с ним поступить, но, раз уж выбора все равно не было, то постарается использовать эту возможность, чтобы проверить свои пределы. Ранее Зиргрин рассказывал ему о том, как его во время ученичества раз за разом доводили до предела через пытки и моральное давление. Это помогло ему закалить свою волю и стать в прямом смысле несгибаемым. Однако поступить подобным образом со своим учеником он не мог. Не только из-за своего подчиненного положения одушевленного меча, но и по причине глубокой привязанности к юноше. Наиль стал для Крылатого Змея первым прямым учеником, он вложил в него всю свою душу и тайно считал его своим приемным сыном. Как бы у него поднялась рука пытать близкого ему человека?
Именно из-за всего этого Наиль ощущал, что его обучение было не совсем полным, ему чего-то не хватало, он чувствовал это. Зиргрин объяснял, что пробелы позже сможет восполнить магия, в конце концов, сделать из него королевскую тень без условий «зверинца» Гильдии теней было просто нереально, условия обучения там повторить было почти невозможно. Однако парень все же решил использовать любую возможность, чтобы приблизить себя к недосягаемому стандарту, которым стал его запечатанный в меч учитель.
Двенадцатую роту встречал совершенно незнакомый старший лейтенант с глубоким шрамом на лице, разорвавшим его щеку от уголков губ до уголка глаза, из-за чего он создавал некое жуткое впечатление. Скорее всего, повышен за боевые заслуги. Но никто из бойцов не смотрел на него свысока, да и не посмел бы. Таких офицеров ценили куда больше, чем знатных отпрысков и выходцев из богатых семей, так как получившие повышение в бою прекрасно понимали цену человеческой жизни и старались беречь своих людей.
Наиль взглянул на лейтенанта. Раз он их встречал, то он и был их новым командиром. Куда делся предыдущий — юноша догадывался, но точно знал только Дарнак. Но почему-то парню стало легче от осознания того, что его товарищей передадут, судя по всему, в надежные руки. И если назначен нормальный боевой офицер, то бывшие каторжане за заслуги перед короной точно будут помилованы и переведены в обычное подразделение. Это немного успокаивало.
Старший лейтенант выслушал «официальный» доклад Берка, после чего дал сигнал стоявшим позади него дознавателям увести пленников.
— Вы хорошо потрудились, так что заслужили немного отдыха. Идите в казарму, приведите себя в порядок, перекусите и получите новую форму вместо этих лохмотьев. Я разберусь с формальностями и подойду — познакомимся.
Несмотря на свирепый вид, голос у нового командира оказался довольно приятным и спокойным. Его поведение коренным образом отличалось от того, как вел себя их прежний лейтенант. Бойцы роты не знали, почему у них вдруг сменилось командование, но никто совершенно не расстраивался по этому поводу.
Двенадцатая рота вскоре прибыла в свою казарму. Здесь их уже ждал накрытый стол с несколькими разными блюдами, что для обычных солдат являлось небывалой роскошью. Для них даже затопили баню, а на выходе из нее выдали совершенно новую форму, на рукавах которой больше не было нашивок каторжан. Эта маленькая деталь не осталась незамеченной бойцами, так что настроение в роте было приподнятым.
— Вижу, вы уже обо всем догадались, — прозвучал голос нового лейтенанта.
— Рота, стройся! — приказал Берк, едва заметил прибытие командира.
Все пехотинцы моментально заняли свои места в строю. Старший лейтенант наблюдал за ними с благосклонной улыбкой. Даже если ранее они были ничем иным, кроме мусора, то, пройдя через бои, стали достойными солдатами. В горниле войны невозможно не измениться. И здесь сразу становится видно, кто есть кто, а гниль отсеивается в первых же боях.
— Мое имя Фарис, с этого момента именно моим приказам вы все подчиняетесь. Многие уже заметили, что нашивок каторжан на вашей новой форме больше нет, так что кое-о чем догадались. Рота у вас довольно необычная. В ней даже морт состоит, хотя должен быть в корпусе мортов. Что и почему — вы мне расскажите чуть позже. Завтра в полдень на главной площади Заставы состоится вручение наград и торжественное расторжение ваших духовных контрактов. После этого будут наказания для провинившихся, и вот мне хотелось бы рассмотреть этого «счастливчика» поближе. Десятник Нил, выйти из строя.
Наиль спокойно вышел из строя и встал перед старшим лейтенантом, заложив руки за спину.
— Десятник Нил, в ожидании ваших приказов, эр старший лейтенант.
Командир взглянул на спокойно стоявшего перед ним юношу, которого, кажется, совершенно не заботит, что он завтра умрет на главной площади.
— Шестьдесят четыре удара плетью экзекутора. Что именно ты натворил?
— Нарушил духовный контракт, эр старший лейтенант.
— Так значит, предатель, — с презрением взглянул на юношу офицер.
— Эр старший лейтенант, разрешите обратиться, — словно через зубы выдавил сержант Берк.
— Разрешаю.
— Нил не предатель. Мы все в долгу перед ним, так что я прошу эра старшего лейтенанта о снисхождении.
Подняв взгляд на построившихся перед ним пехотинцев, командир увидел, как от ярости у них на лицах играют желваки. Во взгляде всех, даже сержанта Берка, горел гнев. Но этот гнев точно не направлен на юношу. Глаза Фариса сузились. Согласно докладу, в двенадцатой роте выжило шестьдесят пять бойцов, если исключить одного, то выйдет шестьдесят четыре, как и ударов плети, которые должен принять стоявший перед ним десятник. Совпадение?
— Так… Я чего-то не понимаю?
— Эр старший лейтенант, — спокойно обратился Наиль, взглянув на уродливое лицо офицера. — Я нарушил духовный контракт, чтобы спасти жизни своих товарищей. Именно поэтому моим наказанием будет не смертная казнь, а плети. Но я не могу раскрыть подробности без разрешения генерала Дарнака.
Парень прекрасно понимал, что эту информацию утаить будет невозможно, так что заранее очертил рамки, в которых пехотинцы могли обсуждать произошедшее.
— Вот оно что, — вздохнул офицер. Его взгляд, которым он смотрел на юношу, потеплел. — Однако столько ударов плети экзекутора не будут отличаться от смертной казни, так что обычная казнь была бы милосерднее.
— В моем случае есть шанс выжить. И если выживу, то смогу покинуть армию.
— Понимаю. Хорошо, я не стану касаться этого вопроса, раз уж часть информации засекречена. Все свободны. Отдыхайте.
— Ты ему не скажешь? — тихо спросил Рик, когда офицер покинул расположение их роты.
— Зачем? — безразлично ответил Наиль. — Меньше знает — крепче спит. Не забывайте, что именно ему приводить наказание в исполнение.