И тогда микросекунды растянулись до бесконечности. Елена почувствовала как ее глаза медленно становятся шире, хотя она знала, что они были открытыми.
Она видела, как Стефан неторопливо обходил ее, пытаясь ухватиться руками за ногу Бонни, хотя она знала, что то, что она видела, было молниеносным захватом миниатюрной лодыжки девушки. Она даже слышала мгновенную телепатию Деймона: «Нет, маленькая дура! — как быдто он говорил со своейственным ему ленивым тоном превосходства.
Затем, все еще в замедленном действии, колени Бонни согнулись и она повисла в воздухе над кругом.
Но она еще не коснулась земли. Так или иначе, черная полоса, потрясающе быстро даже для замедленного фильма ужасов, который смотрела Елена, приземлилась там, где должна была приземлиться Бонни. И затем падающая Бонни была отброшенна из зоны бесплодного круга, слишком быстро для глаз Елены, чтобы она могла отследить, а затем раздался глухой стук — слишком быстро, чтобы мозг Елены принял его за приземление Бонни.
Совершенно очевидно, она услышала как Стефан крикнул ужасным голосом «Деймон!» И затем Елена смогла увидеть тонкий темные объекты — как изогнутые копья — которые уже летели вниз.
Когда ее восприятие вернулось в норму, она увидела, что это были длинные, изогнутые черные ветки, находящиеся равномерно по кругу, как тридцать паучих ног, тридцать длинных копий, которые как будто сажали в тюрьму кого–то внутри них, как прутья решотки, или — приколоть их к странному песку под ее ногами.
«Приколоть» было хорошим словом. Елене понравилось звучание. И даже когда она смотрела на загнутые назад сучкм веток, что означало, что что–то пойманное ими держалось в земле, она думала как будет раздражен Деймон, если ветка пробила его кожанную куртку. Он бы ругался на них, а Бонни попыталась бы сделать вид, что он — и…
Она была достаточно близко теперь, чтобы увидеть, что все было не так просто. Ветка, которая была размером с копье, прошло через плечо Деймона, что должно было быть очень больно, в дополнение, в углу его рта были сгустки крови. Но наиболее раздразающим был тот факт, что он не смотрел на нее.
Вот так Елена думала об происходящим. Он закрыл глаза специально — может быть потому что он был зол, может быть из–за боли в плече. Но это напомнило ей о той стене, которую она почувтвовала в последний раз, когда пыталась прикоснуться к его сознанию — и, проклятье, он что не понимает, что пугает их?
«Открой глаза, Деймон» — произнесла она краснея, потому что это было то, что он хотел, чтобы она сказала. Он был самым великим манипулятором. «Открой свои глаза, я сказала!» — сейчас она была действительно раздраженна. «Не притворяйся оппосумом, ты все равно никого не одурачишь, и с нас достаточно!» Она хотела сильно встряхнуть его, когда что–то подняло ее в воздух, в поле зрение Стефана.
Стефану было больно, но, конечно, не так ужасно, как Дэймону, поэтому когда она обернулась, чтобы проклясть Дэймона, Стефан резко сказал:
— Елена, он не может!
На несколько мгновений слова звучали для нее как вздор. Не просто искажонно, бессмысленно, как будто говорящий не мог остановить добавление — как бы то ни было, это произошло. Это было передышка, и теперь ей пришлось иметь дело с тем, что показывали ее глаза.
У Деймона не было пробито плечо. Он был посажен на кол чуть левее центра его торса.
Точно там, где было его сердце.
Слова дошли до нее. Слова, которые кто–то однажды сказал — хотя сейчас она не могла вспомнить, кто. «Ты не можешь так просто убить вампира. Мы умираем, только когда нам пронзают сердце…»
Умирает? Дэймон умирает? Это какая–то ошибка…
— Открой глаза!
— Елена, он не может!
Но она знала, не зная как, что Дэймон не мертв. Она не удивилась, что Стефан не знал этого; на их личной частоте между ней и Дэймоном был шум.
«Скорее, дай мне твой топор» — сказала она, так отчаянно, и с такой уверенностью, что Стефан передал его без слов, и повиновался, когда она сказала ему стабилизировать сверху и снизу изогнутую, похожую на паучью ногу, ветку.
Тогда несколькими быстрыми ударами топора она перерубала черную ветку, которая была такой толстой, что ее нельзя было обхватить пальцами. Действуя на чистом всплеске адреналина, она поняла, что испугала Стефана, что и позволило ей продолжать.
Когда она закончила, освободилась паучья ветка, которая поднялась обратно к дереву, больше не закрепленная — и другая часть, похожая больше на приличный кол в Дэймоне.
Только когда она начала тянуть вверх этот кол, испуганный Стефан остановил ее.
«Елена! Елена, я не лгал тебе! Вот для чего эти ветки. Для злодеев, которые являются вампирами. Послушай, любимая — посмотри.» Он показывал ей другую паучью ветку с зубцами, которая лежала на песке. Обратные зубцы были такими как у обычной каменной стрелы.
«Эти ветки предназначены для такой работы,” говорил Штефан. «И если ты потянешь за нее достаточно сильно, это заканчиться тем, что вытащешь куски — его сердце.»
Елена застыла. Она не была уверена, что понимала слова — она не могла себе позволить, или она могла представить. Но это не имело значения.
«Я уберу его другим способом,” сказала она быстро, глядя на Стефана, но не смогла увидеть настоящий зеленый цвет его глаз из–за оливкового света. «Подожди. Только жди и смотри. Я вызову силу Крыльев, которая уберет эту — эту — проклятую гадость.» Ей приходили в голову и другие выражения, чтобы назвать кол, но она старалась не потерять остатки контроля.
«Елена». Стефан шептал ее имя, как будто он не мог произнести его. Даже в сумерках она могла видеть слезы на его щеках. Он продолжал, телепатически, Елена, посмотри на его закрытые глаза. Это Дерево — самый ужасный убийца какого я когда–либо видел, но я слышал об этом. Оно … оно растет. Внутри него.
«Внутри него?» оглушенно переспросила Елена.
Вдоль его артерий и вен — и его нервов — и всем что связано с его сердцем. Он — о, Боже, Елена, только посмотри на его глаза!
Елена посмотрела. Стефан встал на колени и осторожно открыл веки Дэймона, и Елена закричала.
Глубоко в бездонных зрачках, в которых находились бесконечные ночные небеса полные звезд, было мерцание — но не звездного света, а зеленое. Оно, казалось, пылало своим адским светом.
Стефан смотрел на нее с жалостью и мучением. А теперь одним мягким движением, Стефан закрыл эти глаза — навсегда, она знала, он так думает.
Все стало странным и сказочным. Все потеряло смысл. Cтефан аккуратно опустил голову Дэймона — он позволял Дэймону уйти.
Даже в своем затуманенном невозможном мире, Елена понимала, что никогда бы не могла сделать это.