в тайгу и искать там семейство Лыковых.
После многодневных баталий, во время которых — знамя победы склонялось то в одну, то в другую сторону, на съезде вдруг появился Погребинский и начал угрожать, применяя такие слова и выражения, как:
«Сопляки», «Я вас в порошок сотру», «Отправлю вас всех в Красную Армию, а там — вас научат старших уважать»…
Выступавшим представительницам противоположного пола, он не постеснялся заявить:
«С вами то, полоумными бабами — мы меньше всего будем считаться»!
«Флаги на башнях», говорите⁈
Вот же педагог, фуев!
Когда, после речей Ефима Анисимова и Кондрата Конофальского, большинством голосов решили, что голосовать за переизбрание — имеют право только работники завода, Погребинский вышедши из себя крикнул:
«Сволочи, саботажники, контрреволюционеры! Привлеку к ответственности и сотру в порошок, вы так и знайте!».
Наконец, он предложил, чтоб все кто за переизбрание — отошли налево, а кто против — направо… Чтоб, как говорится — отделить «зёрна от плевел».
На такое, возмутились даже питерцы!
Короче, несмотря на то, что мы все вместе были на грани фола — «Красное Сормово» удалось отстоять, а значит — ещё повоюем[2].
* * *
После Берлина, Парижа и Гамбурга — Ленинград неприятно поразил грязью даже на мостовых, обшарпанными зданиями, большим количеством военных патрулей, проверкой на каждом шагу документов милиционерами — одетых как бандиты, то есть — «кто во что горазд» и, от последних отличимых только по нагрудным значкам.
Поселился в арендованной комнате в бывшем особняке Нарышкиных — где у меня «заначен» на чёрный день их клад фамильного серебра, отдохнул чуть-чуть и начались «мероприятия» — гори они синим пламенем.
Первым делом была «презентация» — то бишь грандиозный митинг, на котором весь купленный мной хабар был представлен — как подарок германского пролетариата, пролетариям Ульяновска.
Рисунок 23. Ленинград, 20-е годы.
Однако, хотя на торжественном митинге от вышестояще-руководящих ленинградских товарищей слышались сплошь мажорные речи — просто так не пролезло!
Таможня дала «добро», но ленинградские власти вывозить груз не разрешили — в наглую и едва ль не открытым текстом, требуя «поделиться». Подобные же хотелки предъявили железнодорожники, мурыжа подачу вагонов. Причём, заморская картоха и непонятные зверьки страхолюдного вида, их почему-то не интересовали… Все вместе, они претендовали, не много ни мало — на половину моих грузовиков и особенно на легковушки.
Я то в принципе привык, но на бывших со мной иностранцев — неизгладимое впечатление произвело убойное сочетание крайней бестолковости советских чинуш и их же беспримерной наглости.
Дело дошло до того, что мой хабар пытались арестовать!
Охрана состоящая из немцев, чуть ли не стреляя в воздух их дробовиков — отбила первый натиск ментов и чекистов, но дело конкретно запахло керосином и я уже было всерьёз подумывал, чтоб раньше времени применить своё «оружие массового поражения» — грибной антиалкогольный порошок…
Ну, чтоб отвлечь внимание и потихоньку слинять из города трёх революций, гори он неугасимым синим пламенем.
К счастью, у меня в Питере был «свой» человек и довольно высокопоставленный.
Это Шапошников Борис Михайлович — ныне Заведующий Ленинградским военным округом. Стоило позвонить и передать ему привет от Елизаветы Молчановой, как тот тут же оказал нашей миссии полное содействие — прислав в подмогу немцам целую роту вооружённых красноармейцев с пулемётом, для охраны и сопровождения груза.
Последовал грандиозный скандал, чуть не перешедший в грандиозное мордобитие высокопоставленных лиц, но хабар удалось отстоять.
Правда в ответку, в знак так сказать — «доброй воли», Председателем производственно-торгового кооператива «Красный рассвет», в дар от ульяновских рабочих — одной из кадровых частей ЛенОВО РККА, было безвозмездно передано пять «Мак-Бульдогов».
Снова торжественный митинг, уже в одной из частей округа, сменивший его торжественный ужин, то да сё…
Отбояриться в этот раз не смог — наговорился до благородной хрипотцы, как у Никиты Джигурды!
Содержимое же их пятитонных кузовов (в основном, это всё та же французская военная форма и обувь, зачастую уже ношенная) — ушло к железнодорожникам за вагоны.
Питерское руководство я тоже не обидел, подарив им в знак примирения кой-какие заморские финтифлюшки, всё больше по мелочи. Брали всё: дефицит в стране был страшенным — но почему-то в особом тренде у начальства были женские чулки.
Интересно: сами носят — гомосеки, иль жёнам и любовницам дарят — прелюбодеи?
Нечто подобное предполагал ещё в Париже, поэтому заранее позаботился об изрядном запасце, как средневековый купец плывущий к папуасам — об красных ленточках в их кучерявые волосы, об бубенчиках в их широкие ноздри, да зеркальцах — всем этим самозабвенно любоваться.
Короче, несмотря на некоторые возникшие поначалу недоразумения — расстались мы с питерскими властями, чуть ли не друзьями…
* * *
Пока суд да дело, тёрки-разборки — занимался в Питере, ещё кой-какими делами-делишками…
Как уже рассказывал выше, весной этого года в Чуйскую долину Киргизии ездила экспедиция вермикологов за одноимённым — Чуйским же, дождевым червём. Где-то в начале августа, учёные вернулась в Ульяновск с неплохим расползающимся «уловом» и теперь усиленно — скрещивает его с ранее приобретённым маньчжурским и нашим владимирским.
По их и моей задумке должен получиться мутант — который своей прожорливостью, плодовитостью и неприхотливостью — должен если не превзойти, то быть не хуже моего «современника» — красного калифорнийского червя.
А это, в свою очередь — вызовет переворот в сельском хозяйстве страны!
Под прикрытием экспедиции вермикологов, за «травкой» для центрового финского контрабандиста Вели — ездил мой пройдоха-порученец и, с ним — двое врачей из «Клиники душевных болезней» при ленинградской Военно-медицинской академии, где будущий профессор Николай Иванович Бондарев, финансируемый «Красным рассветом» — проводит смелые эксперименты по лечению безнадёжного алкоголизма курением марихуаны.
Первые результаты эксперимента обнадёживали: подавляющее большинство подопытных хроников бросили пить — даже после возвращения их в «естественную среду обитания». Хотя, имелись и «неподдающиеся» и, даже предпочитающие совмещать оба этих «достойных» занятия.
Двое врачей клиники, ездившие с экспедицией вермилогов, привезли научно зафиксированные наблюдения: курение гашиша в советской Средней Азии носит достаточный массовый характер — но нигде не увидишь валяющихся по канавам и вдоль заборов «обдолбышей», как в России упившихся вусмерть пьяниц.
Зная ответ, тем не менее спрашиваю:
— Так, если верить научно доказанным фактам — курение гашиша менее вредно, чем употребление спиртных напитков?
Кивают:
— Если верить фактам, то это именно так. Хотя, чтоб научно доказать — ещё требуются исследования.
И смотрят на меня, как эфиопцы на мать Терезу.
Ничего конкретно обещать не