Гро заметил взгляд загнанной лани в глазах Леди Мевриан. — Эти слова я не хочу понимать, милорд, — сказала она.
— Я обучу тебя, — сказал Кориниус с горящим лицом. — Любовники любят любовь, как ласточки любят лук[11]. Я люблю тебя, ты как будто вырвала сердце из моего тела.
— Милорд Кориниус, — сказала она, — у нас, женщин севера, слишком маленький желудок, и такие деликатесы нам не по зубам, хотя, быть может, они привычны тем, кто живет в многоводной Ведьмландии. Но если ты ищешь моей дружбы, сослужи мне службу, в нужном месте в нужное время. Но это не для застольной беседы.
— Что касается этого, — ответил Кориниус, — мы быстро договоримся. Я с удовольствием послужу тебе в твоей комнате и покажу такие деликатесы, о которых ты и не подозреваешь. Но я даже не надеялся, что ты предложишь это мне так внезапно. Ну, мы уже счастливы?
С пылающими от гнева щеками Леди Мевриан встала из-за стола. Кориниус, несколько неуверенно, тоже вскочил на ноги. Был он высок и силен телом, но и она была настолько высока, что их глаза оказалась на одном уровне. И он, как ночной хищный зверь, чье лицо выставили на яркий свет, глупо стоял под ее взглядом, и, внезапно, все желания в нем закоченели, и он угрюмо сказал: — Мадам, я солдат. Я по-настоящему люблю тебя, но не умею говорить комплементы. Да, я нетерпелив, но вини в этом свою красоту. Прошу тебя, сядь.
Но ответила ему Мевриан. — Твои слова слишком смелы и порочны. Приходи ко мне завтра, если хочешь, но я хочу, чтобы ты понял уже сейчас: только терпение и обходительность может помочь тебе завоевать меня.
Она отвернулась и пошла к двери. Он, когда волшебство ее взгляда перестало на него действовать, громко крикнул своим людям, приказывая задержать ее. Но никто не пошевелился. Тогда он, как тот, кто не может справиться со своим несносным аппетитом, перевернул скамью и стол, торопясь добраться до нее, и, так случилось, что он запнулся за них и упал на пол. И прежде, чем он успел вскочить на ноги, Леди Мевриан исчезла из комнаты.
Он медленно и мучительно поднялся, бормоча грязные и варварские ругательства, так что даже Лаксус, который помогал ему встать, был вынужден пожурить его: — Милорд, человек не должен превращать себя в зверя. Мы совсем недавно завоевали это королевство, носим на себе доспехи день и ночь, а старые правители, хотя и потерпевшие поражение, все еще живы и, скорее всего, поднимают против нас новые силы. Разве можно в такое время и посреди таких дел поддаваться любовным соблазнам?
— Да! — ответил Кориниус. — И не такому набитому дураку как тебе пересечь мой путь. Когда придешь домой и женишься на своей маленькой резвушке Сриве, спроси ее, кто способен доставить настоящее удовольствие женщине: я или ты? И послушай, что она скажет в ответ. На твоем месте я не лез бы в такие дела, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия.
Гро и сыновья Корунда тоже слышали его слова. Но Лорд Лаксус сумел рассмеяться и, повернувшись к Гро, сказал: — Генерал уже утонул в вине.
Однако Гро заметил, что, несмотря на видимое безразличие, лицо Лаксуса покраснело вплоть до мочек ушей, и сказал: — Это так, милорд. И все мы знаем, что истина в вине.
И Кориниус, вспомнив, что еще рано и пир только начался, приказал поставить стражников на всех проходах, ведущих к покоям Мевриан, дабы она не смогла сбежать и должна была ждать, пока он не придет к ней. Закончив с этим, он приказал праздновать дальше.
Лучшие вина и самые вкусные блюда без счета подавались там, и лорды Ведьмландии горячо набросились на них, отдавая должное великолепному пиру. Тем временем Лаксус сказал потихоньку Гро: — Ведомо мне, что ты не хочешь участвовать в самой злой части этих деяний. И знай, что если ты захочешь сыграть с ним шутку и украсть у него эту даму, я не встану у тебя на пути.
— В карточной колоде, — ответил Гро, — короли старше вальтов. Ничего злого еще не произошло, и мы здесь. Я слышал, как ночная птица пропела о вашей ссоре.
— Нет, не думай так, — ответил Лаксус. — Но я скажу тебе, как Роланд Оливеру[12], что ты больше всех остальных достоин любви этой дамы.
— Ты требуешь от меня сладкой глупости, коя чужда моей натуре, — ответил Гро. — Ведь я — словно знаменитый ученый, много лет назад отбросивший в сторону такие игрушки, и ныне сторонящийся их. И все-таки мне кажется злым деянием, если он возьмет ее против ее воли. Ты же знаешь его грубый солдатский ум, не говоря уже о его распутном обращении с другими женщинами.
— Тише, — сказал Лаксус, — по мне пусть он делает что хочет, и будет с этой дамой близок, как бабочка. Но с точки зрения политики от нее лучше избавиться. Я бы не хотел ее больше видеть. Поэтому я помогу тебе всем, чем хочешь. Если он проведет здесь целое лето, предаваясь с ней любовным шалостям, Король, скорее всего, обвинит нас в том, что мы, в разгар охоты, дали его доброму соколу наесться и добыча сбежала.
— Я вижу, — сказал Гро, улыбаясь самому себе, — что ты трезвый и разумный политик, и в первую очередь думаешь об интересах Ведьмландии. Это и правильно, и справедливо.
А тем временем пир шел своим чередом, Ведьмы обжирались деликатесами и большими бокалами пили вино. Женщины Мевриан тоже были здесь, в основном против своей воли, прислуживая пирующим, ставя перед ними новые блюда и наливая новые вина, золотые, темно-желтые и рубиново красные, в бокалы, хрустальные, яшмовые или вычеканенныe из чистого золота. Воздух в прекрасной зале загустел от паров, поднимавшегося над жаренным мясом и пьяного дыхания людей; потускневшие опаловые лампы светили медным светом и вокруг каждой из них образовался сноп медных лучей, как вокруг факела, горящего в тумане. Чаши дружно ударяли по столу и звенело разбитое стекло, когда опьяневшие Ведьмы с размаха швыряли на пол бесценные бокалы, разбивая их вдребезги. В комнате стоял несмолкающий шум, все пели и смеялись, и посреди шума слышались поющие женские голоса, хотя их песни почти тонули в пьяных криках. Ибо служанкам Мевриан пришлось танцевать и петь перед Ведьмами, как бы тяжело не было у них на сердце. И другие удовольствия, помимо песен и танцев, хотели получить от них чернобородые кутилы и искали для этого удобного случая, но это можно было сделать только тайком, не на глазах своего генерала. Ибо его страшный гнев обрушился бы на того, кто опрометчиво выставил напоказ свои успехи на тех полях, где их лорд вынужден был соблюдать пост.
Через какое-то время юный Хеминг, сидевший рядом с Гро, прошептал тому на ухо: — Это нехороший пир.
— Да нет, мне кажется, что это нормальный пир, — ответил Гро.
— Я бы хотел увидеть что-нибудь другое, — сказал Хеминг, — а не то, что он предлагает нам. А как ты думаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});