Читать интересную книгу ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ ПОСТАНОВЛЯЕТ... - ЮРИЙ ГОРЬКОВ

Ответ. Говорить что-либо об истории оперативного плана наших Вооруженных Сил в целом я не имею возможности, так как до 1940 г. не имел к нему непосредственного отношения.

В мае месяце 1940 г. приказом наркома обороны тов. С. К. Тимошенко я, работавший с 1938 г. после Академии Генерального штаба сначала начальником отдела, а затем помощником начальника оперативного управления Генштаба по оперативной подготовке, был назначен заместителем начальника Оперативного управления Генштаба, которое возглавлял в то время тов. Г. К. Маландин. С момента назначения основными моими обязанностями явилась работа над оперативным планом по северному, северо-западному и западному направлениям. По юго-западу и по ближнему востоку подобную работу вел другой заместитель начальника Оперативного управления тов. А. Ф. Анисов. Помимо руководства, которое мы ежедневно получали от тов. Маландина, этой работой руководили первый заместитель начальника Генерального штаба Н. Ф. Ватутин и сам начальник Генерального штаба К. А. Мерецков, а затем и сменивший его — Г. К. Жуков. Правда, в период с ноября 1940 г. по февраль 1941 г. я не участвовал в этой работе, в ноябре — в связи с поездкой в Берлин в составе Государственной делегации и в декабре—январе в связи с болезнью.

Непосредственное участие, начиная с мая 1940 г. в работе над оперативным планом, я думаю, позволяет мне ответить на поставленный вопрос — был ли у нас в Вооруженных Силах к моменту вступления Советского Союза в Великую Отечественную войну оперативный план, а если и был, добавлю от себя, то чего он стоил?

На примере печальных и крайне тяжелых для страны в целом и особенно для ее Вооруженных Сил событий начального периода Великой Отечественной войны авторы мемуаров отрицают наличие у нас предвоенных планов отражения внезапного нападения фашистов, но архивные материалы, да и руководящий состав Вооруженных Сил предвоенного периода и все лица, имевшие непосредственное отношение к этому вопросу, говорят о том, что оперативный план войны против Германии в наших Вооруженных Силах существовал и что он был отработан не только в Генеральном штабе, но и детализирован командующими войсками и штабами западных приграничных военных округов Советского Союза.

Невольно спрашивается, в чем же дело, где и как можно найти следы этого плана на фоне катастрофических событий начального периода Великой Отечественной войны? Вопрос законный. Но труды в попытках найти эффективные следы этого плана в действиях наших войск, к которым привели их первые дни войны, напрасны. Почему?

Постараюсь ответить на этот вопрос из того, что мне известно.

Наш последний предвоенный оперативный план войны резко отличался от того плана, который имели наши Вооруженные Силы до 1939 г.

Начало второй мировой войны, целый ряд политических событий и те крупные мероприятия, которые были осуществлены Коммунистической партией и Советским правительством в 1939—1940 гг. с целью дальнейшего обеспечения безопасности своих северо-западных и западных государственных границ, вынудили Советское правительство и военное командование не только внести коренные изменения в старый план, но и заново переработать его.

Одним из важнейших мероприятий, призванных к значительному усилению обороноспособности нашей Родины в результате событий 1939—1940 гг., как известно, явилась передвижка наших северо-западных и западных границ на 250—300 км на запад, увеличив тем самым расстояние от границы до жизненно важных центров нашей страны.

В связи с этим в начале 1940 г. перед руководством Генерального штаба, Наркомата обороны и перед Советским правительством неизбежно встал вопрос о том, как в условиях начавшейся второй мировой войны более надежно и быстро перестроить оборону своего государства на его северо-западных и западных границах.

Коммунистическая партия Советского Союза, являвшаяся во все времена последовательным сторонником мирного разрешения всех международных споров и конфликтов, стремилась, тем более в условиях уже начавшейся второй мировой войны, держать страну готовой ко всяким неожиданностям. Она готовила и воспитывала наши Вооруженные Силы не только к отпору внезапного нападения врага, но и к тому, чтобы встречными мощными ударами и широкими наступательными операциями в последующем полностью уничтожить вооруженные силы агрессора.

Этими правильными, предельно точными и понятными требованиями нашей партии и правительства в вопросах обороноспособности страны были пронизаны и все предвоенные уставы и наставления наших Вооруженных Сил.

Несмотря на это, при решении вопроса в 1940 г. о перестройке обороны страны Советским правительством и руководством Наркомата обороны были допущены крупные ошибки и просчеты стратегического порядка, которые неизбежно легли и в основу будущего оперативного плана.

Говоря об этих ошибках, надо прежде всего сказать об отсутствии на перестройку обороны страны прямого ответа на основной вопрос —о вероятности нападения на нас фашистской Германии, не говоря уже об определении хотя бы примерных сроков этого нападения, в связи с чем жестко не лимитировались и сроки выполнения тех мероприятий, которые предусматривались этими решениями. Допущена была также грубая ошибка и в определении тех огромных, совершенно готовых и прошедших уже некоторую школу ведения современной войны сил фашистской Германии, которые фактически в крайне сжатые сроки могли быть сосредоточены и развернуты на нашей границе.

Нельзя пройти мимо и такого решения правительства, по которому все войска западных приграничных округов подлежали немедленной передислокации из полностью оборудованных в оборонном отношении старых районов на вошедшие в состав Советского Союза новые территории. Совершенно правильным было решение немедленно приступить к инженерно-техническому оборудованию новых приграничных районов в оборонном отношении, с постройкой в них хорошо развитых в глубину, современных по тому времени оборонительных рубежей, с переоборудованием и развертыванием в них путей сообщений и линий связи. Но, вопреки возражениям начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, было принято совершенно необоснованное решение о разоружении и демонтаже всех укреплений, построенных с таким трудом на протяжении целого ряда лет на прежней нашей границе. В результате этого, как известно, Вооруженные Силы в ответственный момент оказались без оборудованных рубежей для обороны и развертывания войск как на новой, так и на старых границах.

Немало ошибок было допущено при разработке нового оперативного плана и руководством Генерального штаба, а также и непосредственными исполнителями, работавшими над этим планом.

Исходя при разработке плана, казалось бы, из правильного положения, что современные войны не объявляются, а они просто начинаются уже изготовившимся к боевым действиям противником, что особенно характерно было продемонстрировано фашистским руководством Германии в первый период второй мировой войны, соответствующих правильных выводов из этого положения для себя руководство нашими Вооруженными Силами и Генеральным штабом не сделало и никаких поправок в оперативный план в связи с этим не внесло. Наоборот, план по старинке предусматривал так называемый начальный период войны продолжительностью 15—20 дней от начала военных действий до вступления в дело основных войск страны, на протяжении которого войска эшелонов прикрытия от приграничных военных округов, развернутых вдоль границ, своими боевыми действиями должны были прикрывать отмобилизование, сосредоточение и развертывание главных сил наших войск. При этом противная сторона, т. е. фашистская Германия с ее полностью отмобилизованной и уже воюющей армией, ставилась в отношении сроков, необходимых для ее сосредоточения и развертывания против нас, в те же условия, что и наши Вооруженные Силы.

Все стратегические решения высшего военного командования, на которых строился оперативный план, как полагали работники Оперативного управления, были утверждены Советским правительством. Лично я приходил к этой мысли потому, что вместе с другим заместителем начальника Оперативного управления тов. Анисовым в 1940 году дважды сопровождал, имея при себе оперативный план вооруженных сил, заместителя начальника Генштаба тов. Ватутина в Кремль, где этот план должен был докладываться наркомом обороны и начальником Генштаба И. В. Сталину. При этом нам в обоих случаях приходилось по нескольку часов ожидать в приемной указанных лиц с тем, чтобы получить от них обратно переданный им план, за сохранность которого мы отвечали. Никаких пометок в плане или указаний в дальнейшем о каких-либо поправках к нему в результате его рассмотрения мы не получили. Не было на плане и никаких виз, которые говорили бы о том, что план был принят или отвергнут, хотя продолжавшиеся работы над ним свидетельствовали о том, что, по-видимому, он получил одобрение.