась освободиться и затем внезапно, словно изумленная происходящим, замерла и посмотрела на меня.
– Главное ещё впереди, – пообещал я.
– Я это чувствую, – призналась она.
Она лежала, не шевелясь, но я чувствовал, как её ногти все сильнее впиваются мне в руку.
– Мне страшно, – пробормотала она.
– В этом нет ничего страшного, – возразил я.
– Я чувствую, как ты все больше подчиняешь меня себе.
– Так и есть.
– Нет, я не хочу!
– Не бойся.
– Ты должен меня отпустить!
– Подожди, уже недолго осталось.
– Пожалуйста, отпусти меня, – взмолилась она.
– Горианцы считают, – напомнил я, – что женщина в ошейнике может быть только женщиной.
Она одарила меня полным ярости взглядом.
– А ты, моя очаровательная Элизабет, носишь ошейник.
Она со слезами отчаяния в глазах порывисто отвернулась.
И тут я почувствовал, как её ногти, впиваясь, едва не разорвали кожу у меня на руке; губы девушки сомкнулись, голова откинулась назад, тело мучительно изогнулось так, что плечи её оторвались от пола, глаза, до этого момента закрытые, широко распахнулись, и в них отразилось тревожное изумление, по телу девушки пробежала конвульсивная волна, её словно захлестнуло заполнившим тело пламенем, отразившимся в её обращенных ко мне глазах, и тут я, следуя требованиям горианского обряда посвящения в рабыню, со всем подобающим традиции презрением коротко бросил:
– Рабыня!
Взгляд её наполнился ужасом.
– Нет! – закричала она и с дикой ненавистью рванулась с пола и заработала кулачками с такой отчаянной яростью, что, очевидно, готова была бы избить меня, если бы я только позволил.
Я знал, она, возможно, решилась бы даже убить меня, если бы это было в её власти. Но сейчас она могла лишь попытаться вырваться из моих объятий, царапаться и кусаться, пока я не утихомирил её и не подарил ей поцелуй – поцелуй господина, принимающего покорность своей рабыни, не имеющей возможности выказать свое неповиновение.
– Рабыня! – со стоном вырвалось у неё из груди. – Я – рабыня! Рабыня!
Через час она лежала на ковре в моих объятиях и со слезами на глазах смотрела мне в лицо.
– Теперь я знаю, что такое быть рабыней в руках господина, – пробормотала она.
Я не ответил.
– Но хотя я и рабыня, – продолжала она, – я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему свободной.
– Просто впервые в жизни ты чувствуешь себя женщиной, – сказал я.
– Мне нравится это чувство. Я счастлива чувствовать себя женщиной! Я счастлива, Тэрл!
– Не забывай, что ты всего-навсего рабыня.
Она рассмеялась и потрогала свой ошейник.
– Я женщина Тэрла Кэбота, – сказала она.
– Рабыня Тэрла Кэбота, – поправил я.
– Да, рабыня, – согласилась она.
Я рассмеялся.
– Ты не будешь наказывать меня слишком часто, хозяин? – спросила она.
– Посмотрим, – ушел я от обещаний.
– Я буду изо всех сил стараться доставить тебе удовольствие!
– Рад слышать это.
Она перевернулась на спину и неторопливо прошлась взглядом по потолку фургона и свисающему с него светильнику.
– Я свободна, – медленно произнесла она.
Я посмотрел на нее.
Она приподнялась на локте.
– Странное чувство, – призналась она. – Я рабыня и в то же время чувствую себя совершенно свободной. Свободной.
– Вот и хорошо, – согласился я. – А теперь мне нужно отдохнуть.
Она прикоснулась губами к моему плечу.
– Спасибо тебе, Тэрл Кэбот, что освободил меня.
Я перекатился на бок, обнял её за плечи и прижал к ковру.
В глазах её плясали веселые огоньки.
– Хватит этой чепухи насчет освобождения. Не забывай, что ты рабыня, – напомнил я, пощелкав пальцем по её надетому в нос золотому колечку.
– Да? – с деланным удивлением произнесла она.
Я легонько потянул за колечко, и она вынуждена была приподнять голову.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});