Читать интересную книгу Путь к Дюне - Фрэнк Герберт

Как уже давно понял его отец, Пирс Харконнен подсознательно всю жизнь хотел быть рассказчиком.

Мек для порки

Легенда Батлерианского Джихада

Когда в космопорт Гьеди Первой вернулся бронированный корабль армии Джихада, население встречало его, предвкушая новость о новой великой победе над злодейскими мыслящими машинами. Но лишь взглянув на покрытый вмятинами и обгоревший корпус судна, Вергиль Тантор понял, что оборона колонии Перидот закончилась отнюдь не так, как ее планировали в штабах.

Протолкавшись сквозь плотную толпу, запрудившую подходы к космопорту, Вергиль наткнулся на солдат оцепления: желторотые юные новобранцы и старые ветераны, не годные уже к битвам с боевыми роботами Омниуса. Сердце юного Тантора стучало, как паровой молот.

Мысленно он молился, надеясь, что ничего не случилось с его названым братом Ксавьером Харконненом.

Поврежденный корабль тяжело опустился на причальную площадку словно потерпевшее крушение судно, столкнувшееся с рифом. Двигатели, раскаленные от трения об атмосферу, шипели и стонали, медленно остывая.

Вергиль смотрел на почерневшие отметины на броневых листах обшивки, гадая, какие снаряды и ракеты выпускали злобные машины в доблестных защитников Джихада.

Если бы и он был в их числе! Вергиль тоже мог бы принять участие в сражении. Но Ксавьер — командир боевой группы — всегда сопротивлялся вступлению Вергиля в армию с той же страстью, с какой он воевал с мыслящими машинами.

Когда системы приземления фиксировали огромный корабль, в нижней части корпуса открылись десятки выходных люков. Из них начали выходить младшие командиры, потребовавшие помощи. Из города был вызван медицинский персонал; прибыли также медицинские команды из других местностей и даже с других континентов, чтобы оказать помощь раненым солдатам и колонистам.

На поле были установлены передвижные сортировочные и диагностические пункты. Сначала оказывали помощь военным, так как они добровольно отдавали жизни, жертвуя собой во имя великой битвы, начатой Сереной Батлер. Красно-зеленая форма была запачкана и кое-как залатана; очевидно, у солдат и офицеров не было возможности привести себя в порядок за время долгого путешествия от колонии Перидот. Наемникам помощь оказывали во вторую очередь, вместе с ранеными эвакуированными колонистами.

Вергиль вместе с другими солдатами космопорта бросился помогать раненым; его большие карие глаза тщетно искали человека, который мог бы ответить на главный, мучивший его вопрос: что с сегундо Ксавьером Харконненом? Тревога не покидала Вергиля. Возможно, что все в порядке… но что, если его старший брат был убит в этом героическом походе? Что, если он ранен, но остается на борту, отказываясь от медицинской помощи до тех пор, пока ее не окажут его солдатам? Любой из этих сценариев волне отвечал духу и личности Ксавьера Харконнена.

Вергиль работал уже много часов, не представляя себе, через какой ад пришлось пройти этим воинам Джихада. Потный и уставший, он действовал как автомат, выполняя распоряжения и развозя по местам обожженных, раненых и отчаявшихся беженцев.

Он слышал приглушенные голоса людей, рассказывавших о бойне, в которой была уничтожена, буквально стерта с лица земли эта маленькая колония. Когда мыслящие машины решили присоединить колонию к Синхронизированному Миру, армия Джихада направила войска на защиту Перидота.

Но схватка за колонию оказалась лишь одной из многих в длинной череде битв, состоявшихся за десяток лет, прошедших с того дня, когда Серена Батлер призвала все человечество подняться на борьбу за ее дело — после того как мыслящие машины убили ее маленького сына Маниона — сына Ксавьера.

В наступательных и оборонительных боях обе стороны несли большие потери, но ни одной из них не удавалось добиться окончательной, решающей победы. Мыслящие машины без устали строили новые корабли и производили новых роботов, но людские потери были невосполнимы. Серена произносила зажигательные речи, призывая на борьбу новых добровольцев. На войне погибало так много солдат, что руководство Джихада начало скрывать потери. Война коснулась всех, борьба стала тотальной.

После бойни на Хонру, семь лет назад, Вергиль уже хотел вступить в вооруженные силы Джихада. Он считал это своим долгом, долгом и священной обязанностью человеческого существа, независимо от его родственных связей с Ксавьером и его убитым сыном Манионом. В имении на Салусе родители уговорили сына подождать, ведь ему нет еще и семнадцати лет, но Вергиль не желал слушать никаких доводов.

Вернувшись на Салусу после той битвы, Ксавьер удивил родителей, предложив в виде исключения взять не достигшего призывного возраста Вергиля в армию и начать готовить его к действительной службе. Молодой человек ухватился за эту возможность, не подозревая, что у Ксавьера были на этот счет свои планы. Сегундо Харконнен позаботился о том, чтобы Вергиля определили в тихое место на Гьеди Первой, где он будет заниматься восстановительными работами — и где он будет вдали от реальных страшных схваток с неумолимым машинным врагом.

Вергиль служил на Гьеди Первой уже несколько лет, поднявшись до звания всего лишь второго децеро в строительной бригаде… так и не участвуя в боевых действиях. А в это время Ксавьер Харконнен водил боевые корабли с одной планеты на другую, защищая свободное человечество от механизированных орд вездесущего компьютерного разума Омниуса…

Вергиль перестал считать раненых, перенесенных им за эти часы. Сейчас он, потея в своей зеленой форме, вместе с каким-то гражданским мужчиной несли на носилках раненую женщину, спасенную из ее щитового домика, который сожгли машины в колонии Перидот. Женщины и дети Гьеди-Сити сновали между ранеными, предлагая им воду и еду.

Наконец, когда жаркий день был уже в самом разгаре, радость переполнила грудь Вергиля. В это время он ставил носилки с очередным раненым на площадку сортировочного пункта. Он поднял глаза на корабль и обомлел. От того, что он увидел, у Вергиля захватило дух. У главного трапа вернувшегося боевого корабля он разглядел выделяющегося гордой осанкой офицера, вышедшего из люка судна.

Сегундо Ксавьер Харконнен был одет в безупречно чистую и отутюженную форму со всеми положенными знаками отличия. Безукоризненно сидевшее обмундирование делало Ксавьера похожим на воплощение военного, каким он, собственно, и был до мозга костей. Именно такие командиры воодушевляют своих солдат, вселяют в них уверенность, дают надежду мирному населению и вызывают восхищение у жителей Гьеди-Сити. Страх — это главный враг, враг страшнее, чем мыслящие машины. Ксавьер никогда не давал своим подчиненным повода испытывать страх и неопределенность: да, доблестное человечество рано или поздно выиграет эту войну.

Улыбаясь, Вергиль в первый раз за сегодняшний день облегченно вздохнул. Все сомнения улетучились. Естественно, Ксавьер Харконнен жив. Этот великий человек командовал войсками, освобождавшими Гьеди Первую от порабощения кимеками и машинами. Ксавьер командовал флотом во время атомного очищения Земли, первой великой битвы Джихада Серены Батлер.

И этот герой не остановится до тех пор, пока не будет уничтожена последняя мыслящая машина.

Но, глядя на спускавшегося по трапу брата, Вергиль вдруг заметил, как тяжелы его шаги, какая усталость сквозит во всех движениях и как постарело его лицо. На нем не было даже тени улыбки, никакого блеска в серо-стальных глазах. Выражение лица было каменным, собственно, оно ничего не выражало. Как мог человек так скоро постареть? Вергиль преклонялся перед Ксавьером, он горел желанием поговорить с ним наедине как с братом и узнать, что же в действительности произошло в колонии Перидот.

Но на людях сегундо Харконнен никогда не покажет свои истинные чувства. Для этого он был слишком хорошим военачальником.

Вергиль протолкался сквозь толпу ближе к кораблю, радостно приветствуя вместе с другими выдающегося сегундо. Ксавьер наконец узнал брата в море других лиц, и в глазах его сверкнула радость, которая тотчас же потухла, словно раздавленная тяжелыми думами, переполнявшими Ксавьера, страшными воспоминаниями пережитой катастрофы. Вместе с остальными рабочими Вергиль, дождавшись, когда Ксавьер спустится на площадку, отправился сопровождать его в Гьеди-Сити.

* * *

Вместе с уцелевшими офицерами своего штаба Ксавьер проводил все дни в составлении рапортов и отчетов, которые надо было представить руководству Лиги по поводу проигранного сражения, но он все же настоял на нескольких часах перерыва, чтобы встретиться с братом.

Он приехал в домик Вергиля, усталый, с покрасневшими от бессонных ночей глазами, измотанный переживаниями и работой. Когда они обнялись, Ксавьер некоторое время оставался напряженным и оцепеневшим, прежде чем расслабился и ответил на горячее объятие своего темнокожего брата. Несмотря на свою полную физическую несхожесть, отмечавшую разницу в их расовой наследственности, оба понимали, что узы любви, связывавшие их, есть не проявление близости родословных, а проявление той семейной атмосферы любви и уважения, какая окружала их в доме Эмиля и Люсиль Тан-тор. Впустив брата в дом, Вергиль заметил, что Ксавьера бьет дрожь, которую он подавляет лишь усилием воли. Он постарался отвлечь Ксавьера, познакомив его со своей женой, с которой сочетался браком два года назад.