Впервые Крючков, и до этого засыпавший Горбачева «аналитическими записками», полными панических угроз, призывает его задуматься о возможности введения чрезвычайного положения в стране. О создании «временного», особого органа вне рамок существующих структур власти.
Кстати, в этот же день Верховный Совет РСФСР, приняв постановление о проведении референдума 17 марта (к нему мы еще вернемся), вносит в опросный лист еще один, второй вопрос: «Считаете ли вы необходимым введение поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?» Возможно, именно этот вопрос в постановлении съезда и заставил Крючкова впервые так отчетливо сформулировать идею будущего путча.
Еще одно ключевое событие тех дней — выступление Ельцина по Центральному телевидению.
Верховный Совет РСФСР давно требует от руководства Гостелерадио возможности для своего председателя выступить с объяснением позиции России. 19 февраля 1991 года это, наконец, происходит. По форме это было интервью — вопросы Ельцину задавал политический обозреватель ЦТ. «Создается ощущение, что между вами и президентом Горбачевым есть некоторое взаимное недоверие, неприязнь, может быть, даже личная. Физическое ощущение, что на каждое действие президента есть противодействие России», — говорит ведущий. «А может быть, наоборот?» — отвечает Б. Н.
В конце телепередачи Председатель Верховного Совета РСФСР неожиданно просит дать ему время для прямого обращения к гражданам. Ведущий растерян. Он делает Ельцину приглашающий знак рукой и куда-то оглядывается. У телезрителей да и у всех, кто был в студии, создается ощущение, что прямой эфир может неожиданно оборваться. Однако этого не происходит. Ельцин делает свое заявление — медленно, с огромными паузами, как это всегда бывает с ним в трудных, кризисных ситуациях:
«Скажу откровенно, и видит Бог, я много сделал попыток, несколько попыток, чтобы действительно сотрудничать, и мы несколько раз собирались и обсуждали по пять часов наши проблемы, но, к сожалению, результат после этого был одним… (Ельцин имеет в виду свои личные встречи с Горбачевым. — Б. М.) Я считаю моей личной ошибкой излишнюю доверчивость к президенту.
…Тщательно проанализировав события последних месяцев, заявляю… я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку!
Я верю в Россию…»
Знакомый голос Ельцина, его размеренные слова звучат в каждой квартире. По всей территории СССР.
Это — бомба.
Требования об отставке не новы, они уже; раздаются и справа, и слева. И непримиримые депутаты-коммунисты, и бастующие шахтеры, и самые яростные демократы — после пролитой крови в Тбилиси и Вильнюсе, после всего вала событий, обрушившихся на страну — видят в Горбачеве зло бездействия, символ политического паралича, который чреват для страны катастрофой.
Но то — митинги и политические дебаты.
А на государственном телевидении СССР, в прямом эфире, слова об отставке генерального секретаря ЦК КПСС и президента СССР звучат кощунственно, как прямой вызов политической стабильности и надежности государственного устройства.
…Митинги, выборы, демонстрации, столкновения на улицах, создание свободных политических организаций, свободная пресса, наконец, прямые слова об отставке первого лица — все это для страны впервые после 1917 года. Потрясение достигает высшего пика.
Сам Ельцин до последней секунды не верил, что его выпустят в прямой эфир, дадут сказать. Он ждал препон и на этот раз, внутренне готовился к ним. Как всегда, пообещают одно, сделают другое. Перенесут трансляцию, вырежут самые острые места. Или просто отменят под каким-то предлогом. Однако на этот раз его выступление прозвучало…
Буквально сразу после заявления Ельцина по Центральному телевидению начинается бурная ответная реакция. С резким осуждением позиции Б. Н. выступают депутаты-коммунисты, некоторые руководители союзных республик (в частности, Назарбаев и Кравчук), центральные газеты, официальные комментаторы ЦТ, наконец, начинается раскол и в самом Верховном Совете РСФСР. Депутат Светлана Горячева 21 февраля выступает с заявлением, которое подписали все руководители российского парламента (так называемая «шестерка» замов), за исключением Ельцина и его первого заместителя Хасбулатова. В заявлении говорилось о политических «махинациях» Ельцина, о сведении счетов со своими оппонентами, о недопустимости конфронтации с Центром, то есть с Кремлем, о пренебрежении конституцией и пр. По инициативе Горячевой созывается внеочередной съезд народных депутатов РСФСР.
26 февраля, находясь в Минске, отвечает Ельцину и сам Горбачев.
Как всегда, его речь уклончива по форме. Он говорит о тех, кто отказывается от законных методов борьбы, действует вразрез с интересами населения, в обход своего парламента, говорит о демократах, которые составляют «правый фланг». Основная масса людей, говорит Горбачев, не ходит на митинги, они поддерживают «социалистический выбор», и они за КПСС. Но есть те, кто разрушает единство страны.
Казалось бы, это — объявление войны. Но кое-что в этой речи дает возможность усомниться в решимости Горбачева идти до конца. Он не называет Ельцина, не говорит о его действиях конкретно.
В личном же разговоре со своим помощником В. Игнатенко Михаил Сергеевич высказывается куда более откровенно:
«Песенка Бориса Николаевича спета, он заметался, боится спроса за то; что сделал или не сделал с Россией». Горбачев проводит одно совещание за другим, требуя от своих помощников «перейти в атаку». И, наконец, самое главное: «Мы обязаны выиграть российский съезд»[13].
Российский съезд открывается 28 марта.
В этот день впервые за долгое время в столицу были введены войска. На улицах рядами стоят солдаты. Быстрым шагом передвигается ОМОН в боевой экипировке. Наблюдатели насчитали на улицах десятки бронемашин и большое количество военных грузовиков. Ельцин едет на съезд, внимательно вглядываясь в этот военизированный пейзаж. Трудно поверить, что центр Москвы находится почти на осадном положении. Но это так.
Московская милиция приказом МВД выведена в эти дни из подчинения Моссовету. С 24 апреля по 15 марта в Москве запрещены все митинги. По предложению одного из депутатов съезд отказался начать свою работу. В знак протеста. «Мы находимся под арестом», — сказал один из собравшихся. Внимание корреспондентов привлекают ярко-красное водометы — таких машин москвичи еще не видели. Сценарий развития событий очевиден: съезд отстраняет от власти Ельцина, солдаты рассекают толпу, если же часть самых недовольных прорвется — в дело пойдут водометы и ОМОН.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});