«И куда теперь девать эту ценную добычу, — думает де Вожуа, — не в сарай же его сажать? А дом невелик… ладно, посадим к писарям. Лекаря все-таки стоит позвать, пусть осмотрит. Нам капитана все-таки допрашивать, хотя бы из уважения к господину полковнику…»
Капитан Арнальд Делабарта — южанин, местный, — как выяснилось, сломал руку. Сломал совершенно сам, пока дрался с де Рэ, и, конечно, не сказал противнику ни слова — положение, когда вроде бы беспомощная дичь переиграла охотников и по мастерству, и по качеству расчета, было и без того достаточно неуютным. Ну а полковник не проявил внимания, хотя мог бы, конечно, и заметить.
Так что теперь взамен оружия капитан обзавелся новехоньким лубком на руке, и о шпаге мог забыть на добрый месяц. Впрочем, он о ней пока и не думал, хотя потом должен был бы и вспомнить. Битый час молодой человек очень, очень пытался ничего не сказать. Бросал суровые взгляды, супился и вертел головой по сторонам, видимо, ожидая, что к нему подступят с пристрастием и выискивая орудия для оного.
В то, что де Рубо — это де Рубо, тоже поверил не сразу. Видимо, как-то иначе себе его представлял.
А вот когда осознал, что никто из него силой ничего добывать не собирается, да выслушал получасовое объяснение о назначении и устройстве конструкции, с которой генерал возился по ходу разговора — ей предстояло стать верхней частью той самой сушилки для обуви — да столько, да еще полстолько, да еще четверть столько всяких нужных и полезных мелочей… то и сам начал что-то рассказывать.
Только поведать капитан Делабарта — которого де Вожуа несколько раз нечаянно переделывал в де ла Бара, по привычке, на что молодой человек сердито вспыхивал, — ничего действительно нового не смог. Численность войск Аурелии в Марселе была известна и раньше, пополнения к ним не пришло, да и неоткуда было, и не могло оно пробраться незамеченным. Что в городе еще не начали голодать, но уже туго затянули пояса — само собой понятно. Что немногих дворян, принявших вильгельмианство, не выгнали из города, а держат в тюрьме — в штабе давно и сами догадались. Что всю неделю после изгнания «еретиков» марсельцы ждали атаки и были к ней готовы, тоже не новость. А планами на будущее командование с такими как Делабарта не делится… в том числе и вот на такие случаи.
В общем, из плохой охоты на полковника де Рэ у капитана получилась очень даже неплохая разведка. С генералом де Рубо лично познакомился, на штаб армии полюбовался, через расположение Первого полка его провезли… с почетным караулом, и не кто-нибудь, а командующий прибывшего к арелатцам пополнения. Молодой человек мог гордиться собой. Поставив сети на ловца, он по уши запутался в них, стал приманкой — и добыл-таки на живца кое-что весьма интересное. Только сейчас он этого не понимает… так скоро поймет.
А не понимает, потому что считает, что на арелатскую армию и внутреннее ее устройство он будет смотреть еще долго — и узнать о ней рискует очень много.
Господин полковник во время допроса терпеливо сидел у стенки — за спиной у пленного, чем марсельца очень беспокоил. Сам де Рэ, кажется, тоже пребывал отнюдь не в восторге. Барабанил пальцами по оконной раме, резко поворачивал голову, когда Делабарта начинал говорить, а когда генерал вдавался в особо долгие рассуждения, тер висок тыльной стороной кисти, затянутой в перчатку. Кажется, у него болела голова.
Впрочем, результат он заметил и некоторое время слушал довольно внимательно — для него-то часть обсуждаемого была новостью — но вот когда де Рубо сказал, что проголодался и предложил всем, включая марсельца, естественно, тут же, не сходя с места, и поужинать, де Рэ попросил разрешения откланяться. И конечно получил его. Хотелось бы знать, с кем он не хотел сидеть за одним столом? С Делабарта или с де Рубо?
Минуты не прошло — послышался за окном топот фризского жеребца, значит, вылетел северянин стрелой. Только бы опять с добычей не вернулся!..
Глядя на капитана, пытавшегося на ходу научиться управляться с ложкой левой рукой, де Вожуа с трудом сдерживал улыбку. Плен пленом, а аппетит у молодого человека на месте: наворачивает кашу за обе щеки. Видимо, с утра сидел в засаде. Да и каша отличная, наваристая, мяса в ней много. Возможно, де Рэ и притащил с собой личную походную кухню и обоз разносолов, но от здешней каши отказался совершенно напрасно. Повара для генерала советник искал сам, долго, и нашел наконец такого, что хоть на костре, хоть на дворцовой кухне из ничего соорудит много вкусной еды.
А разговор кружил по здешнему побережью и здешним урожаям, погоде, охоте. Дени слушал, подхватывал, где ему оставляли место, и запоминал все сказанное, а особо — те случаи, когда Делабарта пытался что-нибудь упоминанием обойти. Потом — через дичь и лошадей — они вдруг перескочили на сегодняшнюю засаду, и тут марсельский капитан спал с лица и снова сделался неразговорчив.
Обижается, кажется, юный офицер, что его перехитрили. Он думал, что наш черный всадник просто так выкаблучивается, катаясь по ничейной полосе без сопровождения — а он не просто выкаблучивался, он искал родственную душу.
— Рыбак рыбака видит издалека, как сказала некогда рыба-удильщик святому Андрею. — Де Рубо смотрел на свою миску, видимо, пытаясь понять, куда именно из нее исчезла вся эта еда, которая только что здесь была.
Делабарта очень долго соображал, что именно ему сказали. Даже ложку отложил. Сообразив, блеснул глазами — карими, в отличие от пленителя, да и вообще вблизи они были не слишком похожи, только масть одна. Поджал губы, опустил голову.
— Кто-то из нас двоих не рыбак, — выдохнул марселец.
— А что вам так не понравилось? — спросил Дени. В конце концов, ты ловишь, тебя ловят…
— Со мной было шестеро солдат. Четверо были убиты в схватке. Двое только ранены, он велел их добить. Даже того, кто только вывихнул руки.
Да. То-то наш капитан ждал всего. Это даже по меркам северной границы немного слишком жестко. Впрочем…
— Полковник де Рэ — вильгельмианин. С севера. Он прибыл сюда позавчера. И узнал наши новости.
Делабарта долго разглядывал сотрапезников, переводя взгляд с одного на другого. Да, ему должно быть, непонятно, как католик с вильгельмианином служат в одном штабе и превосходно уживаются между собой.
— Мой отец командует полком городской стра… — капитан прикусил язык, потом понял, что — поздно, проговорился. — Вы не понимаете. Это выглядело… плохо. Но было бы в десять раз хуже. Про Арль все слышали. Через день после того уже было назначено… вышла бы резня, в магистрате вовремя узнали — и ничего другого не успели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});