Проходя мимо раненых, Элисса разглядывала их, прислушивалась к жалобным стонам, чувствуя странную сухость во рту. Из палатки доносились голоса врачей. Элисса услышала скрежет пил, вонзавшихся в плоть и кости, услышала страшный пронзительный вопль, и ее вновь охватил приступ дурноты.
— Я… я не знаю, хватит ли мне сил.
Нина остановилась и повернулась. В слепящем солнечном свете ее смуглое лицо выглядело напряженным и мрачным. Мягко изогнутые губы сжались в тонкую жесткую линию.
— Мужчины должны сражаться. А мы должны помогать им. Иного выбора нет.
Элисса посмотрела на раненых, беспомощно лежавших в траве. Среди них были пожилые и совсем юные мужчины, загорелые и светлокожие. Все они страдали от мучительной боли и отчаянно нуждались в заботе. Элисса перевела дух и кивнула:
— Да, конечно. Ты права. Идем.
К счастью, им не позволили войти в палатку. У самого входа их остановил санитар, молодой человек с запавшими щеками и усталым лицом.
— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Мы рады любой помощи, но будет лучше, если вы поработаете здесь. Вы умеете перевязывать раненых?
Элисса почувствовала облегчение. Она была готова трудиться где угодно, лишь бы не в операционной.
Санитар поручил девушкам промывать и перевязывать раны. Они носили воду и бинты, окуривали раненых ладаном, чтобы облегчить боль, смачивали водой их лбы, чтобы унять жар, и всеми силами старались ободрить измученных людей.
Это была изматывающая, бесконечная работа. К тому времени, когда на землю опустились сумерки, юбка Элиссы была покрыта пятнами крови, волосы и одежда промокли от пота, спина ныла. У нее так устали руки, что она едва могла их поднять, однако раненые продолжали прибывать.
Джеймисон появился незадолго до полуночи. Его алый мундир был порван и испачкан, эфес сабли потемнел от густой запекшейся крови.
Увидев майора, Нина повернулась и бросилась к нему. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Нина с трудом сдерживала слезы. Весь день, как и Элисса, она скрывала беспокойство, но теперь тревога выплеснулась наружу слезами на ее щеках.
— Все хорошо, милая, — негромко сказал Джеймисон. — Я жив и здоров. Мне сказали, что вы находитесь здесь, и я приехал посмотреть, как вы управляетесь. — Посмотрев на Элиссу, он увидел в ее глазах усталость, которую та, как ни старалась, не могла скрыть. — Врачи говорят, вы пробыли здесь с самого утра. Вам нужно выспаться. Оставаясь на ногах, вы окончательно лишитесь сил. От этого никому не будет пользы. Я заберу вас и…
— Еще рано, — отозвалась Элисса, осматривая безбрежное людское море. — Нам еще рано уезжать.
— Мы должны остаться, — согласилась Нина. — Здесь так много раненых, и все они страдают. Мы поспим прямо здесь несколько часов.
Джеймисон увидел непреклонную решимость в их глазах, и на его измученном в бою лице появилось выражение смирения.
— Так и быть, — сказал он. — Только постарайтесь выкроить для сна хотя бы пару часов. — Наклонившись, майор коснулся поцелуем губ Нины. — Я горжусь вами. — Он улыбнулся Элиссе. — Вами обеими.
Элисса взяла его за руку.
— Что с Адрианом, майор? Мы слышали, британский полк тоже принял участие в сражении. Адриан жив?
— Сегодня после полудня мы вступили в бой с лихтенштейнской кавалерией, — ответил Джеймисон. — Сражение было тяжелым, но наши потери невелики. Адриан цел и невредим. Я видел его менее часа назад. — Глаза майора остановились на лице девушки. В них читались забота и сочувствие. — Адриан спрашивал о вас. Узнав, что вы работаете в госпитале, он встревожился. Его беспокоит, что вы оказались слишком близко к полю сражения. Случись что-нибудь непредвиденное…
— Он должен воевать. Мой долг — оказывать помощь.
Джеймисон несколько долгих мгновений вглядывался в ее лицо, потом кивнул:
— Я передам ему ваши слова. Надеюсь, Адриан поймет. — Он вновь повернулся к Нине, и Элисса оставила их вдвоем.
Ей хотелось, чтобы Адриан приехал, хотелось еще раз увидеть его, извиниться за жестокие слова, которые она бросила ему при расставании в Вене, сказать, что она надеется хотя бы остаться его другом, еще раз признаться, что любит его.
Но Адриан не появился, а Элиссу ждали раненые. Разминая ноющие плечи и шею, с трудом переставляя уставшие ноги, подгибавшиеся на каждом шагу, девушка вернулась к изматывающей работе, молясь, чтобы с любимым ничего не случилось.
Пушечное ядро просвистело над головой и врезалось в землю за спиной Адриана, подняв в воздух тучу пыли и забросав полковника осколками и острыми камешками. Глаза обжег едкий дым, но Адриан продолжал мчаться вперед. Его лицо было мрачным, плечи решительно приподняты. Рядом с Минотавром, взрывая копытами землю, скакал высокий черный жеребец Джеймисона. Британский полк влился в австрийскую армию двумя крупными подразделениями общей численностью четыре тысячи всадников.
Обнажив саблю, Адриан пригнулся к шее Минотавра, пришпорил жеребца и ворвался в шеренгу нападавшего противника. Раздался мушкетный выстрел, и пуля угодила в рукав его мундира, оставив маленькую круглую дырочку, но не задев мышцы и кость.
Адриан не обратил внимания на выстрел. Как всегда перед боем, полковник был спокоен. Он полностью сосредоточился на единственной цели — поразить врага и обратить его в бегство. Так бывало с ним не меньше сотни раз, но сегодня Адриан чувствовал себя иначе. Его спокойствие было чуть более отстраненным, чем обычно, и от этого в его сознании зашевелилась смутная тревога.
Стук копыт стал громче. Слева выскочил француз, и Адриан, взмахнув саблей, сверкающей дугой вонзил ее в грудь противника. Пистолет француза взлетел в воздух и упал в нескольких шагах, воткнувшись в землю, вспаханную взрывом пушечного ядра. Адриан следил за происходящим словно со стороны, наблюдая за собственными действиями, как будто не он сам был человеком в алом мундире с тяжелым клинком в руках, а кто-то другой.
Он знал, что такая отстраненность опасна. Утратив хотя бы на мгновение осторожность, позволив себе отвлечься, он рисковал жизнью.
— Сзади! — крикнул Джейми.
Адриан осадил коня, выхватил пистолет и выстрелил с той же Точностью, как и тысячи раз прежде. Француз упал под копыта набегавших лошадей, а Адриан продолжал мчаться в атаку, орудуя своей окровавленной саблей со смертоносным искусством.
Отчаянная кровавая схватка длилась два часа; солдаты с той и другой стороны падали, словно деревья, поваленные бурей. Потом наступил перелом. Французские шеренги дрогнули, и австрийцы мало-помалу начали овладевать положением.
Подразделение Адриана получило приказ перегруппироваться; он вывел своих людей из боя и осадил Минотавра на вершине невысокого пологого холма. Французы под командованием маршала Бессьера вступили в битву в семь утра, обрушившись на противника плотными колоннами. Австрийцы сражались, не жалея сил, и сейчас, обозревая поле брани, Адриан подумал, что они вполне могут взять верх.