Сохранится в веках Балх, переживет Чагатая, помню, была такая провинция или город. А вот Газни не помню.
Съездил в Бухару, посмотрел, как идет восстановление. Учитывая религиозность населения, особое внимание уделил храмам. Их надо привести в порядок в первую очередь, остальное постепенно нарастет, воодущевленный народ поможет. Встретился с духовными лидерами, послушал лекцию об исламе, рассказал о программе поддержки и, в их присутсвии, отдал необходимые приказы городскому руководству. Расстались довольные друг другом, даже получил приглашение совершить хадж в Мекку. Жаль, но пришлось отказаться. Время у меня ограничено, а Вечное Синее Небо всех видит. Я ему клятву давал. Бог един и он есть.
В Самарканде велел отслужить хотбу - молитву в свою честь. Это значит, что я принимаю корону хорезмшахов, признаю себя правителем этой страны, а ислам признается ее официальной религией.
В начале весны, совершая прогулку за городом, неудачно упал с коня. Шел легкой трусцой. Конь оступился и я вылетел из седла, спиною прямо на камень. Аж дух вон. Кое-как добрался домой. За пару дней никакого облегчения. Позвал китайца с его лекарствами для продления жизни, жень-шень какой-нибудь, или - что он там может? Ничего не может, сказал, что такому старому ослу, как я, уже вредно скакать верхом. Пришлось приглашать шаманов. Философ отбыл на родину. На прошание вручил ему указ об освобождении от налогов. Надо было чего-нибудь умное сказать. Ничего не придумал. Спина еще здорово болит, да и вообще, я - не большой оратор.
К лету перебрался на северный берег Сырдарьи, в долину Чирчика, где-то - южнее Ташкента. Дальше, пока, спина не позволяет. Октай закончил формирование новых пяти дивизий, просится приехать ко мне, хочет захватить с собой Чагатая и потом оставить. Джигиты мосульского атабека замечены на наших южных территориях. Там еще недостаточно преданных нам войск и атабек этим нагло пользуется. Отписал ему, что после Хорезма могу легко присоединить к нам Мосул, только атабек мне уже не потребуется. То есть: сиди тихо и дыши через раз, пока мои сыновья и внуки тебя не завоевали. Лет десять - пятнадцать лишних проживешь. Октаю приказал заложить еще пять дивизий. Пора разыскивать остатки разбежавшейся армии Мухаммада и ставить в строй на довольствие. Толуй вернулся на привычное место моего адъютанта, покидать его не желает. Вполне счастлив рядом со мной, мечтает всю жизнь провести возле трона любимого отца, только не отсылай никуда. Все это написано на его честной и открытой физиономии. Постоянно пропадает на охоте, очень ждет братьев.
Теркен-хатун и все родственники, жены, дети Мухаммада, захваченные нами, отправляются со мной жить в Монголию. Выезжая из Самарканда, забрал освободившиеся после пересменки две прошлогодние монгольские дивизии. С нами побудут, до самых границ Монголии. Расхулиганился и провел в Самарканде парад победителей. Через главные городские ворота выезжали построенные в четыре ряда две монгольские дивизии, а у ворот, в степи, по обе стороны дороги, сидел весь бывший двор Мухаммада, подобно цыганскому табору, и дружно подвывал. Черт его знает, может цыгане и не от индусов, а от этих канглов произошли? Очень на табор было похоже. Приставленные к канглам воины бичами поддерживали нужный настрой, не давали замолкать и уставать. Когда проехал последний ряд, подняли это стадо и погнали по пыльной дороге, вслед уходящей коннице. Детей и ослабших женщин посадили на повозки. Я разрешил сажать всех, кроме одной. Впереди задавала темп движения привязанная к арбе цепью за ошейник главная женщина планеты, рядом с арбой скакал игривый жеребенок, а увязавшаяся из города шавка пыталась схватить за ноги то его, то Теркен-хатун.
Глава 28.
Опять меня Сися беспокоит. Чешется. После нашего последнего, но - только устного контакта, Сися целый год прилежно воевала с Цинь. Без особого результата, да все же делом была занята. Потому как - с империей Сун договаривалась. Те в будующей совместной жизни брали на себя все осадные работы, а Сися предоставляла войска для полевых ратных трудов. Такая складчина у них наметилась. И вот, три года назад, шестью колоннами из разных городов, под командованием шести генералов, армия Сун вторглась в остатки империи Цинь. Ура! Рано. Только двое оказались не совсем дураками: Чжи Цзюнь взял Лайюаньчжень и разгромил примерно дивизию циньцев под Диньюаньчэном. Ван Шисинь взял Яньчуаньчжэнь. Это все. Чэнь Синь осаждал вместе с тангутами Гунчжоу и получил по морде за компанию. Остальные совсем ничего не смогли сделать и, быстро нахватав, кто чего успел, скрылись за горизонтом, бросив бедную Сисю в слезах. Да, девушка, мужчины тоже разными бывают. Ни тебе цветов, ни комплиментов. Гражданский брак, сочувствую.
Страшно одной. А тут бравый Мухали, под боком, решил взять Цзячжоу. Совсем уже собрался идти туда в обход Сиси, но упросила девушка не чиниться, пройти по ее территории, да еще и с собой пятидесятитысячный корпус дала. Взял Мухали город, посадил туда свой гарнизон, а Сися губки надула. А мне? Грубый Мухали спустил штаны и показал свое предложение. Обиделась Сися, ноту протеста написала, угрозу своим границам увидела и вообще отозвала войска. Ничего себе у Мухали аргумент оказался, даже воевать не пришлось. Но Сися дама незлопамятная, мужелюбивая, пожила месяца два в одиночку и продолжила дальнейшие совместные операции. Частью - неудачные. Мухали рассердился, обвинил в этом Сисю и десять дней подряд опустошал тангутский округ Цзиши, успокаиваясь. Все мужчины подлецы! Сися же не специально, она не хотела! Вот так и жили до прошлого года.
А в прошлом году в Сисе был переворот и к власти пришел антимонгольский товарищ Дэван. Послали недавно Ши Тянсяна с его Черной Армией в центральный округ Сиси, Хэланьшань, разъяснить Дэвану его неправоту и шаткость занимаемых позиций, но - неудачно. Черная Армия потерпела поражение. Ши тяжело ранен в голову. Меня просят поторопиться с возвращением. Уже не смешно.
Еще Бортэ спрашивает, что у меня здесь за скандал с сыновьями? Зучи ей написал, что, после взятия Гургани, сыновья набрали себе рабов и не выделили мне никакой доли. Зучи свою часть рабов передал мне и тихонько отъехал от бушующего в гневе отца, а младшие упираются. Ему бы с ядами научиться работать и был бы готовый Цезарь Борджиа. Охрану надо усилить. Хотя куда уж усиливать, меня история еще четыре года охранять будет.
Люди Зучи пригнали двадцать тысяч белых коней мне в подарок. Его загонщики вытеснили из кипчакской степи прямо к нашему лагерю несколько табунов диких степных ослов. У некоторых на спинах выжжено тавро Зучи. Он их уже загнал, а когда они падали от усталости, ловил голыми руками и выжигал тавро. Намек оценил, тонко. Сыновья в восторге - такая охота!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});