Какое же из них лучше? Доказательств и доводов очень много, одни говорят о благосостоянии, другие — о праве, данном богами, третьи — о предначертании. У дроу есть религиозное оправдание существующего устройства общества — они создали его таким в соответствии с волей Владычицы Хаоса — Паучьей Королевы и, хотя непрерывно ведут войны, чтобы заменить в этой структуре то или иное звено, никогда не покушаются на устройство целого. У свирфов во главу угла ставится почтение и заслуженное уважение к старшим по возрасту, поскольку те, кто прожил много лет, считаются мудрейшими. В населенных людьми Десяти Городах правит тот, кому благоволит большинство, тогда как варвары выбирают вождем того, кто доказал физическое превосходство. У дворфов правят наследственные династии, и Бренор стал королем потому, что и его отец, и дед, и прадед — все были королями.
Для меня же превосходство одного общественного устройства над другим определяется иными мерами, а именно — степенью личной свободы. Из всех мест, где я жил, мне больше всего нравится Мифрил Холл, но, насколько я понимаю, свобода дворфов напрямую зависит от мудрости самого Бренора, а не от традиций народа. Бренор не деятельный король. Он выступает врали представителя своего народа в политических отношениях, как главнокомандующий в отношениях военных, а также как арбитр в спорах между своими подданными, но лишь в том случае, если его об этом попросят. Бренор оберегает свою независимость и предоставляет такую же свободу всему клану Боевых Топоров.
Я слыхал о многих королях и королевах, правителях и жрецах, которые оправдывают свое нахождение у власти только тем, что обычные люди, стоящие ниже их, якобы нуждаются в руководстве. Может, в обществах, которые не изменяются подолгу, так оно и есть, да и то лишь потому, что простые люди, поколениями привыкшие к подчинению, лишились веры в себя и желания выбирать свой собственный путь. Общее, что есть у всех правящих систем, — ущемление свободы отдельного человека, навязывание каждому определенных условий во имя «общины».
Я очень трепетно отношусь к этому понятию — «община», и справедливо, что входящие в такое сообщество люди должны поступиться чем-то и согласиться на некоторое ограничение своей свободы ради общего блага и процветания всех. Но разве все сообщество не станет лишь сильнее, если такая жертва — добровольна и приносится от чистого сердца, а не навязана повелениями старших, правителей, королей и королев?
Свобода — основа всего. Свобода остаться или уйти, трудиться в согласии с остальными или выбрать собственную дорогу. Свобода помогать на пределе возможностей или остаться в стороне. Свобода построить достойную жизнь или прозябать в убожестве. Свобода попытать счастья или попросту ничего не делать.
Мало кто станет оспаривать стремление к свободе: все, кого я знал, хотели жить свободно или думали, что и так свободны. И тем более странно, что многие не желают считаться с внутренней иеной свободы — ответственностью.
Идеальная община будет существовать и успешно действовать лишь в том случае, если каждый ее член будет признавать свою ответственность за благоденствие ближнего и общины в целом, и не потому, что ему так приказано, а потому, что он сам понимает и принимает, что так лучше. Ведь какой бы выбор мы ни сделали, он неизбежно имеет какие-то последствия, хотя и не всегда очевидные. Эгоистичный человек может думать, что преуспевает, но когда ему станет необходима помощь друзей, рядом с ним может не оказаться никого. Прожив жизнь, такой человек вряд ли оставит по себе добрую память, если вообще останется в памяти людей. Жадность эгоиста может обеспечить его осязаемыми богатствами, однако он никогда не познает истинной радости и наслаждения, которые может дать только любовь.
Так же и с теми, кто исполнен ненависти и зависти, ленивцами и ворами, бандитами, пьяницами и сплетниками. У всех есть свобода выбирать свой путь в этой жизни, но эта свобода подразумевает, что они принимают все последствия своего выбора, как хорошие, так и плохие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Люди, которым случалось встречаться лицом к лицу со смертью, рассказывали, чаю в то мгновение перед их мысленным взором проносилась вся их жизнь, они видели даже то, что, казалось бы, было давно похоронено в глубинах памяти. И я верю, что в конце, перед неразрешимой загадкой, ожидающей любого из нас за чертой жизни, нам дано благословение — или проклятие — пересмотреть тот выбор, что мы сделали, чтобы все принятые решения встали перед судом совести в тот момент, когда над ними уже не властны сиюминутные условности, не смущают различные оправдания или надежды на осуществление пустых обещаний.
Интересно, многие ли священники включили бы такую минуту предельной откровенности с самим собой в свои описания рая и ада?
Дзирт До'Урден
Глава 7
ОТПУСКАЯ СТАРОГО ДРУГА
Великан был уже всего в паре шагов от него, Лягушачий Джози заметил его слишком поздно. Он вжался в стену, но Вульфгар одной рукой оторвал его от земли, другой останавливая слабые попытки сопротивления.
Потом — шмяк! — с силой шлепнул его о стену.
— Верни его, — спокойно сказал варвар.
Беднягу Джози его ровный тон и бесстрастное лицо напугали еще больше.
— Ч-что ты имеешь в ви-виду? — заикаясь, пробормотал он.
Вульфгар отлепил его от стены и снова шмякнул об нее, по-прежнему держа одной рукой.
— Ты сам знаешь, — проговорил он. — А я знаю, что это ты его взял.
Джози замотал головой, но за это опять с размаху стукнулся о стену.
— Ты взял Клык Защитника, — сказал Вульфгар, пристально глядя в глаза Джози, — и если ты мне его не вернешь, я разорву тебя на части, а из твоих костей сделаю себе новое оружие.
— Я… я… я только взял его на время, — начал Джози, но из-за нового удара не договорил. — Я боялся, что ты убьешь Арумна! — выкрикнул он. — Я боялся, что ты всех нас поубиваешь!
Вульфгар даже чуток растерялся.
— Убью Арумна? — недоуменно переспросил он.
— За то, что он тебя выгнал, — пояснил Джози. — Я знал, что он тебя выгонит, он мне это сам сказал, пока ты спал. Я думал, ты озвереешь и убьешь его.
— Поэтому ты взял мой молот?
— Да, — сознался Джози, — но я хотел его вернуть. Я пытался его вернуть.
— Где он? — властно спросил Вульфгар.
— Я отдал его одному другу, — ответил Джози. — А он передал одной женщине, морячке, чтобы она его пока хранила и ты не мог бы позвать его. Я пытался его вернуть, но эта женщина его не отдает. Она хотела проломить мне голову, честно!
— Кто она? — спросил Вульфгар.
— Шила Кри с «Попрыгушки», — выпалил Джози. — Молот у нее, и она не хочет с ним расставаться!
Вульфгар помолчал, обдумывая сказанное. Он снова посмотрел на Джози, гневно сведя брови.
— Не люблю я воров, — сказал он, отодвигая от себя Джози, но тщедушный человечек вдруг отважился сопротивляться, даже ударил Вульфгара, и тогда тот оторвал его от стены и пару раз хорошенько стукнул.
— У меня на редине воров побивают камнями, — рявкнул он и с такой силой грохнул Джози о стену, что она содрогнулась.
— А в Лускане бандитов заковывают в кандалы, — раздался вдруг чей-то голос. Вульфгар и Джози одновременно обернулись и увидели Арумна Гардпека, выходящего из дверей своего заведения, а с ним еще несколько мужчин. Правда, они держались за его спиной, явно не желая связываться с Вульфгаром, тогда как сам Арумн, хоть и опасливо, но шел к варвару, держа в руке дубинку.
— Отпусти его, — сказал хозяин таверны. Вульфгар еще разок стукнул Джози, потом опустил на ноги и хорошенько тряхнул, однако не выпустил.
— Он украл мой молот, и я намерен его вернуть, — твердо сказал варвар.
Арумн бросил на Джози разъяренный взгляд.
— Я пытался, — захныкал человечек, — но Шила Кри — да, она… она держит его и отдавать не хочет,
Вульфгар снова встряхнул его, и Джози заклацал зубами.