оказаться в тюрьме или быть убитым членами своей же шайки, безжалостно расправлявшейся с каждым, кто проявлял непослушание, отучили улыбаться, и его взгляд приобрёл недетскую угрюмость. Первое убийство он совершил во время драки в шестнадцатилетнем возрасте, ударив своего врага ножом. Глядя в его стекленеющие глаза, он понял, как хрупка человеческая жизнь, если распорядиться ею так просто, и испытывал удовлетворение, какое чувствует насытившийся зверь. Он стал сознательно нарываться на драки, в которых выходил победителем не только потому, что был сильнее, а потому что его стали бояться из – за того, что он не дорожил ни своей, ни чужой жизнью и мог, не задумываясь, убить любого. Звериное чутьё и хладнокровие помогало ему чувствовать опасность и вовремя уходить. Ему не было двадцати лет, когда он впервые получил заказ на убийство.
Всё в его жизни было временно и скоротечно, кратковременные жёны, кратковременное жильё. Постоянно рискуя жизнью, он проживал каждый день как последний, не желая ни к чему и ни к кому привыкать и привязываться.
Только однажды, встретив Дарью и поняв, что она любит его таким, какой он есть, и готова идти за ним до конца, почувствовал себя в её домишке хозяином. Всё лучшее, что ему удавалось украсть, он отдавал ей. Они стали строить совместные планы на будущее. Но всё оборвалось неожиданно и нелепо. Плачь ребёнка, который он услышал, едва переступив порог после того, как более года провёл под следствием, дал понять, что Дарья, и всё, что было с нею связано, уже принадлежит кому – то другому, и это лишило его разума. Спавший в нём зверь мгновенно проснулся и потребовал крови, и он не смог с собой совладать. С тех пор прошло пол жизни, а её крики звучали в ушах по сей день.
Тогда он не поверил её клятвам в своей невиновности, но тем больнее было узнать от встреченного позднее сокамерника, что она его не обманывала. Именно те, кому он дал её координаты, чтобы они смогли пережить несколько дней после побега, кого он покрывал, перетерпев десятки жесточайших допросов, и всё – таки не сдал, именно они надругались над единственной в его жизни любовью и мечтой. Он навсегда вычеркнул из своей памяти понятие «дружба» и долгие годы жил одиноким волком. Месть стала главной целью его жизни, о которой он не забывал ни на минуту. Думая о ней, скрежетал зубами, начищая до блеска кастрюли и сковородки на кухне ювелира, из – за неё ворочался бессонными ночами, изобретая кары одну страшнее другой.
О том, что господь наказал его врагов самой лютой смертью, узнал только после того, как в доме появился блаженный. Родька был похож на одного из них так, что он, увидев его в первый раз, принял за своего обидчика, погубившего мечту его жизни, даже не подумав о том, что блажной был раза в два раза моложе него. Проснувшийся в нём зверь немедленно потребовал крови, и он убил бы и его, если бы случайно не услышал разговор этих двух куриц – горничных, обсуждавших под открытым кухонным окном историю Родькиного рождения. Он оказался сыном его кровного обидчика, как и байстрюк, из – за которого его жизнь пошла под откос.
Повар достал пустой мешок для мусора и зашел в кладовку. На кухне послышался шум выдвигаемого ящика. Чёрт, неужели вернулся кто – то из рыбаков… Он открыл дверь. Одна из горничных стояла у плиты и ковырялась в кастрюле с только что сваренным грибным супом, собираясь его попробовать. Одного его взгляда было достаточно для того, чтобы она бросила ложку и пробкой выскочила вон. Он проследил в окно, как за обеими захлопнулась калитка, как садовник подмёл дорожку и ушел в сторожку отдыхать.
Мешок с мусором он подтащил ближе к порогу. Оставалось сделать самое главное, очистить сейф. Свою работу он сделал, результат не заставит себя ждать. Рыжему он не верил, и на то, что ему заплатят, не рассчитывал. Скорее всего, вместо денег он получит перо в бок или пулю, если тот успеет его опередить. Вероятнее всего, жертвой станет сам Рыжий, но только после того, как скажет имя настоящего заказчика. С ним он разберётся позже и свою плату получит сполна и с процентами. А пока возьмёт её брюликами, в сейфе их столько, что ему хватит на всю оставшуюся жизнь.
Сейф открылся легко. Он был забит под завязку бархатными футлярами разного размера и формы. Повар взял тот, что лежал сверху, и открыл. В нём сверкнула золотая цепочка с крестиком, украшенным мелкими бриллиантами. Полюбовавшись, захлопнул футляр и бросил в рюкзак. Остальные коробки стал быстро укладывать туда же. Разбирать их и рассматривать он будет потом, не спеша, растягивая удовольствие.
Закрыв дверку опустошенного сейфа, вернулся на кухню, поднапрягшись. закинул на плечо увесистый мусорный мешок, бросил прощальный взгляд на сияющие кастрюли и сковородки, и вышел из дома. Лодка тяжело осела под грузом. Он направил её в сторону, противоположную той, куда ему было нужно. Выплыв на глубину, огляделся и перевалил мешок через борт. Брызги от упавшей тяжести плеснулись ему в лицо. Он вытерся тщательно и поспешно, словно от презрительного плевка, и некоторое время напряжённо следил за его погружением, за пузырьками воздуха и прислушивался бульканью, словно ожидал услышать из него крик о помощи или проклятие. Когда мешок скрылся в воде, лодка медленно развернулась и поплыла на другую сторону озера.
Старую заброшенную лесопилку он выбрал не зря. Пустынное место, которое никто не посещал годами, давало возможность поставить точку в этом деле не опасаясь случайных свидетелей. Всё было рассчитано до мелочей. Лодку он купил ещё с весны, немного переделал и перекрасил, чтобы, узнав её, хозяин не вспомнил покупателя. Под видом рыбака можно было плавать по озеру, не вызывая подозрений, сколько угодно. Здешние глухие места ему нравились. Купить небольшой домишко в какой – нибудь деревушке у озера, которых здесь полно, ловить рыбку и жить, никого не трогая, лишь бы не трогали его, вот и все его скромные желания. Все страсти уже перегорели, и много ему не надо. Даже в случае неудачи хозяйских брюликов должно хватить до конца его дней, надо только переждать время, а потом не спеша искать куда их сбыть.
Рыжий приехал один. С его стороны это было опрометчиво. Похоже, он собирался о чём – то договориться, однако машину остановил метрах в ста от лесопилки. Повар лежал за стволом поваленного дерева и наблюдал, как Рыжий тихонько прикрыл дверь машины и крадучись пошел к сараю. В его