– Мама, мама…
Луиза крепко держала ее за талию.
Катарина сделала шаг вперед. Александр нежно положил ладонь на ее руку.
– Мама, спой мне!
Катарина сжимала ладонь Александра.
– О, чистая моя любовь, восстань и удались, – запела она, и ее голос, прекрасный и сильный, заполнил воздух. – Смотри – оттаяла земля, – голос ее чуть дрогнул. – Метели… – она еще крепче сжала ладонь Александра, – унеслись.
Повозка, миновав тополиную аллею, повернула за угол.
Во дворе воцарилась тишина. Все, подавленные прощанием, стояли молча и наблюдали. Александр надолго заключил Катарину в объятия и, продолжая обнимать ее, подал сигнал Трагену готовиться к выступлению. Без лишнего шума мужчины вернулись к своим обязанностям.
Час спустя они приготовили факелы и обмакнули их в маслянистую жидкость, которую поспешно размешивала Катарина. Если удача… и Грендель окажутся на их стороне, ярко-голубой свет, отбрасываемый факелами, будет освещать только небольшое пространство вокруг. Замысел состоял в том, чтобы создать видимость, будто стекается огромное количество солдат, но чтобы никто не мог рассмотреть эти тысячи.
В сумерках они собрали сухие дрова, чтобы развести костры, приготовили стрелы, наконечники которых ярко светились, так как их пропитали специальным раствором, и направились к Алте-Весте. Они тихо пробирались между деревьев до тех пор, пока не дошли до опушки леса и в поле зрения не показалась крепость. Последовало несколько кратких мгновений тишины, когда все стояли и с нетерпением ожидали появления луны из-за холма. Когда появился кончик тонкого серебряного месяца, Катарина развела небольшой костер, тщательно огораживая его, а товарищи Александра зажгли факелы и прикрепили их к длинным повозкам, создавая видимость построенного в шеренги войска. Затем повозки потащили вверх по склону. Все это создавало иллюзию того, будто армия медленно выходила из леса и становилась на позиции. В Алте-Весте воцарилась тишина.
Но, когда стали загораться лагерные костры, со стен крепости снова послышались крики. Она различила один голос, заглушивший лай собак и крики солдат, – он оповещал о прибытии армии маркграфа Карабаса. Катарина мречно улыбнулась. Действительно, прибыла.
Теплое дыхание коснулось ее затылка, и, повернувшись, она увидела Александра.
– Пора, – тихо сказал он.
– Нет! Не торопись. Месяц и наполовину не встал еще над холмом.
– Мы не можем ждать, пока фон Меклен обнаружит нашу хитрость. Он разошлет шпионов, не считаясь с тем, что они пойдут на верную гибель, если повстречаются с настоящей армией.
Поспешное совещание с Трагеном – и раздался тихий приказ: как только месяц взойдет над холмом, армия должна «атаковать». Катарина молилась о том, чтобы хватило шума и огня.
Александр направился сквозь редкий кустарник туда, где они обнаружили вход в саперный туннель. Не было никаких гарантий, что он не обвалится, хотя за прошедшие недели там установили подпорки, но он все еще оставался опасным, так как им не пользовались много лет, возможно целый век.
Он вошел, низко держа факел с голубым огнем, затем услышал у себя за спиной шорох камней и, оглянувшись, увидел у входа силуэт Катарины.
– Возвращайся назад, – приказал он.
– Трагену я не нужна. А тебе понадоблюсь.
Она показала свой пистолет, лук и колчан со стрелами.
– Назад.
Она покачала головой.
– У тебя нет времени на споры. Когда я входила, месяц уже почти касался вершины холма.
Он сердито посмотрел на нее, выругался и направился в глубь туннеля. Она последовала за ним.
Глубоко под землей было прохладно и сыро, словно в погребе без дверей, и жутко тихо. Катарина могла слышать свое собственное дыхание и случайное позвякивание шпаги Александра. Она знала, что вскоре над головой раздадутся яростные проклятья и треск выстрелов. Что-то пронзило ее – звук был настолько тихим, что она скорее почувствовала, чем услыхала его. Впереди Александр остановился и прислушался. Еще один отдаленный глухой удар. У подножия крепостной стены началась атака.
– Началось, – сказал он.
Они повернули за угол, и туннель тотчас же стал подниматься вверх. До них стали доноситься топот ног бегущих солдат, звуки выстрелов и слова проклятий. Порой сквозь руины они могли разглядеть двор Алте-Весте.
Катарина пыталась посмотреть на происходящее сквозь трещину в стене, но поспешно отступила назад, поскользнулась и чуть не упала. Она нагнулась и провела пальцами по тому, что показалось ей сначала грязью. «Зерно!» Она принялась рыть вокруг отверстия в стене туннеля.
– Должно быть, по ту сторону стены были склады с зерном, – прошептала она и, подняв на него глаза, спросила: – Ты видел когда-нибудь, как горит зерно?
– Диверсия внутри диверсии.
Он встал на колени рядом с ней, и они принялись собирать горстями сгнившее зерно и складывать его в кучу за камень у входа. Через несколько минут все было готово.
Александр вынул шпагу. Кэт сглотнула. Не так быстро! Но вслух ничего не сказала, только кивнула и достала кремень и огниво.
– Сосчитай до шестидесяти, – дрожащим голосом сказала она, – тогда я зажгу огонь. Ты можешь доверять мне… – Голос ее дрогнул и прервался.
– Я знаю, что могу, любимая, – отозвался он, и его тихий шепот прозвучал удивительно ласково.
Он поцеловал ее в последний раз глубоко и страстно, затем отстранился.
– Оставь себе время на то, чтобы успеть убежать.
Она кивнула. Легко, словно призрак, коснувшись ее губ, он развернулся и принялся карабкаться вверх по груде обрушившихся балок и обломков каменной стены. Ее переполняло чувство горькой печали. «Считай!» – приказал ей рассудок, и она поспешно принялась наверстывать упущенное:
– Четырнадцать, пятнадцать…
Александр перешагнул через последние бревна и попал прямо в хаос. Вокруг него кружила водоворотом паника неподготовленной обороны. Не обращая на нее внимания, он направился через двор, и подошвы его сапог отбивали привычный ритм, выработанный годами солдатской дисциплины. Все казалось еще более неясным, чем он себе представлял, но тем не менее оно наступило.
Граф Балтазар фон Меклен с важным видом расхаживал по платформе и, выкрикивая приказания, хлестал тех, кто оказывался поблизости. Позади него стояла женщина, тонкая струйка крови сочилась из раны на ее щеке, но глаза ее горели восторгом, в них не было боли.
Пробегавшие вокруг Александра солдаты стали замедлять свой бег, их глаза изучали его, стараясь определить его роль. Лейтенант с холодными глазами прицелился в него из карабина и уже открыл рот, чтобы отдать приказ, но раздавшийся за спиной Александра вопль сбил его с толку.