Хотел положить пиджак на место, подумал… и бросил его на Зою, прикрыв наготу. Пусть потом разбираются, зачем вдруг Черен накрыл свою убитую любовницу, и кто же ее все-таки убил.
Вздохнул, еще раз мысленно попрощавшись с женщиной, и решительным шагом вышел из комнаты. Нужно было поторапливаться — скоро сюда кто-нибудь мог заявиться. Выстрелы грохотали так, что не заинтересоваться происходящим мог только совсем любопытный человек. А вряд ли все люди Черена остались лежать тут, на турбазе.
Уже когда шел по лесу, вдоль реки, через час после выхода, услышал вой полицейской сирены — далеко, еле слышно. Похоже, кто-то нашел трупы, вызвал полицию теперь будут разбираться. Вряд ли оцепят округу, но… как говорит дядя Петя: «Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет!»
Конвоя Сергар не хотел, а потому прибавил шагу, и через минуту уже легкой рысью мчался вдоль реки, как можно дальше от места страшной бойни.
Угрызения совести по поводу того, что он перебил кучу народа, его не мучили — на войне, как на войне. Хотели убить его, но он убил их сам. Как уже бывало в его жизни десятки раз. Дичь вдруг превратилась в Охотника. Бывает. Нужно верно выбирать дичь…
В больницу добрался через два часа. Отойдя от турбазы, отстирал штаны и рубаху — как мог, как получилось. Пока бежал до города — одежда просохла, проветрилась, и на ней почти не было видно пятен крови, пришлось закатать рукава рубахи. Благо — тепло, лето.
В городе поймал такси — незнакомый парень в дребезжащей автомашине довез Сергара до центра, где тот накупил себе одежды — всякой, от штанов, до рубах и курток. В моде он не особенно разбирался — взял, что не попадя — джинсы, рубахи, лишь бы не было кричаще, чтобы никто не показывал на него пальцем и не смеялся. Сразу, в магазине, надел все новое, вплоть до трусов. Старую одежду сложил в пакет, а когда вышел из магазина — потихоньку выкинул в мусорный бак. На одежде остались следы крови, незачем хранить улики против себя.
Когда ехал в больницу, в «родную» палату, опасался, что полиция уже ждет у подъезда. Нет, никого не было. Похоже, что они все еще разбирались на месте. И немудрено — Сергар там все так запутал, что не разберется и целая толпа следователей из самой Москвы, не то что местные сыщики, способные лишь обирать ларечников, да щупать девок в парикмахерской — по крайней мере, со слов Маша.
Так все это, или не так, он узнает позже, когда эти самые сыщики до него доберутся. А до тех пор нужно выработать стройную версию, и главное, придумать — куда делась Зоя, когда они с ней расстались.
В больнице ждала толпа народа, все вздохнули, когда лекарь появился на рабочем месте. Тут же возник главврач, сообщивший Олегу печальное известие о смерти его помощницы.
Олег был очень, очень удивлен, расстроен, ведь он только сегодня расстался с ней у сбербанка! Хотел даже отменить прием, но потом передумал, и несколько часов лечил всех страждущих, что собрались у палаты. Нельзя было показывать, что он слишком расстроен смертью Зои, могут возникнуть вопросы… И еще — работа отвлекала, помогала забыть.
Полицейские появились часа через четыре. Та же самая следовательша, что допрашивала Олега после гибели хулигана в камере, двое молодых парней, гораздо моложе Олега. Они расспрашивали его о том, когда Олег последний раз видел Зою, когда с ней расстался, но все как-то формально, для порядка.
Спрашивали, знал ли он о связи Зои и местного депутата Черенкова, на что Олег ответил, что не знал, да и знать не хочет. Личные связи — личное дело каждого свободного человека, и он не собирается лезть в чью-то жизнь.
Задав еще несколько формальных вопросов, полицейские ушли мучить своими вопросами главврача, но и там долго не задержались, через полтора часа покинув больницу.
Эпилог
В прессе было много шума.
«Депутат застрелил олигарха из Москвы!»
«Что связывало депутата из города „Н“, человека с сомнительным прошлым, и не менее сомнительного олигарха „В“, и почему депутат вдруг расстрелял бизнесмена, его охрану и свою охрану? Что случилось на уединенной турбазе, какое безумие напало на этих людей?!»
Пошумели, и успокоились. Нашлось множество гораздо более интересных тем, и гораздо более интересных известий, чем убийство заштатного депутата, и не очень заштатного авторитетного бизнесмена. Неделя — и уже тишина.
Поговаривали, что «тишине» очень посодействовала местная администрация, не желавшая, чтобы поднимался большой шум.
Дело закрыли за смертью виновного. Виновным был признан Черенков, который сошел с ума и перебил массу народа. Отпечатки пальцев на оружии, на стуле, которым он забил до смерти свою любовницу — все указывало на то, что именно он совершил это преступление.
Мелкие нестыковки в в расследовании не были приняты во внимание к глубочайшему удовлетворению всех сторон. Странные обугленные дыры в телах убитых… несоответствующие версии положения тел убитых…
Зачем кому-то проблемы? Закрыли — и закрыли. Нет человека — нет проблемы.
Жена депутата расследование не педалировала, злые языки судачили, что она была даже рада смерти мужа — молодая красотка тут же уехала, и вроде как не одна, с мужчиной, а на доме, где раньше жил Черенков, появился баннер: «Продается».
Детей у Черенкова не было, потому плакать по нему было некому.
Что же касается московских гостей, ныне покойных — за ними приехал кортеж из дорогих автомашин, в которые погрузили трупы бизнесмена и его охранников.
Полиция ждала каких-либо эксцессов, вроде погромов, беспорядков, других безобразий… Нагнали толпу омона, ждали, ждали, но… все обошлось. Смуглые гости молча расселись по машинам и уехали, не удостоив районный город особым вниманием.
На следующий день после этих событий приехала Маша. Она услышала новости, и все поняла.
Олег был рад ее приезду — и Маша, и Зоя снимали с него груз забот по обеспечению работы — касса, еда-питье, и все такое прочее, и когда их не стало — все это навалилось на него. Олег даже подумывал нанять кого-нибудь из здешних медсестричек, кокетливо поглядывающих на него из-под белоснежных колпаков.
Увы для них — все мечты девиц были жестоко разрушены появлением Маши, снова взявшей дело в свои хрупкие на вид, но на самом деле железные руки.
Как оказалось, Маша тоже понесла утрату — исчезла ее мать. Куда исчезла, что с ней стало — никто не знал. Исчезла она после того, как Маша уехала в областной город. Соседи не знали, куда подевалась соседка — никого не видели, ничего не знают. А если и видели — предпочитали молчать — себе дороже. Болтуны долго не живут…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});