Читать интересную книгу Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Росс шел осторожно, сопротивляясь желанию зажать рукой нос и рот. Это не произвело бы хорошего впечатления на солдат, которыми ему предстояло командовать. Инквизитор шел среди них, кивая им, когда они смотрели на него. Но лишь немногие поднимали взгляд. Большинство гвардейцев сидели, глядя перед собой тусклым, неподвижным взглядом, остекленевшим от предельной усталости и шока из-за постоянных обстрелов.

В общем, это действительно были самые деморализованные солдаты, которых Росс когда-либо видел. Они сняли свои щегольские коричневые мундиры, оставшись в бриджах и подтяжках. Они сидели на ящиках, мрачно шептались и курили. Многие были в противогазах, потому что угроза газовой атаки была постоянной.

Возможно, это была не слишком заметная деталь, но Росса больше всего обеспокоило то, как они держали свои лазганы. Оценить боевой дух и обученность солдат можно по тому, как они держат свое оружие. Хорошо обученные солдаты с соответствующей стрелковой подготовкой держат пальцы на цевье, всегда готовые открыть огонь, или носят оружие на плече. Другие держат его в обеих руках, близко к груди. Вариантов много, но намерения одни и те же — оружие всегда готово к бою, всегда готово открыть огонь и разить врага.

Солдаты на позициях Магдалы держали свои лазганы как костыли, опираясь на них с усталой отрешенностью. Казалось, они оставили всякие мысли о бое и лишь хотели, чтобы это все скорее кончилось.

Росс присел рядом с бородатым солдатом, строгающим палочку штык-ножом. Инквизитор не мог определить какого он звания — пояс со знаками различия был испачкан грязью и кровью так, что ничего нельзя было различить.

— Солдат, где нам найти полковника Паустуса?

Солдат не ответил. Росс повторил вопрос дважды, прежде чем понял, что гвардеец оглох от постоянных обстрелов.

Капитан Прадал привлек внимание солдата, взявшись рукой за его штык-нож. Солдат поднял глаза, и капитан Прадал обменялся с ним серией полевых сигналов, чтобы выяснить, где полковник.

Солдат заговорил, его голос был неестественно громким.

— Полковник убит. Вчера из миномета… Сейчас командует майор Арвуст. Он у станции связи, если его еще не убили.

Прадал знаком подтвердил, что он понял сказанное, и они с Россом пошли дальше, пытаясь ступать по доскам, положенным над особо топкими местами жидкой грязи.

Майора Арвуста они нашли в траншее первой линии на импровизированном командном пункте. На ящики из-под боеприпасов была установлена вокс-станция, и сверху растянута пластиковая пленка, чтобы уберечь аппаратуру от дождя. Майор сидел у вокс-станции, неподвижно уставившись на дымящуюся сигарету в руке.

Майор Арвуст всю жизнь провел в Гвардии. Росс видел это по складу его челюсти и по тому как его указательный палец был все время согнут, словно готовясь нажать невидимый спусковой крючок. Он был жестким человеком, его лицо обладало некоей суровой красотой. На вид ему было за сорок, но Росс знал, что служба в Гвардии быстро старит людей. Скорее всего, Арвусту было не больше тридцати пяти лет.

— Сэр, капитан Прадал, офицер связи штаба Верховного Командования, — представился Прадал, четко отсалютовав.

Майор не отрывал взгляда от вокс-станции. Он махнул рукой в некоем отдаленном подобии салюта, хотя это было больше похоже на жест, которым отгоняют мух, и затянулся сигаретой.

— Генерал-майор Кабалес уже предупредил о вашем прибытии. Вы и инквизитор. Что вам здесь надо?

Арвуст говорил даже не глядя на них.

— Помочь командованию на этом участке фронта. Судя по тому, что мы слышали, потери офицерского состава очень велики, — сказал капитан Прадал.

Майор пожал плечами.

— Ну, добро пожаловать.

Росс шагнул вперед.

— Давайте сразу к делу, майор. Этот участок фронта медленно умирает. Я никогда не видел гвардейцев в таком скверном состоянии. Я не хочу наступать вам на пятки. Или вы поможете нам восстановить положение, или — можете уйти.

Удивленный прямотой Росса, майор Арвуст стряхнул пепел с сигареты, повернулся и посмотрел на инквизитора долгим оценивающим взглядом. Росс понял, что майор отличный офицер; хороший штурман на погибающем корабле.

— Я пытался. Штаб приказывает нам держать оборону и не двигаться с места. Мои руки связаны, — устало сказал майор.

Росс присел рядом с Арвустом и просмотрел заметки офицера и тактические карты.

— А мои руки не связаны. У меня есть полномочия командовать этим участком обороны так, как мы сочтем необходимым. Если, конечно, вы пожелаете оказать мне содействие.

— Посмотрим, — по угрюмому лицу майора скользнула искренняя улыбка. — Если вы решили делать то, что решили, полагаю, у вас есть какой-то план.

— Давайте посмотрим, что мы тут можем придумать, — сказал Росс, указывая на карту.

Поместье Голиаса представляло собой четырехэтажную виллу, окрашенную в серовато-розовый цвет. Это была вилла типично холпешского дизайна, в высоту больше, чем в ширину, и абсолютно асимметричная. Она возвышалась над галереей с длинной спиральной лестницей, которая спускалась на пятьдесят метров вниз, в коммерческий район. Подъем в шестьсот с лишним ступеней был нелегким, и Мадлен пришлось прикладывать носовой платок к лицу, чтобы от пота не расплылась косметика. Расположенное так высоко на самых высоких уровнях Мантиллы, поместье Голиаса, окутанное атмосферой древности и высокомерия, несомненно, выглядело весьма впечатляюще.

— Это место просто чудесно! — воскликнула Селемина, поднимаясь по ступенькам. Она была одета в платье из льняной ткани кремового цвета и шарф с капюшоном из мягкой шерсти — Мадлен лично подобрала ей эту одежду. Селемина весело закружилась, длинные концы ее шарфа взвились в воздух. Трудный подъем, казалось, совсем не беспокоил ее.

Но он беспокоил Мадлен. Ступени были узкие, из неровного, истершегося за столетия камня, они уходили по спирали вниз, на головокружительную глубину. В туфлях на высоких каблуках она двигалась осторожно, ненадолго останавливаясь на каждой ступеньке. Как и Селемина, Мадлен нарядилась по такому случаю в платье-рубашку.

— Этот Хайэм Голиас, что он за тип? — спросил Селемина.

— Он здесь не самая важная фигура. Видите эти лавки и мастерские в торговом районе? Ему принадлежат лишь немногие из них.

— Угу. А как вы с ним познакомились?

— Ну… была история, — сказала Мадлен, не входя в подробности. Это была не ее вина, что ей пришлось два раза иметь дело с господином Голиасом, от него исходило столь высокомерное, холодное обаяние, что она не могла устоять. Пусть лучше Селемина сама с ним познакомится.

— И как действует эта сеть?

— Ну, торговлей артефактами занимаются энтузиасты. Историки, инвесторы, коллекционеры…

— Культисты? — добавила Селемина.

— Подозреваю, что да, если продается интересующая их вещь. Но все делается секретно — никто не задает вопросов и не отвечает на них. Весь этот бизнес основан на слове и репутации. Если ты не ведешь дела чисто, никто не будет сотрудничать с тобой.

— И что это значит? — спросила Селемина, преодолев три или четыре ступеньки одним прыжком.

— Тогда ты потеряешь свою сеть. Поставщиков, контрабандистов, посредников, клиентов. Там все тайно связаны. Это сообщество не пускает к себе нежелательных личностей.

— Кого вы имеете в виду под нежелательными личностями? — спросила Селемина, хотя уже знала ответ.

— Инквизицию, конечно, — засмеялась Мадлен.

Празднование уже началось к тому времени, как они добрались до виллы. Или, возможно, это еще не кончились празднества предыдущей ночи. Так или иначе, гости Голиаса уже гуляли по роскошному залу. У многих были вялые потные лица наркоманов, остальные были заметно пьяны. Они бродили почти раздетые, забывшись в беспамятстве потакания своим порокам.

Это было прискорбно, потому что сам зал был поразительно красивым. Сотканные вручную кантиканские ковры и подушки были разбросаны по полу. Стены обиты красным бархатом с цветочными узорами, вышитыми золотой нитью. Чучела экзотических животных, кошачьих хищников с других планет и рогатых травоядных были расставлены по углам зала, словно в неподвижной пантомиме, на их протянутых лапах гости развесили свое белье. «Это прекрасный дом, и как жаль, что его оскверняют те, кто не способен оценить его красоту», подумала Мадлен.

Когда они шли по залу, вялые сонные голоса звали их, приглашая присоединиться к оргии. Другие кричали тост мантилланской знати в эти дни:

— Они идут!

— Трахайте сами себя! — прошипела Селемина сквозь зубы.

Привратник в ливрее прислуги отвел их к накрытому столу. Вокруг мраморного стола были расставлены диваны, чтобы гости могли есть полулежа. На столе стояли блюда с сырыми моллюсками и другими морскими деликатесами, и желатиновые десерты. Несомненно, это были не те пайки, что предписывались гражданам правительством.