Война продолжалась, и будущее Норвегии было мрачным, поскольку страна оказалась под давлением воюющих держав с обеих сторон. Норвегия была экономически связана и с Англией, и с Германией. Из Англии импортировали многие продукты, а вот в Германию продавали руду и рыбу. Союзники требовали прекратить поставки немцам, а германское министерство иностранных дел заявило:
«Из Норвегии мы получаем важнейшие сырьевые материалы для нашей военной промышленности и большое количество продовольствия для гражданского населения и армии».
Германская подводная война против Великобритании, начатая весной 1915 года, до лета 1916 года не оказывала особого воздействия на морские перевозки норвежцев на Британские острова, но в августе 1916-го всё изменилось — немцы перешли к активным действиям и всё чаще суда подвергались атакам, и вместе с ними погибали не только английские, но и норвежские моряки.
В апреле 1917 года в войну вступили США — и норвежское правительство стало опасаться влияния великой державы на нейтралитет Норвегии. Поэтому было решено послать в Америку специальную комиссию для достижения официального соглашения с правительством этой страны.
Лучшего переговорщика, чем Нансен, правительству Кнудсена найти было сложно, а Фритьоф никогда не мог отказать своей стране. В результате он отправился в США.
Переговоры затянулись — и Нансен пробыл в США с лета 1917-го по весну 1918 года. С большим трудом, но ему удалось заключить необходимое Норвегии соглашение. Всё дело в том, что в Норвегии ввели карточки на продовольствие, народ волновался, а министр иностранных дел Илен затягивал переговоры.
Так что Нансену во многом пришлось взять на себя ответственность. Сделано это было более чем своевременно, однако историки отмечают, что результатом упорства Илена и его умения торговаться стали гораздо более благоприятные условия договора, чем те, что предлагались на Рождество.
«Из документов, опубликованных в 1919 году, когда правительство Кнудсена ушло в отставку, — пишет П. Э. Хегге, — следует, что Нансен осенью 1917 года сильно рассорился — в письмах через океан — с министром иностранных дел Нильсом Иленом. Шум подняла и партия Хейре, которая в декабре 1917 года потребовала отставки Илена из-за его позиции по переговорам. Согласно дневникам Юхана Кастберга, Нансен был кандидатом на пост министра иностранных дел от партии Хейре, если бы заявка с отставкой удалась.
Финал этой истории имел для руководителя переговоров неприятные последствия, ибо Нансен позаботился, чтобы переписка была опубликована в виде ответного шага на похвалу Илена за его позицию по переговорам. Гуннару Кнудсену приписывается высказывание о том, что „если бы Илен не обладал огромным терпением, которого так недоставало Нансену, то переговоры давно бы лопнули до своего завершения“».
Нансену постоянно прочили место в правительстве, однако он вскоре занялся совсем другим — делом его жизни стала помощь тем, кто в ней нуждался.
Глава двенадцатая
Фритьоф и Сигрун
В 1919 году Фритьоф Нансен женился на фру Сигрун Мюнте. По версии родных он сделал это из-за чувства вины перед Сигрун, когда их отношения стали достоянием гласности. Вряд ли это так — в обществе знали об их романе практически с самого начала.
После свадьбы Фритьоф, по воспоминаниям друзей и знакомых, не выглядел особо счастливым.
Пытаться разобраться в отношениях двух людей — напрасный и неблагодарный труд, тем более что танго, как гласит американская пословица, танцуют двое.
Ясно одно — после бракосочетания Сигрун счастливее не стала. Вероятно, она и не предполагала, что жизнь фру Нансен полна огорчений, ревности и бесконечного ожидания мужа. Когда её однажды спросили, о чём они разговаривали с Нансеном дома в Пульхёгде, она ответила: «Разговаривали? Да мы и не разговаривали вовсе. Во всяком случае, редко — или никогда».
По воспоминаниям дочери Нансена, «отец проявлял изумительное терпение в том, что касалось внешней стороны дипломатической жизни. Встречаться с представителями других стран тоже было важно, к тому же эти обеды и ленчи длились не более двух-трёх часов и потому не очень утомляли. Они всегда проходили одинаково. После десерта мужчины удалялись со своими сигарами поговорить о политике, а дамы, оставшись одни, болтали о женской эмансипации, о платьях, о пустяках. Когда же к ним возвращались мужчины, чтобы вновь стать кавалерами, дамы окружали отца и просили: „О, доктор Нансен, пожалуйста, расскажите про медведей!“ Я, словно это было вчера, вижу, как отец, смущённо улыбаясь и чуть склонив голову набок, сидит в центре группы, окружённый дамами, а сзади, дымя сигарами и тоже внимательно слушая, стоят мужчины. Без конца повторяет он одни и те же истории про медведей в Ледовитом океане, и каждый раз раздаются одни и те же восклицания: „Господи! Как интересно!“, „Боже, какие приключения!“». Так что фру Нансен уделялось не так уж и много внимания — чаще всего она ждала мужа дома, а в поездки с ним ездила не часто.
О Сигрун Мюнте-Нансен, в девичестве Сандберг, написано совсем немного. Она как будто остаётся в тени своих знаменитых мужей — известного художника Мюнте и гениального Нансена.
Кто же она такая, если смогла покорить две «культовые», как мы бы сейчас сказали, личности и к тому же секс-символы своего времени?
* * *
В апреле 1886 года богема Кристиании была потрясена новостью о помолвке «вечного холостяка» — 37-летнего художника Герхарда Мюнте — и совсем ещё юной и никому не известной его ученицы 17-летней Сигрун Сандберг.
На друзей известного живописца эта помолвка произвела странное впечатление. Китти Хьеллан писала:
«Мне совсем не нравится, когда почти сорокалетний мужчина женится на ребёнке».
Сигрун казалась всем наивной, не уверенной в себе и очень стеснительной. Именно такой она и была.
В отличие от своего мужа, происходившего из аристократической семьи, Сигрун выросла в довольно простом окружении. Её мать, Йенни Сандберг, рано овдовела и, будучи женщиной решительной и имеющей на руках шестерых детей, через два года после смерти мужа открыла «Пансионат и частный отель, оборудованный телефонной связью» в самом центре Кристиании — на улице Карла-Юхана.
Нельзя сказать, чтобы Сигрун любила мать — она всегда называла свою свадьбу с Мюнте примером «торговли белыми рабами». Именно Йенни способствовала знакомству и развитию отношений дочери с человеком, который был всего на три года младше её самой. В пансионате несколько художников снимали номера и ателье — и Герхард был одним из самых привлекательных мужчин среди них.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});