— Да ничего мы не нарушаем и ничего не устраиваем, — поморщился Маккольн. — И я бы, поверьте, вас совершенно не тревожил. Убедился бы тихонечко, что вы живы-здоровы и — слава Богу, но… — Он настороженно взглянул на полуразличимую фигуру Хастона, замершую возле костра: — А кто это с вами? — спросил.
— А, — махнул рукой Барсукофф, — абориген местный. На ужин меня пригласил.
— Это хорошо, — произнес Маккольн и снова полез в карман курточки. — Аборигены нас не интересуют. Нас другое интересует.
Он достал из кармана какую-то бумажку и вздохнул:
— Не обижайтесь на нас, мистер Барсукофф. Просто возникли срочные вопросы, а вы, как назло, исчезли куда-то. — И он ткнул развернутый листок прямо под нос Джорджа. — Вот. Вы человека этого не знаете? Где-то в этих местах околачивается.
Барсукофф неимоверным физическим усилием заставил себя не вздрогнуть и не обернуться к палатке. Вместо этого он с деланным равнодушием взял бумажку из рук Маккольна и с таким же деланным интересом взглянул на нее.
— М-м-м, — пробормотал, — Лицо, вроде, знакомое. А кто это?
— Некий Дик Хастон. Из министерства обороны. Подозревается в саботаже программы "Аполлон" и связях с советской разведкой.
— Дик Хастон?.. В связях с русскими?.. — как можно громче, чтобы его было слышно возле костра, переспросил Джордж. — Кажется, нет. Не знаком. Хотя, возможно, где-то и встречались. Лицо уж больно знакомое. Где же я мог его видеть? — крутил Барсукофф бумажку в руках, лихорадочно обдумывая создавшуюся ситуацию.
А ситуация начинала выходить из-под контроля. Маккольн, оставив Джорджа, заскрипел по песку в направлении палатки.
— Эй, дружище, — выкрикнул он, — перекусить не найдется? Голоден, как собака! С этой чертовой работой с утра еще во рту ничего не было.
— Вспомнил, вспомнил, мистер Маккольн, — бросился за ним Барсукофф, — я этого типа на Канаверале видел. А потом… Потом… Потом в Дестине я его встречал. Когда яхту арендовал. Он из гостиницы выходил…
Но Маккольн уже не слушал его, вглядываясь в выпрямившегося Хастона. Рука служащего очень центрального разведывательного управления легла на рукоятку "магнума", а мимолетную тишину разрезал удивленный присвист:
— Ого!.. Так это же… Это же мистер Хастон собственной персоной, — и он обернулся к Барсукоффу.
Тот обескуражено развел руками:
— Я же говорил, что лицо какое-то знакомое, — и протянул измятую бумажку агенту ЦРУ.
Маккольн машинально взял ее и снова повернулся к Хастону. В его правой руке уже поблескивал тяжелый ствол "магнума".
Не оборачиваясь, Маккольн шевельнул им:
— Барсукофф, а ну вставайте-ка рядышком. Дайте, я на вас обоих полюбуюсь.
Дик за все это время не издал ни одного звука. Был он напряжен, но странно спокоен. Когда Джордж, опасливо поглядывая на оружие в руках Маккольна, встал рядом с ним, то с удивлением отметил такое же противоестественное напряженное спокойствие и в лице их ночного гостя. Негр и белый уставились друг на друга, словно в гляделки играли. Ноздри расширены, зубы стиснуты, на скулах выступили бугры желваков. На Джорджа, казалось, они не обращали никакого внимания, но когда он попробовал повернуться к Хастону, "магнум" слегка шевельнулся и до крайности искаженный голос Маккольна проскрипел:
— Стоять… Никому не двигаться…
На его лбу выступила испарина. Точно такая же заблестела на черной коже Дика. Барсукофф лихорадочно пытался сообразить, что же оно происходит. Казалось, что возникшее напряжение даже завибрировало в ночи. А, может, этому способствовало трепыхание язычков пламени в костре, распластанном как раз посредине между Маккольном и Хастоном. Неожиданно огонь вздрогнул, на мгновение застыл, а затем пламя начало спокойно облизывать потрескивающие ветки. Хастон расслабился. Как-то весь и сразу.
— Никогда бы не подумал, что у цэрэушника средней руки может быть такая мощная психоблокада, — вытянув вдоль тела руки, ставшие внезапно какими-то неестественно длинными, выдохнул он.
Маккольн, не спуская с него взгляда, покрутил головой и криво ухмыльнулся:
— Ты еще можешь думать, обезьяна? Тогда подумай о том, что твои гипнотические штучки с работниками государственной разведывательной службы, — он так и сказал, сухо и высокопарно, — не проходят.
— Да на кой черт мне нужна твоя разведывательная служба! — буркнул Хастон и негромко добавил: — Мне сейчас такотан гораздо нужнее.
Его услышал только Барсукофф. Мгновенно вспомнил рассказы Пьера и до него начал доходить смысл сложившейся ситуации.
А Маккольн, приняв театральную позу, уже вколачивал слова в глухое пространство:
— Дик Эммануил Хастон, вы обвиняетесь в саботаже секретных правительственных программ, в распространении в средствах массовой информации заведомо лживых материалов, в связях с разведывательными службами Советского Союза, направленными на… Короче, пару десятков лет за решеткой я тебе обеспечу, обезьяна, — неожиданно голосом злорадного подростка закончил Маккольн.
Дик только плечами пожал. Возле палатки снова послышался тихий шорох: маленькие мохнатые бродяжки нашли что-то интересное.
— А вы, Барсукофф… — повернулся было Маккольн к Джорджу.
Шорох усилился и агент ЦРУ, не окончив фразы, замер так же напряженно, как и за несколько минут перед этим.
— Кто это там? — спросил непонятно у кого, направляя ствол "магнума" в сторону палатки.
— Советские шпионы, — криво улыбнувшись, бросил Хастон.
— Шутишь, обезьяна? — зло сплюнул Маккольн прямо в костер. Только зашипело. — Юмор у тебя? Я тебе сейчас покажу юмор! — И закричал в темноту: — Эй, кто там, выходи! Буду стрелять на поражение! Выходи по одному!
Не смотря на серьезность ситуации, Барсукофф почувствовал, что его разбирает смех.
— Молодой человек… — начал было он, но в пространство уже вклинился насмешливый голос Хастона.
— Ты, что — кретин? Слабоумный от рождения? Там ведь…
— Я кретин!?! — внезапно заревел Маккольн и Барсукофф поразился его, мягко говоря, неадекватной реакции на насмешливое замечание Дика. — Я слабоумный?!? Ах ты, макака черномазая! Я тебе сейчас устрою побег при задержании… — и резко вздернул ствол пистолета.
Первая пуля разметала костер, осыпав Джорджа пеплом и горячими искрами. У него даже глаза заслезились. Или это от вони, волной хлынувшей на них? "Испугали-таки беднягу-скунса", — мелькнуло у Барсукоффа перед тем, как он, немного сбоку, увидал аккуратное, черное и слегка дымящееся, отверстие ствола, направленного на Дика.
Времени на то, чтобы ударить по руке, побелевшим пальцем нажимающей на спусковой крючок, не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});