Вслед за тем Виктория дала бал в честь Александра, продолжавшийся допоздна. Однако это был не петербургский бал с сотнями приглашенных, а скорее дружеская молодежная вечеринка, где собрались несколько молодых придворных англичан, два голландских принца и свита Александра — граф Алексей Константинович Толстой, друг детства цесаревича, служивший в русском посольстве, еще два друга детства — барон Паткуль и граф Адлерберг, а также молодой князь Барятинский, флигель-адъютант полковник Юрьевич, князь Долгорукий и барон Ливен, сопровождавшие Александра.
Виктория танцевала с Александром и первый и последний танец, а на следующий день призналась премьер-министру лорду Мельбурну, что Александр ей страшно нравится. А в дневнике своем она записала: «Я покинула бальный зал в три с четвертью очень счастливой, с сердцем, полным радости».
В том же на следующий день сознался полковнику Юрьевичу и Александр.
Полковник Симон Юрьевич был в свите одним из самых старших по возрасту. Он тут же доложил об услышанном Орлову, а тот по долгу службы немедленно донес Николаю. Следует иметь в виду, что все это происходило почти сразу же после того, как Александр официально посватался к своей будущей жене — Марии Гессен-Дармштадтской. И все же, несмотря на это, Александр стал обдумывать, как бы ему отказаться от сделанного Марии предложения и жениться на Виктории. Этими своими раздумьями поделился он с Юрьевичем, после чего в дневнике полковника 12 мая появилась такая запись: «На следующий день Великий Князь опять огорчил меня. Я сказал ему, что этот брак совершенно невозможен. Я прибавил, что в случае такого поступка ему придется отказаться от своей будущей короны и что совесть его никогда не позволит ему сделать это. Он согласился со мной. Но было ясно, что он очень страдает. Выглядел он бледным и несчастным…» И далее: «Было решено покинуть Англию 30 мая. Но Царевич умолял продлить хоть немного пребывание в Лондоне. Однако я ответил ему, что наш английский визит уже и так продолжается целый месяц — это слишком долго, и ни при каком другом дворе мы не пробыли столько времени… У меня лично нет ни малейшего сомнения, что если бы Царевич сделал предложение королеве, она без колебаний приняла бы его». Страшась гнева Николая, Орлов и Юрьевич стали всячески отвлекать Александра официальными и неофициальными приемами, экскурсиями, парадами, а Виктория по традиции должна была уехать в Виндзорский замок. Однако Александр оставил Лондон и приехал в Виндзор. Он провел там несколько прекрасных дней и вечеров. 27 мая Виктория записала: «Я совершенно влюблена в Великого Князя… Мне было так приятно и так весело танцевать с ним… Великий князь такой неимоверно сильный и так скоро кружится, что надо быстро следовать за ним, и мы кружились вихрем. Этим и закончился наш маленький бал около двух часов ночи. Я никогда не была так счастлива. Нам всем было так хорошо. Я легла в четверть четвертого, но не могла заснуть до пяти». 28 мая: «Великий Князь сказал мне, что он очень тронут столь прекрасной встречей здесь и никогда ее не забудет. Затем он прибавил по-французски: «Это не только слова, я вас уверяю, я так действительно чувствую». Он опять повторил, что проведенные им здесь дни навсегда останутся в его памяти. Я их тоже никогда не забуду, потому что я действительно люблю этого приветливого, милого молодого человека».
Двадцать девятого мая они провели вместе последний вечер. «Когда был кончен последний вальс, — записала в дневнике Виктория, — в двадцать минут третьего, я простилась со всеми джентльменами из свиты Великого Князя с чувством искренней печали… После я удалилась в маленькую синюю комнату, куда лорд Пальмерстон привел Великого Князя, чтобы попрощаться со мной. Мы остались наедине. Великий Князь взял мою руку и тепло сжал ее в своей руке. Он был бледен, и голос его задрожал, когда он сказал мне по-французски: «Мне не хватает слов, чтобы выразить все, что я чувствую», — и добавил, как глубоко он признателен за столь любезный прием. Он сказал, что надеется еще побывать в Англии. Затем он прижался к моей щеке и поцеловал меня так тепло и с таким сердечным чувством, и потом мы опять очень тепло пожали друг другу руки».
Встретившись на следующий день с Юрьевичем, Александр бросился к нему в объятия и заплакал. Он сказал, что никогда не забудет Викторию.
За время лондонского визита Александр подарил английским придворным множество перстней, табакерок и прочих драгоценных вещей. Виктории же он подарил свою любимую овчарку Казбека, которую взял с собой в это путешествие. Эта собака стала любимицей королевы и была неразлучна с нею до конца своих дней.
* * *
И вот, через 33 года после этого и через 20 лет после Крымской войны, совершенно испепелившей в сердце Александра всякие добрые чувства к Виктории, политические расчеты заставили императора Александра II устраивать брак своей дочери Марии с сыном Виктории — Альфредом-Эрнстом. Следует иметь в виду и то, что в 1863 году еще один сын Виктории, Альберт-Эдуард, женился на датской принцессе Александре, родной сестре будущей цесаревны Марии Федоровны, а тогда еще принцессы Дагмары.
Когда Дагмара в 1866 году венчалась в Петербурге с великим князем цесаревичем Александром Александровичем, ее родная сестра, теперь герцогиня Уэльская, была на последних месяцах беременности и из-за этого не смогла приехать на свадьбу Дагмары, хотя и очень этого хотела. Зато на свадьбу приехал ее муж, принц Уэльский Альберт-Эдуард, хотя Виктория и была против его поездки в Петербург.
Альберт-Эдуард был весьма радушно принят при дворе, получил от Александра II чин полковника русской гвардии и стал из-за всего этого ярым сторонником России. Прощаясь, он пригласил цесаревича и цесаревну в Лондон, и молодые с радостью приняли его приглашение.
А еще через несколько лет младший сын Виктории — герцог Эдинбургский, а по отцу и герцог Саксен-Кобургский Альфред-Эрнст-Альберт решил жениться на дочери Александра II Марии Александровне.
Виктория приняла этот замысел в штыки, объясняя свою позицию прежде всего тем отвращением, которое вызывает у нее низкая нравственность отца невесты — императора Александра, позволяющего себе скандальную связь с женщиной, которая на тридцать лет младше его.
Что же касается отношения к браку императора Александра, то он сначала совершенно не желал его, потому что Мария была его единственной и к тому же горячо любимой дочерью, и разлука с ней представлялась отцу настоящим несчастьем. Однако Марии нравился принц Эдинбургский, с которым она виделась в Германии в Югенгейме, у их общих немецких родственников, и она наотрез отказалась от замужества с кем-либо другим.
После переписки с Викторией, в которой обсуждались условия брака, принц Эдинбургский приехал в Петербург с еще двумя членами английского королевского дома. Виктория была возмущена, что ей даже не показали будущую ее невестку, хотя она и настаивала на этом, и, негодуя, выразила свое возмущение тем, что послала невестке в подарок веточку мирта — символ мира — и молитвенник. Императрица Индии, дарившая бриллианты своим горничным, на сей раз предстала старой ханжой-пуританкой.
Встреча принцев была необычайно торжественной и пышной. На сей раз красные ковры были постланы уже на вокзале, а само венчание, состоявшееся 11 января 1874 года, превзошло все случавшееся до сих пор.
Свадебные столы были накрыты в Георгиевском зале. Зимнего дворца, превращенном по этому случаю в огромную оранжерею. На каждый тост отвечали артиллерийским салютом пушки Петропавловской крепости: за здравие их императорских величеств и ее величества королевы Великобритании и Ирландии — 51 выстрел, а за каждый последующий тост — по 31 залпу.
«Ничего нельзя представить более великолепного, чем этот торжественный банкет, — писал английский посланник в Петербурге лорд Лофтус. — Блеск богатейших драгоценностей смешивался с блеском мундиров, золотых и серебряных блюд и роскошного севрского фарфора. Во время всего обеда пели талантливые артисты итальянской оперы — Патти, Альбани и Николини, что придавало еще больше великолепия этой сцене несравненной красоты, которую трудно описать».
После бала, в котором участвовало три тысячи гостей, Александр и вся его семья провели два часа с молодоженами, а затем поехали на вокзал, где их ожидал поезд для поездки в Царское Село — там молодожены решили провести и свою первую ночь, и медовый месяц.
* * *
Сразу же после свадьбы в Петербург пожаловал — впервые в истории — австрийский император. Это был сорокачетырехлетний Франц-Иосиф I, ранее довольно враждебно настроенный по отношению к России. Его визит знаменовал собою конец этой вражды и окончательное примирение двух держав.
В мае того же года Александр II поехал в Штуттгарт на свадьбу своей племянницы Веры Константиновны с герцогом Вильгельмом Вюртембергским, а оттуда — в Англию, чтобы повидаться со своей любимицей Марией, теперь герцогиней Эдинбургской. Но это была лишь официальная версия визита. На самом деле царь решил во что бы то ни стало добиться симпатии англичан.