— Ты хоть знаешь, сопляк, сколько это стоит? — просипел здоровяк, уже не предпринимавший попыток близкого контакта.
— Суммы, которые платить не мне, я не запоминаю, — холодно отозвался Рауль и продолжил превращать прибор связи в разноцветное крошево.
Водила захрипел. Горло его забулькало. Потом он взревел подстреленным кабаном и бросился на мальчишку. Но Рауль ловко ускользал от пальцев-сарделек, проносился под нелепо машущими руками. И Ириска поняла, что он нисколечко не боится.
— Ну что, — усмехнулся Рауль, когда коротышка, запыхавшись, остановился, — продолжим разговор по душам?
Водила заоглядывался. Водила знал, что ему всё позволено. Надо было только позвать тех, кто мог доходчиво объяснить это. Вот только позвать было проблематично.
— Эй, девочка, — водитель заметил Ириску. — Где здесь поблизости телефон?
Прежде, чем спрашивать, стоило поглядеть на Ириску и на её блузку. И сто раз подумать, а надо ли вообще раскрывать рот. Ириска мстительно прищурила глаза… Но сказать ничего не успела.
— Я знаю, дяденька, — ввернулся Крушило. — Я покажу.
— Молодец, пацан, — делово осклабился водила. Вид чистюли-отличника подозрения не вызывал.
— Здесь недалеко, — улыбался Крушило, а голубые глаза предано сверкали.
Кровь схлынула с лица здоровяка. Мир снова стал правильным. Мир, где правда за сильными.
— Ходчее бежи, — подтолкнул он Крушилу в спину.
Крушило обернулся и закивал, всем видом показывая, что таких как он и надо подгонять тумаками.
— Тут он, дяденька, — и глаза беззащитно мигнули. — В подвальчике. Просто спуститься, и всё!
Успокоившийся здоровяк размеренным шагом отправился за Крушилой. Через пять шагов он обернулся и нехорошо усмехнулся, вперившись в Рауля, равнодушно переступающего с ноги на ногу.
По законам мира сильных у водилы проблемы заканчивались. Зато ворох грандиозных неприятностей готовился обрушиться на Рауля.
"Не успеют, — счастливо улыбнулась Ириска. — Завтра нас здесь не будет. Да что завтра. Никто не станет никого искать. Даже если и есть телефон в подвальчике, — и безжалостно выдохнула, — потому что подвалы — НАШИ".
Крушило не вернулся. Улица укуталась в мягкое одеяло сумерек. Вечер теперь дарили исключительно Ириске. Она правильно загадала желание. И желание не замедлило исполниться. Хотя блузку было всё-таки жаль.
Ириска не помнила, как отдала деньги Раулю. Не помнила, в какой из подвалов привели её ноги. Смутные воспоминания оставила лишь раскрытая банка то ли сардин, то ли сайры. И то, как она отхлёбывает солёную жидкость прямо через край, стараясь не порезаться о рваные заусеницы. И шипучая, сладко-кислая волна "Спрайта". Желудок наполнялся сытой теплотой.
Потом выключился свет. Может его выключил Рауль, а может, никакого света в подвалах не полагалось. От журчащих труб исходило приятное тепло. Мир не грустил, что его покидает замечательная девчонка и смелый парень с восхитительно-чёрными глазами. Мир готовился к отопительному сезону.
Ириска сидела в тёплой темноте. Пальцы блаженно гладили шершавый бетон. Хотелось чего-то грандиозного. Такого, чего не было ни у кого. И никогда уже не будет. Хотелось немедленно, не дожидаясь ночи Ржавого Полнолуния.
"Если хочешь, это так просто. Завтра утром ты станешь взрослой", — еле слышно пробивалось радио из оставленного далёка.
Она бы и стала. Да только Рауль уже спал, уткнувшись носом во мрак. Туда, где ничем не примечательная стена сходилась с ничем не примечательным полом.
Глава 44. Разговоры подвальных сумерек
Они сидели в тёмном подвале.
Просто сидели, прижавшись друг к другу. Просто Ирискины плечи обнимала сильная рука Рауля. И ничего больше.
И ничего больше было не надо.
— Почему подвалы? — Ириска заглянула в чёрные глаза. — Почему из всего, что есть в мире, ты выбрал подвалы?
— Меня всегда тянуло к подвалам. Помню зимний вечер и мягкий свет, струящийся из-под ног. Опустишься на снег, прильнёшь к стеклу, а там, на зелёном столе, летают, сшибаясь, бильярдные шары. Я не знал ни правил, ни техники ударов. Просто следил за шарами. А среди жёлтых, знаешь, как из слоновой кости, один был неуловимо розового оттенка. То ли из другой партии, то ли специально так задумано. И мне он нравился больше всех. Я радовался, когда ему удавалось остаться на поле до конца игры. А если он выбывал, я ждал следующей, чтобы снова его увидеть. Даже больше: временами мне казалось, что я и есть тот шар. Розовый среди жёлтых. Не такой, как все.
"Это всё напоминает бег по замкнутому кругу, эти каменные джунгли подарили нам друга", — неразборчиво вещало радио. Мир тянул к Ириске невидимые нити. Мир не хотел отпускать.
— Любой считает себя единственным и неповторимым, — хмыкнула Ириска.
— Да, — кивнул Рауль, — но то был взгляд со стороны. Я не раздувался от гордости за свою уникальность, а следил за игрой. Шары не видят тех, кто их сталкивает, но каждый удар меняет направление линии жизни. Кто-то сваливается в корзину, как в могилу, а кто-то работает могильщиком, сталкивая других. Сначала мне хотелось, чтобы розовый шар просто не трогали. Чтобы оставили его в покое. Но уж если кий коснулся его розовых боков, то пускай он сшибает шары, а сам остаётся.
"Темнота — наш лучший друг, в темноте не видно рук, в темноте мы познакомимся поближе", — на смену хриплому мужскому голосу пришёл нежный девичий.
— Сейчас ты скажешь, что люди — те же шары, — догадалась Ириска.
— А тучи, как люди? — улыбнулся Рауль. — Нет, я хочу поговорить не о шарах, а о тех, кто их сталкивает. Шарам кажется, что они всё делают сами. Впрочем, ты права, люди ничем не лучше.
— Можно подумать, ты видел тех, кто сталкивает людей?
— Видел.
— Да ты что! — восхитилась Ириска очередному приколу. — И какие они?
— Не помню.
— Ну, и зачем ты мне это рассказал?
— А после этого сталкивать людей неинтересно. Во время встречи тебе предложат совершить какой-нибудь пустячок, не связанный с этим миром. И, если выживешь, выполнят твоё желание.
— Что ещё за пустячок?
— Уже забыла? — чёрные глаза загрустили. — Миссия у нас одна: столкнуть с зелёного поля Панцирную Кошку.
— Ты меня совсем запутал, — призналась Ириска.
— Если б я хотел тебя запутать, сказал бы, что кошки — отродья дьявола. И мы просто обязаны убивать нечистых. В связи с приближением церкви к государству. Но к чёрту официоз. Есть кошачья сила, и есть мы с тобой. Зона риска обозначена чётко. Нам ведь надо разделаться с Панцирной Кошкой, а не передать её в Гаагский Трибунал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});